Повседневная жизнь первых российских ракетчиков и космонавтов - Эдуард Буйновский

По тем временам попасть в отряд космонавтов с перспективой стать героем космоса — событие, значимое не только для счастливого абитуриента, но и для коллектива, его вырастившего и воспитавшего. Поэтому, провожая меня на общем собрании нашего представительства заказчика, где было сказано много хороших, теплых слов в мой адрес, сослуживцы просили не подкачать и быть достойным имени ракетчика. Я уж не помню, какие слова благодарности я говорил в ответ, но точно помню, что я просил меня не забывать и не исключать из списков коллектива. Видно, все-таки я предчувствовал, чем закончится мой путь в герои космоса.

Парадоксальная складывается картинка! Сотни, тысячи наших парней мечтали о космосе, стремились попасть в Звездный городок, приобщиться к великим свершениям. Причем, как зачастую подчеркивали журналисты, многие из них чуть ли не со школьной скамьи думали о космических полетах. А тут нашелся один, который и не очень-то рвался в космос и не очень-то ему это надо. Смешно и неправдоподобно! Хотя я был искренен в тогдашних своих переживаниях и сомнениях. И как оказалось, здесь я был не одинок. Со временем у меня появились «последователи». Много лет спустя после моих душевных терзаний такого же 26-летнего лейтенанта Евгения Салея — военного летчика 1-го класса, мечтавшего о росте профессионального мастерства и учебе в воздушной академии, чуть ли не в приказном порядке направляют на медицинскую комиссию для зачисления в отряд космонавтов. Приказ есть приказ. Евгений отправляется на комиссию, в надежде, что он ее не пройдет. Прошел. И с 1976 года Евгений С алей в отряде космонавтов. Дальнейшая судьба Евгения типична для многих неслетавших космонавтов. Тренировки и подготовка к полету по программе «Буран», член дублирующего экипажа по программе «Салют-7», дублер космонавта-исследователя космического корабля «Союз Т-14». Это 11 лет упорного труда, нервных стрессов и несбывшихся мечтаний. В ноябре 1987 года Евгения списывают из отряда космонавтов «по состоянию здоровья». Обидно, что только через 10 лет врачи «заметили», что у парня одна почка находится чуть ниже другой. Десять лет этот в общем незначительный дефект не мешал Евгению готовиться к полетам в космос, но так складывались обстоятельства, что эта особенность его организма в одночасье стала причиной его незамедлительного отчисления из отрада. Результат — и в космос не слетал, и академию не закончил, и навыки классного летчика растерял. В 1996 году 46-летний подполковник Салей уволен в запас.

Богатое у нас государство! Ну ладно, меня два года держали на полном государственном обеспечении, мной занимались врачи, технические специалисты, меня учили летать на различных типах самолетов, прыгать с парашютом. Все это деньги. И немалые даже по тем временам. А сколько же стоило государству 11 лет общей и специальной подготовки Евгения Салея к его так и не состоявшимся космическим полетам. Почему-то ни в мои времена, ни в последующем никто не счел нужным подсчитать, что экономически выгоднее — подлечить парня и продолжить его специальную подготовку или сразу его отчислить (на его место тысячи других найдутся — безотбойный довод). К сожалению, стандартной фразой «Списан по состоянию здоровья» зачеркивалась судьба многих наших кандидатов на космические полеты. Где-то, конечно, и обоснованно, а где-то так, для перестраховки. На начало 1990 года из 172 астронавтов США, отобранных для космических полетов, только один (!) был отчислен по состоянию здоровья. Сравнение явно не в нашу пользу.

И вот утром 25 января 1963 года мы с Виталием Жолобовым прибыли, как было указано в предписании, в войсковую часть 26266 для прохождения дальнейшей службы.

Конечно, все мы, прибывшие к новому месту службы, находились еще в эйфории, продолжали радоваться своим победам на медицинском поприще, а прибывшие с периферии — появившейся возможности дальнейшей службы в окрестностях Москвы. Мы смутно представляли, куда мы попали, каковы наши перспективы. Уверен, что большинство из нас думало, что завтра же начнется подготовка к пуску, а в самое ближайшее время один из нас станет пятым после Гагарина, Титова, Николаева и Поповича героем-космонавтом. Откуда нам было знать о той кропотливой титанической работе, предшествовавшей нашему появлению в районе станции Чкаловская. А жаль. Много интересного было в те времена скрыто за семью печатями!

Исторической и юридической основой для организации и проведения в нашей стране работ по подготовке будущих космонавтов явилось вышедшее в мае 1959 года Постановление правительства «О подготовке человека к космическим полетам». Было решено набирать первых кандидатов из числа летчиков-истребителей реактивной авиации ВВС. По рекомендации С. П. Королева отбор кандидатов производился силами врачей и врачебно-летных комиссий ВВС. Уже летом 1959 года из более чем 3500 кандидатов к медицинской проверке в Центральном военном научно-исследовательском авиационном госпитале, что в Сокольниках, были допущены 206 человек. Благополучно прошли испытания лишь 29 кандидатов. Это и была основа будущего первого отряда космонавтов. Параллельно интенсивно велась работа по созданию самого Центра подготовки космонавтов (ЦПК). Директивой главкома ВВС в марте I960 года такой Центр был сформирован. По штату Центр был небольшой, около двухсот человек. И уже летом I960 года ЦПК разместился в районе станции Чкаловская в Звездном (тогда Зеленом) городке. Начальником Центра подготовки космонавтов был назначен полковник медицинской службы Е. А. Карпов.

Евгений Анатольевич Карпов многое сделал при закладке фундамента отечественной космонавтики. Первая Программа подготовки космонавтов разработана под его руководством. В апреле 1961 года Евгений Анатольевич был среди врачей, сопровождающих космонавтов на Байконур. В ночь с 11 на 12 апреля он и врач Никитин охраняли сон Гагарина и Титова. И в дальнейшем подготовка последующих трех полетов проходила при активном и непосредственном участии начальника ЦПК Нам немного пришлось прослужить под началом Евгения Анатольевича. Уже в марте 1963 года начальником ЦПК был назначен генерал-лейтенант Одинцов, а Карпов стал его заместителем по медико-биологической работе. Мне он запомнился как серьезный, интеллигентный человек. Мы все к нему относились уважительно. С почтением относились к нему и наши герои, что немаловажно. Но, видно, не хотелось Евгению Анатольевичу быть на вторых ролях. В декабре 1963 года он вернулся в авиационную медицину. Одна маленькая, но печальная деталь. На похоронах генерал-майора Карпова в мае 1990 года не было ни одного космонавта.

Естественно, что основу вновь созданного Центра подготовки космонавтов составлял отряд из 20 слушателей — космонавтов ВВС. Их объединяло то, что все они, в основном молодые старшие лейтенанты — выпускники различных летных училищ, пришли из истребительной авиации, прошли жесточайший медицинский отбор, были энергичны, целеустремленны, уже знали, что может ждать впереди, и шли на это сознательно. Но к моменту появления в ЦПК второго отряда в среде наших старших товарищей была незримая, но очень глубокая грань, которая делила ранее монолитный отряд на две неравные половины: четыре уже слетавших Героя и пятнадцать (16-й — Валентин Бондаренко трагически погиб в марте 1961 года при прохождении испытаний в сурдокамере) оставшихся кандидатов, каждый из которых с нетерпением и тайной надеждой на благополучный для себя исход задавал себе вопрос: кто же следующий? Вот уж действительно где этот самый человеческий фактор представлял собой сгусток колоссальных внутренних переживаний, эмоций, которые нужно было держать в себе и не проявлять на людях, постоянное сжигание моральных и физических сил, умение оставаться порядочным по отношению к своим товарищам и не стремиться на плечах других прорваться в первые ряды кандидатов. Все это с лихвой испытали на себе наши первооткрыватели космоса. Первым всегда трудно! Конечно же каждый из двадцати хотел стать первым. Это вполне естественно. Очевидно, так же думал и каждый из шестерки лучших, которых отобрали для подготовки к первому полету. И когда уже за несколько дней до 12 апреля 1961 года остались три кандидата на звание Колумба Вселенной — Юрий Гагарин, Герман Титов и Григорий Нелюбов — каждый из них также не терял еще надежды, что именно он будет первым. И это тоже по-человечески вполне объяснимо! Много раз журналисты и просто любопытствующие задавали Герману Титову вопросы типа: не жалеете, что не вы первый, не завидуете ли вы Гагарину? На что Герман со свойственной ему прямотой отвечал: да, чисто по-человечески завидую, да, тоже хотел быть первым и не вижу в этом ничего плохого и противоестественного; очевидно, были такие факторы и обстоятельства, которые поставили Гагарина первым в нашей шеренге. И надо отдать должное Герману Титову: за все последующие годы он нигде и ни при каких обстоятельствах не выступал с речами и не высказывал мыслей, порочащих имя своего старшего товарища, ставшего Космонавтом № 1. А вот третий из числа самых-самых, Григорий Нелюбов, не сумел справиться с колоссальными психологической и нервной нагрузками, не выдержал и «сошел с дистанции». Не став первым, потеряв надежду стать вторым и третьим, он дал волю своим эмоциям, расслабился, был отчислен из отряда космонавтов, направлен для дальнейшего прохождения службы на Дальний Восток, где и трагически погиб, попав под поезд. Вместе с Нелюбовым по тем же причинам из отряда были отчислены еще два слушателя — Иван Аникеев и Валентин Филатьев. А повод быстро нашелся. Все трое как-то вечерком потягивали пивцо в буфете на платформе Чкаловская. Как это в таких случаях и водится, здесь же оказался патруль. А дальше по известному сценарию: «Ваши документы… Пройдемте…» — «А мы что, вечером пива не имеем права попить!» Оказалось, что имеют, но только уже за пределами Звездного городка.