Концерт Чайковского в предгорьях Пиренеев. Полет шмеля - Дмитрий Николаевич Петров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Все нормально, — успокоил его покровительственно Витя. — Все хорошо. Молодец.
Витя держался развязно, говорил громко. Вообще создавалось впечатление, что он все время играет роль. Видимо, он как-нибудь смотрел в детстве фильм про русских купцов, как их всегда изображали, и теперь старался подражать их поведению. Та же удаль, бесшабашность, те же якобы широкие жесты…
— Мы все могем, но мы не хочем…
Вдруг Гера занервничал. Он как-то странно посмотрел на стол, потом перевел взгляд на Эстеллу и сказал мне:
— Вот что… Вы бы спросили ее, это у них что, так принято?
— Что принято? — переспросил я удивленно.
— Приносить откупоренные бутылки с вином, — сказал Гера. — А вот так наваливать на блюда закуску — это у них правила хорошего тона?
Я удивился:
— Вам-то что, — сказал я. — Подумаешь, какая разница…
— Не знаю, не знаю, — пожевал губами Гера. Официант подошел опять и стал разливать вино по бокалам.
— Эй, любезный, — обратился к нему Гера. — А отчего ты так некрасиво все сервировал? Это у вас так принято делать за большие деньги?
Официант не понял по-русски, ослепительно улыбнулся белыми зубами и покивал: «Си, синьор, си…»
— Интересно, хозяин вызвал своего официанта, что ли? — спросил я Эстеллу. — Он ведь говорил, что сегодня отпустил его домой.
— Наверное, вызвал, — улыбнулась Эстелла. — Ведь пришли еще гости. Вид у нее был уставший и нерадостный. Естественно, вечер не удался, сидеть тут с пьяными русскими туристами ей вовсе не нравилось…
— Скоро мы уйдем? — спросила она меня.
— Скоро, — сказал я. — Еще пять минут для приличия, и уйдем. Пойдем в отель и прекрасно проведем вечер. Ты согласна?
— Конечно. Надо было так поступить с самого начала, — ответила она. Гера вел себя странно. Он взял в руки свой бокал и стал принюхиваться. Он делал это незаметно для окружающих, как будто насыщался ароматом букета. Но я-то видел, как тревожны его глаза и как трепещут крылья носа. Он тянул носом, как гончая собака…
Нанюхавшись вдоволь, он погрузил в вино кончик языка. Подержал его там несколько секунд, потом вынул язык и улыбнулся нам с Эстеллой.
— Замечательно, — сказал он с довольным видом. Тут же он встал из-за стола и начал переставлять тарелки на нем.
— Ты чего? — встревожился Витя, который как раз в это время что-то говорил своей жене. — Чего ты с тарелками делаешь?
— Да я тебе бананы подставляю, а себе рыбу беру, — ответил Гера, смеясь. — А то этот дурак поставил все на один угол. Вот козел необученный. Я думал, такие только у нас бывают. Пэтэушник проклятый.
Гера развеселился. Он сел на свое место обратно и обратился ко мне:
— А что это вчера за хулиганы на вас напали?
— Это так, — ответил я. — Ошиблись дверью, а сами пьяные были. Вот и полезли. Да вы же сами видели.
— Видел, — меланхолично кивнул Гера. Он помолчал и добавил. — Только мне не нравится, что один из них сейчас торчит на кухне…
— На какой кухне? — всполошился я. Эстелла с удивлением взглянула на мое вытянувшееся лицо.
— На этой кухне, — все так же спокойно сказал Гера. — Там открыта дверь, и я увидел одного из вчерашних героев. Он там стоит и смотрит на нас.
Гера строго посмотрел на меня:
— Только не оборачивайтесь, — сказал он.
— Почему? — спросил я, встревоженный.
— Потому что совершенно не нужно раньше времени показывать им, что мы их узнали. Сначала нужно понять, что тут происходит.
Я объяснил Эстелле, что мне сказал Гера. Она побледнела.
— Боже мой, стоило нам прийти в ресторан, и они оказались тут же.
— Эй, ребята, вы о чем это? — спросил нас вмешавшийся в разговор Витя. Он был уже сильно навеселе, и глаза его затуманились. Голос стал хриплым, а речь — бессвязной.
— Да, правда, — сказала, вторя мужу, Люся. — Мы тут сидим, а они там секретничают…
Она пьяно и глупо улыбалась. Кудельки на голове развились и болтались как у дворовой собачонки…
«Заткнись, лимита», — хотел я ответить ей, но сдержался.
— Ерунда, — ответил Гера, широко улыбаясь. — Давайте выпьем. Только не водки, водки мы уже много выпили, а вот вина… Тут вино принесли, так врежем его…
Все подняли бокалы и чокнулись.
— За приезд, — сказал Гера.
— За отъезд, — ответил Витя.
— Со свиданьицем, — ухмыляясь, протянула Люся.
— Супер-нинтендо, — выкрикнул ребенок с глазами убийцы…
— Не пей, — сказал я Эстелле, потянув вниз ее руку, державшую бокал. Она удивленно взглянула на меня, и я пояснил. — Вино какое-то подозрительное… И вообще, пойдем отсюда. Хватит нам неприятностей.
— Как же мы пойдем? — спросила Эстелла испуганным голосом.
И тут вмешался Гера. Он поставил свой бокал на стол и, обратившись к Эстелле, сказал по-английски:
— Мы скоро пойдем. Я провожу вас. Не волнуйтесь.
Английский его был вполне приличным…
— Отчего же вы придуривались раньше? — спросил я Геру. — Ведь вы можете говорить по-английски. И, кажется, не хуже меня.
— Лучше, — улыбнулся гомосексуалист. — Лучше.
— А почему ломали комедию?
— Игрок, — ответил Гера и развел руками. — Люблю добрую товарищескую шутку… А что это вы с вашей дамой вина не пьете? Хорошее вино, между прочим…
И тут случилось неожиданное. Витя все держал свой бокал в руке, как будто не решался выпить. Потом, видимо, все же решившись попробовать, опрокинул его содержимое себе в рот… Прошла секунда. Другая… Рот его все так же оставался открытым.
В это же мгновение лицо из красного, распаренного, сделалось сначала багровым, потом пошло синими пятнами… Глаза вылезли из орбит…
Витя хотел что-то сказать, бессмысленно таращась перед собой. Так он просидел несколько секунд, после чего рухнул вниз. Тело его обмякло, и он свалился на пол.
— Вот допился, — сказала с досадой Люся и полезла вниз.
— Супер-нинтендо, — крикнул мальчик и оскалился… Это его электронная игра так называлась…
Я тоже наклонился и посмотрел. Витя лежал в неестественной позе, подогнув ноги. Живые люди, даже очень пьяные так ноги не поджимают.
— Витя, Витя, вставай, — уговаривала Люся мужа до тех пор, пока не поняла, что разговаривает с трупом…
Тогда она закричала и ее голос — пронзительный и жалобный — огласил окрестности.
— Умер, — кричала она, вылезая из-под стола. — Допился и умер… Сердце отказало!
— Нужно вызвать врача, — сказал я и вскочил со своего места. Интересно, где здесь телефон. На кухне, конечно. Тут же меня остановила мысль о том, что на кухне как раз тот самый парень, из тех, что ломились вчера в номер
