Чудо - Ирвин Уоллес

Теперь у него было время для того, чтобы оглядеться, и, осмотрев номер, Тиханов счел его вполне удовлетворительным. Да, он привык к совсем другим, роскошным апартаментам в пятизвездочных отелях, но, учитывая обстоятельства, это жилище было вполне сносным. По сравнению с ним убогая комната в доме Дюпре выглядела тюремной камерой, и Тиханов порадовался, что ему больше не нужно туда возвращаться. А еще большее облегчение он испытывал оттого, что избавился от постоянного присутствия этой девчонки Жизели, которая без устали совала нос во все щели, в свое время работала в ООН и представляла для него потенциальную опасность. Избавиться от нее было для Тиханова задачей номер один.

Поскольку за обедом Тиханов полностью сосредоточил внимание на миссис Мур и почти ничего не ел, он заказал по телефону еду в номер и принялся неторопливо разбирать свои вещи, методично раскладывая по полкам вместительного старинного шкафа аккуратно сложенные рубашки, майки и пижамы. Шкаф стоял напротив двух сдвинутых двуспальных кроватей, над которыми висело распятие. Комнату не могли испортить даже псевдоантикварные стулья в стиле Директории, обтянутые синтетической тканью. На окнах висели оранжевые шторы, раздвижные стеклянные двери вели на маленький балкончик, с которого открывался очаровательный вид на поросшие лесом окрестности. Здесь было много воздуха и простора.

Тиханов закончил раскладывать одежду как раз в тот момент, когда в дверь постучали и в номер вошел смуглый официант с серебряным подносом. Поставив поднос, он беззвучно вышел, а Тиханов сел за стол, сделал большой глоток охлажденной водки и развернул свежий номер парижской «Фигаро», который ему принесли вместе с едой.

Первое, что бросилось ему в глаза, была его собственная фотография на первой странице с подписью, из которой следовало, что он является одним из кандидатов на пост премьер-министра СССР. Тиханов смотрел на самого себя и испытывал смешанные чувства. С одной стороны, для него явилась приятной неожиданностью та оперативность, с которой ТАСС, официальный рупор Советского Союза, на весь мир сообщил о неизлечимой болезни Скрябина и о том, что он, Сергей Тиханов, вероятно, займет ключевой пост в самой большой стране мира.

Тот факт, что одновременно с ним в качестве претендентов на кресло премьера были названы еще двое, его абсолютно не волновал. Они были партийными писаками, и их имена были лишь дымовой завесой, попыткой создать видимость некоего выбора, которого на самом деле не было и быть не могло. Как заверил его генерал Косов, Политбюро уже сделало свой выбор и, когда будет оглашено решение, мир услышит именно его фамилию.

Но с другой стороны, Тиханову стало немного не по себе оттого, что его фото появилось на первых полосах крупнейших газет мира в то время, когда он находится во Франции и, хуже того, в Лурде. А вдруг его кто-нибудь узнает?

Тиханов провел пальцами по пышным накладным усам и успокоился. Нет, в таком обличье он неузнаваем. Кроме того, кому придет в голову и кто поверит в то, что высокопоставленный советский деятель, человек, которого прочат на высший государственный пост, сидит в провинциальном французском городке и молится Пресвятой Деве?

Запивая еду холодной водкой, он быстро прикончил салат и омлет с ветчиной, одновременно вчитываясь в статью о грядущих кадровых перестановках в советском руководстве. Есть и читать он закончил одновременно. Теперь лишь одна мысль мешала ему ощутить себя полностью счастливым,— мысль о его недуге. Он болен, и его слава продлится ровно столько, сколько отпустит ему болезнь. Разве что это место, получившее известность благодаря случаям необъяснимых исцелений, подарит здоровье и ему. Откровенно говоря, когда Тиханов ехал сюда, он не был одержим слепой верой в чудо. Однако теперь в его душе вспыхнул огонек надежды, и этим он был обязан простой англичанке Эдит Мур, которую Лурд излечил от рака.

Точнее говоря, не сам Лурд, а омовения в целебных водах здешнего источника.

Логике и здравому смыслу Тиханова претила сама мысль о том, что подобные исцеления возможны в принципе, но ведь они были засвидетельствованы и подтверждены самыми авторитетными представителями медицинского сообщества! Он сам только что встретился с женщиной, которой было даровано чудесное исцеление. Так что сейчас не время для сомнений. Сейчас нужно верить!

Тиханов встал из-за стола. День был короток, и так же короток был оставшийся ему отрезок жизненного пути, если, конечно, на помощь не придет чудо. Значит, пора идти в купель.

Спустившись на первый этаж и подойдя к стойке регистрации, Тиханов увидел стоявшего за ней Гастона, приятеля Жизель. Тот был погружен в разговор с каким-то мужчиной. Не успел Тиханов раскрыть рот, чтобы спросить у Гастона дорогу до святилища, как Гастон заметил его и с энтузиазмом воскликнул:

— О, профессор Толли! Позвольте познакомить вас с очень интересным человеком. Это доктор Берье, руководитель Медицинского бюро Лурда.

Мужчины обменялись рукопожатиями. Тиханов ощупывал взглядом нового знакомца. У доктора Берье был исчерченный глубокими морщинами лоб, глаза как у вареной рыбы, несколько отчужденное выражение лица.

— Очень рад познакомиться, — проговорил Тиханов.

— Взаимно,— ответил доктор Берье.— Гастон упоминал о том, что вы остановились здесь. Ученые для нас — самые желанные гости. Надеюсь, Лурд вам понравился?

— Пока у меня еще не было времени на прогулки,— признался Тиханов.— Но я очень много слышал и читал о Лурде и не сомневаюсь, что влюблюсь в ваш город.— Он повернулся к Гастону.— Вообще-то я хотел сегодня совершить омовение. Проблема в том, что я не знаю, как туда добраться.

— Следуйте за доктором Берье, и вы попадете куда нужно.

— Совершенно верно,— кивнул врач,— именно туда я сейчас и направляюсь. Медицинское бюро находится рядом с купелями для омовений. Пойдемте со мной. Это совсем близко.

— Великолепно! — обрадовался Тиханов.

Они вышли из отеля и пошли на запад по улице Грота.

— Это очень любезно с вашей стороны, отец Берье,— проговорил Тиханов.

Доктор Берье снисходительно улыбнулся:

— Я не священник. Хоть я и католик, но всего лишь обычный мирянин и врач.

— Простите меня. Медицинское бюро, ну конечно… Все это сбивает с толку.

— Боюсь, врачей в Лурде гораздо больше, чем священников,— заметил доктор Берье.— Скажите, профессор Толли, вас привело сюда беспокойство о вашем здоровье?

— Да, я решил выяснить, можно ли как-то справиться с поразившей меня мышечной дистрофией.

— Ага… Вполне вероятно. Кто знает? Все в руках Богородицы. Чудесные исцеления подобных болезней случались, как вам известно.

— Сегодня днем я встретился с человеком, который обрел чудесное исцеление от неизлечимой болезни. Эту женщину зовут Эдит Мур. Знакомство с ней произвело на меня неизгладимое впечатление.

Доктор Берье кивнул:

— Да, миссис Мур… Последний по счету случай необъяснимого с научной точки зрения полного исцеления от, казалось бы, неизлечимой болезни. Я лично осматривал ее. Потрясающий случай, мгновенное и необратимое выздоровление.

— По ее словам, это произошло после того, как она совершила очередное омовение в водах чудотворного источника. Именно поэтому я намерен приступить к процедурам омовения прямо сегодня.

— Омовения…— пробормотал доктор Берье.— А что вы вообще об этом знаете?

— К своему стыду должен признаться, что ничего, кроме того, что со времен Бернадетты они исцеляли людей.

— Так оно и есть, — подтвердил доктор Берье. — Мне кажется, перед тем как залезать в эти купели, вам будет интересно узнать, откуда они взялись.

— Это действительно интересно,— согласился Тиханов.

Они шли мимо сувенирных лавочек, и доктор вел увлеченный рассказ:

— Купели для омовений берут свое начало с двадцать пятого февраля тысяча восемьсот пятьдесят восьмого года, когда Бернадетта пришла в грот и увидела Пресвятую Деву в девятый раз. Там собралась толпа приблизительно из четырехсот человек. Впоследствии Бернадетта вспоминала: «Дева Мария сказала мне: "Иди к источнику, напейся и умойся из него и ешь траву, что растет рядом". Не видя поблизости никакого источника, я направилась к выходу из грота, чтобы попить воды из Гава, но Она сказала мне, что я иду не туда, и указала куда-то в сторону. Я увидела там лишь маленькую лужицу грязной воды. Я попыталась зачерпнуть оттуда, но это мне не удалось. Тогда я поскребла землю, и лужица стала заполняться водой, но она по-прежнему была грязной. Три раза я зачерпывала грязную воду и отбрасывала ее в сторону, и только на четвертый раз я смогла попить этой воды». На самом деле,— продолжал рассказывать доктор Берье,— Бернадетта не только выпила воды, но и умылась. Затем она попыталась есть траву, но из этого ничего не вышло. Ее попросту вырвало. У многих из тех, кто за ней наблюдал, эта сцена вызвала отвращение, они стали кричать, что она тронулась умом, окончательно спятила. Однако на следующий день вода в луже, словно по волшебству, стала чистой и прозрачной. Отверстие, из которого она выходила, расширилось, и вскоре на этом месте забил источник. Люди стали пить эту воду, умываться ею, и после этого начались случаи исцелений. Через некоторое время были сделаны водоотводы, через которые вода из источника пошла в краны на наружной стене и в павильоны с купальнями.