Ты думал, что я слабая... - Виктория Осадчая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А точнее, полетели над огромными пространствами леса, который сменился более редкими деревьями, чередующимися зеркалами озерной глади и болотами. И тяжело представить, что всего через пару месяцев этот зелёный ковёр, полыхающий буйными красками превратиться в белоснежную пустыню, где не будет ни дорог, ни тепла долгих и семь месяцев. Боже мой, и как же меня сюда занесло?
Вскоре мы прибыли в поселок Жиганск. Скажу сразу, что темнеет на севере рано, а для меня, если темно, то уже вечер. Даже не рассматривая местность, по прохладе и запаху рыбы было понятно, что поселок тоже стоит на реке, только это была река Стрекаловка, которая является притоком Лены. И естественно, одним из занятий местного населения является рыбный промысел.
За эти дни я столько съела рыбы, что запасы фосфора в организме хватило бы на год вперёд. И снова на столе, которым нас встречала администрация поселка, главным блюдом была рыба, которую я уплетала с удовольствием. И опять же, знакомые мужчины, интересующиеся делами моего вроде как свёкра.
— И всех этих людей пришлось дергать из-за меня.
— А ты думаешь, я детей не хочу? — заявил Захар на мои стенания.
— Ты бы мог найти себе здоровую женщину, а не возиться со мной, — продолжала делиться я своими переживаниями.
— Мог. Но я с тобой, поэтому у тебя даже мыслей таких не должно возникать, а иначе я просто тебя заброшу в какую-нибудь глухой поселок и заберу только когда ты перестанешь страдать дурью.
То ли слова возымели действие, то ли этот волшебный поцелуй в висок, который был коронным у Ольшанского, я расслабилась.
А дальше нас ждал ещё один перелет. Пока Служба спасения перевозила гуманитарную помощь, мы под шумок стали пассажирами авиатранспорта. На этот раз рано утром мы приземлились в крохотном поселке далеко от Жиганска. Именно из таких вот поселений и состояло основное население улуса. При температуре тринадцать градусов я просто срослась со своей курткой, когда местная ребятня носилась вокруг нас в футболках, играя в подобие наших «салок». Почему-то здесь эти погодные условия мне было переносить тяжелее. Темир всё это время следовавший за нами молчаливой тенью, тут вдруг ожил в общении с местным населением. Местный язык я не понимала, зато Захар почти с легкостью оперировал им, посвящая в детали диалога и меня. Балаган Шамана, к которому мы направлялись, стоял далеко от поселения.
— Алиса? — из толпы вышла женщина, высокая, тонкая как тростиночка. Она говорила на русском, поэтому я могла ее понять. Только не пойму, откуда она меня знала.
— Идем, он тебя ждёт, — объявила она, взяв меня за руку. — Я Айты, внучка шамана.
— А откуда ты меня знаешь? — поинтересовалась я у женщины, пока она легко обходила кочки, тогда как я спотыкалась и начинала злиться.
— Дед сказал, что ты должна прилететь. Ты не бойся, он человек странный, но он сказал, что поможет тебе.
— Почему? Захар мне говорил, что он не за каждого берется.
— Этого уже нам не понять, по какому принципу выбирает он людей, нуждающихся в помощи.
Мне женщина казалась чуть ли не божеством со своими раскосыми глазами, светлой обветренной кожей, темными смоляными волосами. Осанка ее была горделивая, тогда как взгляд обволакивал каким-то теплом. Говорила она мягко, певуче, хотелось ее слушать.
— Я помню твоего мужа, — Заявила Айты.
— Он мне не муж.
— Если вы не получили документы перед государством, это не значит, что он тебе не муж. Вам благоволят духи.
— Ты тоже…
— Нет, — усмехнулась она, — я, конечно, и обладаю хорошей интуицией, но дара не получила. У нас он передается по мужской линии, и дедушка говорит, что мой сын должен его унаследовать.
— У тебя есть сын?
— Еще нет. Я вышла замуж в начале весны, мы живём в Верхоянске. Но я не могу надолго оставлять дедушку. Муж позволяет мне находится в поселении, пока он в командировке, чтобы я не скучала.
— Это здорово.
И так, передо мной появился балаган, окутанный оленьими шкурами, по форме напоминающий казахскую юрту.
— Иди, — улыбнулась женщина. — И ничего не бойся, ты сильная.
Преодолевая навалившуюся вдруг усталость и волнение, я двинулась вперед, утопая во мраке жилища. Глаза к нему привыкли не сразу, а потом уже я смогла отчётливо разглядеть пучки трав, развешанных вдоль стены, очаг посредине, где горел огонь, а дым поднимаясь вверх, уходил в круглое отверстие на самой макушке балагана. У огня сидел старик, одетый в шубу, правда принадлежность меха какому-то зверю не стала отгадывать. На голове у него был убор, увешанный бусами из камней и костей.
Скорее всего, кости принадлежали животным, не думаю, что украшения делали из человеческих. В полумраке разглядеть его лица толком я не смогла, зато пряди седых волос отчетливо просматривались под скупыми пучками света, падающим сверху. Он указал мне на пол, устланный коврами, и я повинуясь указаниям, уселась напротив.
— Смотри в огонь, — приказал старик. Этому голосу Я сопротивляться не могла. В очаг он кинул несколько веточек сухих трав, которые начали обволакивать помещение густым дымом, а я как завороженная смотрела на языки пламени, которые начали рисовать причудливые картины. Я видела двух пляшущих оленят, они играли на просторной поляне. Они были настолько увлечены своей игрой, что не заметили приближение волков, которые окружали их плотным кольцом. Эти образы были настолько правдивы, что у меня возникло непреодолимое желание спасти их. Я начала кричать, вот только звук получался совсем тихий и… Нет, это кричала не я, это кричала животное, которое в испуге билось между наступающими хищниками. В один миг я превратилась зайца, оказавшегося на открытом пространстве. Над ним кружил беркут, пытаясь его поймать. А я бежала со всей силы, пытаясь скрыться от хищной птицы, которая нападала с каждым удобным случаем, но я снова выворачивались и мчалась к холмам в надежде скрыться там. Когти больно впивались в шкуру, но я изворачивалась и продолжала. Немного, осталось немного дотянуть… И вдруг я становлюсь птицей, кажется фазаном. Мирно ковыряю в только что вырытой из под снега ямке, где много корма. Почему я не боюсь? Если в двух случаях меня преследовали хищники, то сейчас тоже должно что-то случиться. Глупый-глупый фазан. Я замечаю, тень сзади, а потом вижу только огромную кошачью лапу….
Я открываю глаза и с криком, сажусь на лежак. В помещении по-прежнему темно, но тепло. Из этого мрака снова появляется старик.
— Страшно? — спрашивает он.
— Страшно, — соглашаюсь я. — Мне было больно. Что
