Все до последнего страхи - Алекс Финли

не ставя в известность их родителей. Но потом все же сняла трубку телефона и попросила прислать к ней в кабинет Харпер Беннет.

Несколько минут спустя появилась миловидная девушка. Широко раскрыв глаза, она медленно подошла ближе, явно опасаясь, что у нее могут возникнуть неприятности.

– Харпер! Заходи, пожалуйста, – попросила директор.

У Харпер Беннет были большие зеленые глаза и стильно уложенные каштановые волосы с рыжими прядками. Ее наряд Келлер немало удивил – некое подобие фланелевых пижамных брюк, носки без пяток, спортивного вида сандалии и свитшот с надписью «Боулдер».

– Это агент Келлер из ФБР.

Харпер еще шире распахнула глаза.

– У нее есть несколько вопросов о Мэгги. Знаю, тебе сейчас трудно, но мы надеялись, ты сможешь помочь.

Девушка кивнула и присела по другую сторону стола.

Видя, что директор не собирается уходить, агент спросила:

– А конференц-зал у вас есть? Или какое другое помещение, где мы с Харпер могли бы…

– Хм… – произнесла Флауэрс, немного помолчала и ответила: – Харпер, ты не против, если я на минутку отойду?

Девушка опять кивнула, и женщина, немного поколебавшись, вышла из кабинета.

Келлер улыбнулась ей:

– Для начала должна сказать, мне искренне жаль твою подругу.

Харпер залилась краской и подобрала под себя ноги.

– Если не возражаешь, я задам тебе несколько вопросов.

– Ну конечно, только… Я ничего не понимаю. Произошел идиотский несчастный случай. Вы из ФБР, и я никак не возьму в толк, почему…

– Я понимаю. У тебя, должно быть, накопилось много вопросов. ФБР часто подключают к работе, когда за границей погибает американец, пусть даже в результате несчастного случая.

Хотя это было не совсем так, вникать в подробности Келлер посчитала излишним. У нее до сих пор не было свидетельств того, что там совершилось преступление, но это не играло никакой роли. Заместитель директора, да и сам президент выразили желание выяснить, что случилось с Пайнами. Поэтому, о чем бы ни шла речь, Келлер должна была докопаться до самой сути.

Харпер окинула ее скептическим взглядом, но все же кивнула, приглашая продолжать.

– Вы с Мэгги близко общались?

– Мы были лучшими подругами, – поправила девушка, с трудом сглотнув застрявший в горле ком, – еще с шестого класса, когда они сюда переехали.

– Когда вы в последний раз с ней виделись?

– Типа лично? Или в Сети?

– Для начала лично.

Дети теперь стали другие. Когда она сама была подростком, существовали только стационарные телефоны, а встречи назначались либо в торговом центре, либо на площадке для катания на роликах. Сейчас же все постоянно оставались на связи посредством крохотных экранчиков.

Харпер уставилась в пол.

– За пару дней до их отъезда мы отправились на вечеринку.

– На какую вечеринку – школьную или прям вечеринку?

– Прям вечеринку, ее устроил один парень из нашей школы, у которого уехали родители.

Агент лукаво улыбнулась, будто говоря: «Подумаешь, я тоже когда-то была подростком».

– И какой тебе показалась Мэгги? В смысле, такой, как всегда?

– Она не хотела туда идти, – у Харпер дрогнул голос, а из глаз брызнули слезы. – Но я уговорила ее, а потом на нее типа напали… Это я во всем виновата. Когда мы в последний раз виделись, она была очень расстроена, мне бы тогда…

– Не переживай, все хорошо, – перебила ее Келлер, положив ей ладонь на руку.

Девушка жадно хватала ртом воздух, на лице появились красные пятна.

– Не волнуйся, все хорошо, ты не сделала ничего плохого.

Она подвинулась ближе, давая Харпер время собраться с духом.

Та провела рукавом толстовки по лицу, вытирая слезы.

– Я понимаю, тебе сейчас трудно, – наконец произнесла Келлер. – Но не могла бы ты рассказать, что случилось на той вечеринке? С самого начала, не упуская ни единой детали.

И девушка все рассказала. О том, как у Мэгги уехала мама. Как та солгала отцу, яростному противнику любых вечеринок. О том, что подруга отправилась туда ради одного парня. Как они с этим типом куда-то исчезли, а потом Мэгги выбежала расстроенная и вся в слезах. Как Харпер с еще одной девушкой отвезли ее домой.

А потом Мэгги стали травить в Интернете. Вот чем объяснялись все те сообщения.

– А после той ночи ты ее видела?

Харпер покачала головой:

– Она позакрывала все сайты, связанные с ее братом, сказав, что решила немного отдохнуть от телефона и социальных сетей.

– Тебе это показалось необычным?

– Не могу сказать, что она без конца торчала в смартфоне. Но Мэгги жила ради сайтов, посвященных брату. Вы ведь видели фильм, да?

Агент кивнула. Когда представила, как девушка из документалки – воинственный детектив, помогающий отцу – убегает с вечеринки после какой-то мутной истории с тем парнем, у нее в груди сжалось сердце.

– Увидев все эти посты и обнаружив, что она позакрывала все сайты, ты с ней связалась?

– А то. Мы же были лучшими подругами. И я, на хер, не позволю этим гребаным… – Харпер осеклась. – Простите.

– Ничего страшного.

– Я сказала, она может всегда на меня рассчитывать.

– И что на это ответила Мэгги?

– Сказала, что они едут в Мексику на весенние каникулы, она в норме, но ей надо немного передохнуть.

– Ты знала, что ее семья собирается в отпуск?

– Она рассказала мне только после той вечеринки. Объяснила, что отец принял решение в самый последний момент.

– Из Мексики она тебе писала?

Харпер покачала головой.

Посчитав, что девушка успокоилась достаточно, Келлер спросила:

– Ты рассказывала кому-нибудь о случившемся на тусовке? Родителям, учителям или кому-то еще?

– Она не хотела, чтобы об этом узнал ее отец. Сказала, что он… в общем, я ей пообещала.

– А кто он, этот парень?

Ей с самого начала хотелось вытрясти из Харпер его фамилию, но пришлось набраться терпения.

– Эрик Хатчинсон. Теперь ходит рассказывает всем, что ничего не сделал, а она просто