Шарлотта Морель - Мария Лоди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Этим солдатам уже пора убираться в казармы, — сказал Бодар. — Друзья Нуара наверняка уже давно прошли окольным путем.
— Вы, должно быть, правы, — сказал Габен, с некоторым страхом рассматривая площадь.
— Я ненавижу толпу, — прошипела Аврора, и это чувство заставило ее вздрогнуть.
— Будем надеяться, что большинство из них разойдутся по домам, еще не дойдя до центра Парижа, — сказал Габен, — и они не предпримут попыток ворваться во что бы то ни стало сюда.
Почувствовав возбуждение Габена, Аврора подошла к нему поближе, не в силах скрыть свой страх. Инстинктивно она искала защиту вблизи этого сердитого молодого человека, будто его молодость может послужить в опасный момент надежной защитой.
— У вас есть там друзья? — спросила она, кивнув в сторону окна.
— Да, у нас там есть друзья, — ответил Габен.
Аврора посмотрела на Шарлотту.
— Ваш приятель Тома Бек, наверное, тоже пошел на похороны этого несчастного Нуара.
— Наверняка, — ответил Габен сдержанно.
На этом разговор закончился. Аврора задумалась, вглядываясь в темноту за окном. Габен не мог заставить себя взглянуть на сестру. В течение всего дня он не осмеливался упомянуть имя Тома. Теперь же, когда его имя было названо, мысль о Беке не выходила у Габена из головы.
Шарлотта замерла на месте, пытаясь собраться с мыслями в потоке захлестнувших ее эмоций. С какой целью Аврора упомянула имя Тома, размышляла она. Однажды она рассказала ей о нем во время одного из приступов женской откровенности, о которой, как правило, женщины тут же сожалеют.
Сейчас она была уверена, что Аврора упомянула о нем преднамеренно. «Что на меня нашло, — думала она, — зачем я рассказала обо всем этой женщине?» Конечно, Тома на похоронах, Шарлотта чувствовала это сердцем. От этой мысли ее охватил ужас, но она не хотела, чтобы ее состояние заметили, и поэтому глупо улыбнулась.
Тома! О, Господи, как она могла жить без него? Как могла жить, сгорая от желания видеть его? Она пыталась обмануть себя — отдавалась работе, покупала новые наряды, завязывала новые знакомства. В компании Авроры и ее друзей она могла забыть о своей тоске. Их ненавязчивый цинизм успокаивал ее, давал ей возможность передохнуть, а оценивая по достоинству их снобизм, их ложное чувство над другими, она могла позволить себе роскошь даже презирать их.
Однако в душе оставалась боль. С ужасом она поняла глубину своего падения. Она даже не предприняла попытку излечить себя. Вместо этого, закрыв глаза, бросилась в новый для себя мир, чтобы заглушить свое горе. Однако вера и надежда никогда не оставляли ее.
Шарлотта поняла, что ей пора идти. Другие гости тоже собирались расходиться. Судьба неумолимо вела ее навстречу Тома. Она чувствовала, что он где-то рядом. И уже люди в салоне не интересовали ее. Каждый удар сердца напоминал ей о любимом. Какая-то невидимая сила подталкивала ее к двери.
Уже у порога следовавший за ними Бодар как бы мимоходом взял Габена за руку.
— Месье Морель, мне пришла в голову одна мысль. Хотя, в определенном смысле, у меня есть некоторые сомнения по поводу ваших работ… Как я уже говорил вам, покупатели сдержанно относятся ко всему модернистскому, и ваши работы вряд ли можно назвать модными… но все равно я бы чувствовал себя плохо, если бы не помог художнику, который обратился ко мне за помощью.
Он замолчал. Габен посмотрел на него с плохо скрытой враждебностью. Шарлотте стало обидно за брата: она поняла, что сейчас будет разыгрываться какой-то спектакль между ним и Бодаром, где брату будет отведена унизительная роль.
— Мы можем прийти к определенному соглашению… своего рода контракту, — продолжал Бодар, — я мог бы гарантировать вам некоторое ежемесячное вознаграждение в обмен на исключительные права продажи ваших работ.
— Какого рода вознаграждение? — тихо спросил Габен.
— Ну, скажем, что-то около ста пятидесяти франков, может быть, двухсот. Это даст вам возможность спокойно работать…
— Но только что вы утверждали, что мои работы невозможно продать!
— Это правда, но мне не обязательно обращаться к своим обычным клиентам. Я могу найти контакты с коллекционерами в провинции, попытаться продать их за границей. Естественно, вам надо получить известность. Без имени нельзя добиться настоящего успеха.
— Вы предлагаете мне нищенскую плату в обмен на исключительное право распоряжаться моими работами, — холодно ответил Габен. — Другими словами, я буду умирать с голоду, пока вы будете продавать мои работы и оставлять все доходы себе.
— Мне придется пойти на риск, — возразил Бодар обиженным голосом.
— Действительно? Как же это?
— Если мне ничего не удастся продать, я потеряю все, что собираюсь уплатить вам.
Габен с трудом сдерживал себя.
— Я еще никогда не слышал о перекупщике, который разорился бы, помогая художникам, — спокойно сказал он. — Но я знаю многих художников, которые живут в нищете.
— Вы неправильно понимаете ситуацию. Вашим художникам просто нужны посредники. Я же предлагаю вам гарантированную оплату вашего труда.
— Лучше сказать, вы предлагаете мне бедность в надежде получить большую прибыль.
Ответ Габена прозвучал, как удар хлыста. Шарлотта быстро схватила брата за руку. Иронически улыбаясь, он посмотрел на по-детски румяное круглое лицо Бодара и с трудом продолжил.
— Прошу меня простить, но я по-другому рассматриваю свою работу. Если мне придется голодать, то я предпочел бы делать это свободно, имея хоть какую-то надежду на успех.
Бодар нехотя улыбнулся.
Габен слегка поклонился Авроре, и в этот момент с улицы неожиданно донесся мерный нарастающий гул, похожий на шум приближающейся толпы. Все встрепенулись. Окна задрожали от звука тысяч голосов.
Глава девятая
Все, как по команде, бросились к окнам. Войска выстраивались поперек площади.
— Это толпа возвращается с похорон Виктора Нуара, — сказал Габен. — Их всех разрубят на кусочки, сети они попытаются прорваться.
Он отодвинул занавеску. Рука его крепко сжалась в кулак, сердце громко стучало.
Лицо Авроры стало белым, как полотно.
— Прислушайтесь, — прошептала она, — похоже, на улицы выходит армия. Они всех поубивают.
Она вцепилась в руку Габена. Ее лицо исказил какой-то первобытный страх: уголки рта опустились вниз, глаза стали неподвижными, стеклянными.
«Вот ее настоящая сущность, — подумал Габен, — все остальное — только маска».
Он смотрел на темную массу народа. Над площадью нависла зловещая тишина. Побледнев, Шарлотта наблюдала за плотным морем мужчин и женщин, край которого, ближе к ним, слегка колыхался, словно приводимый в движение каким-то подводным течением. Кавалерию в другом конце площади из окна не было видно. Гул толпы зловеще нарастал, напоминая звук обрушивающейся старой стены.