Обманутый ангел - Мелисса Круз

ГОСПОЖА

 Флоренция, 1452 год

У самой высокой башни Флоренции был недостроен купол, и Томи с Джио снова взобрались по каменной стене наверх.

— Здесь ничего нету, — произнес Джио, покачав головой.

Томи еще раз обошла башню по периметру. Она посмотрела на ночное небо через проем в своде. Потом присела и постучала по каменному полу. Звук получился глухой. Хоть купол еще не достроили, работы над полом уже были завершены.

— Вниз по лестнице, — скомандовала Томи. — За мной.

На верхней лестничной площадке не было ничего, не считая потайной двери. Томи надавила на нее, и та повиновалась ее приказу.

В помещении находилась человеческая женщина. Одна из первых красавиц Флоренции, чьи портреты рисовали многие из величайших художников города, поголовно в нее влюбленные.

— Симонетта! — воскликнула Томи.

Симонетта де Веспуччи была замужем за дворянином из окружения Медичи, и ходили слухи, будто она любовница самого Лоренцо де Медичи. Ее было не видно в городе в последнее время, и теперь Томи поняла причину этого.

— Не подходи ко мне! — завопила Симонетта, защищая огромный живот. Она была на девятом месяце беременности.

Когда женщина обхватила живот руками, Томи заметила у нее на руке метку. Такую же, как и у того человека из Цитадели.

Любовником Симонетты был не Лоренцо Медичи.

— Кто твой любовник? — потребовал ответа Джио. — Кто отец твоего ребенка?

Томи понимала, о чем он спрашивает на самом деле: в какой личине Князь тьмы вновь ходит по земле? Утренняя звезда вернулся, это ясно. Но в чьем облике?

Когда Симонетта ответила, Томи не удивилась.

Девушка сказала, что отец ее ребенка — Андреас.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

РАЗВИЛКИ ДОРОГ

ГЛАВА 41

ОРДЕН ПЕТРУВИАНЦЕВ (ШАЙЛЕР)

Шайлер отыскала для Мари Елены маленькую комнатку в северо-западном углу собора Санта-Мария-дель-Фьоре, небольшом, укромно стоящем подсобном здании из архитектурного комплекса базилики, в котором располагался орден петрувианцев. Они прибыли во Флоренцию несколько часов назад. Когда Шайлер освободила Геди от принуждения, он настоял на том, чтобы они отвели девушку к священнослужителям.

Каким это было облегчением — снова вернуться в нормальный мир! Вид оживленных итальянских улиц и туристов, толпящихся на площади, взбодрил Шайлер.

Насколько они с Джеком могли судить, петрувианцев остаюсь очень немного. По прибытии они насчитали лишь горстку священников. Им отвели комнату рядом с Мари Еленой, и они расположились там, ожидая, пока святые отцы смогут с ними встретиться.

В дверь комнаты постучали, и вошел еще один темнокожий священник.

— Вас ждут. Пожалуйста, следуйте за мной.

Он провел их по темным коридорам в скромную комнату. В отличие от монументальности комплекса в целом, здешняя обстановка была очень простой: стол и несколько стульев. Гостей ожидали Геди и два священника постарше.

Шайлер с Джеком уселись напротив них.

— Я — отец Арнольди. Насколько я понимаю, это вы не позволили отцу Эвейлу провести ритуал очищения.

— Очищения?! Он собирался убить ее! — возмутилась Шайлер. — Объясните мне, каким образом убийство может являться частью вашей работы?

— Когда отец Линарди создал орден, благословенные оставили нам два указания, и одним из них было — продолжать очищение детей госпожи.

— Госпожи? — переспросил Джек.

Священник утвердительно кивнул.

— Первой человеческой жены Люцифера. Говорят, он дал ей дар вечной жизни, но ее уничтожили первые петрувианцы.

— А кто такие благословенные? — поинтересовалась Шайлер.

— Вампиры, как и вы. Наши основатели.

— Вы хотите сказать, что Голубая кровь санкционировала убийство людей? Ни в чем не повинных женщин? — возмутилась Шайлер.

— Они были отмечены триглифом, — ответил священник, склонив голову. — Они носили нефилимов. Сотни лет мы исполняли наш долг. Мы хранили врата. Мы охотились на оскверненных.

— Врата — это обман. Пещера под названием «Преддверие ада» — не более чем дымовая завеса. Там нет никаких врат! — заявила Шайлер.

Священники стояли на своем.

— Это священное место!.. Этого не может быть!

— Но это так, — возразила Шайлер. — Мы там были.

— Вы вошли во врата. — Отец Арнольди пристально взглянул на Геди. — Это не дозволено.

Как и предполагал Джек, людям-привратникам приказано было держаться подальше от этого места.

Геди склонил голову.

— Это оказалось необходимо. Девушка была там.

— Нас туда привели. Кто бы ни похитил Мари Елену, они желали, чтобы нам стало известно, что эти врата — фальшивка, — объяснил Джек. — Они насмехались над нами.

— Геди сказал, что отца Бальдессаре что-то беспокоило. Что именно? — спросила Шайлер.

Священники заерзали на своих местах. Судя по их виду, им сделалось не по себе.

— В последнее время похищений чересчур много. Раньше каждый год пропадало по девушке, самое большее — по две. Но теперь мы получаем слишком много сообщений, и все они одинаковы. Девушек похищают, а когда мы их находим, они уже несут на себе метку.

— Вы не убьете Мари Елену! — предупредила Шайлер.

Старый священник мрачно взглянул на нее.

— Она несет в себе опасного врага. Для нее же лучше будет умереть.

Тут Шайлер кое-что поняла. Когда они в первый раз попросили Геди объяснить, что его связывает с дедушкой Шайлер, Геди рассказал им историю о смерти своей матери.

— Геди, так твоя мать была похищена...

Геди кивнул.

— Да. Она несла на себе метку. Выжженную на коже. И у нее стал расти живот. И еще начались видения и припадки. Через нее говорила преисподняя.

— Ты нам сказал, что она умерла при родах и что священники забрали тебя с собой, потому что ты был сиротой. Но на самом деле ее убили петрувианцы? И потом забрали тебя.

Геди не стал это отрицать.

— И все-таки ты их не ненавидишь... — поразилась Шайлер.

— Шайлер. моя мать была проклята. А такому ребенку не следовало жить. Не в этом мире.

— Мы не позволим вам причинить вред Мари Елене, — заявила Шайлер. — Должен существовать какой-то способ исцелить ее.

Разговор зашел в тупик, и во встрече сделали перерыв. Вернувшись в отведенную им комнату, Шайлер принялась рыться в записках Лоуренса.

— Кажется, я находила что-то, что связывает отца Линарди, первого петрувианца, с Екатериной Сиенской. — Она показала пачку писем. — Тогда эти письма мне показались неважными, но теперь я думаю иначе. Джек, это любовные послания. Бенедикт был фамильяром Екатерины. Она приказала ему охранять эти лжеврата. Значит, настоящие врата по-прежнему где-то здесь.