По следам преступления - Матвей Наумович Медведев

люди думают не о себе, а о тех, кто находится рядом и более беспомощен, помогают им уйти от смертельной опасности? Те же, кто были рядом с Лидочкой в лодке и весело болтали с этой милой девушкой в светлом клетчатом платьице о том, о сем, а момент катастрофы разом позабыли о ней, заботясь лишь о собственном спасении. Они проявили «обывательскую растерянность» — так было охарактеризовано их поведение.

Организатором прогулочной поездки являлся инженер Клемент. Он же управлял лодкой. Однако разрешения на плавание по акватории Ленинградского торгового порта, включая устье Большой Невы, у Клемента не было. Управлять моторной лодкой он не имел никакого права. Да и сама лодка представляла опасность: эта старая шлюпка не была даже в полном смысле этого слова моторной. Просто к ней подвесили движок. Катание на такой лодке, тем более по взморью, было весьма рискованным предприятием.

Таким образом, можно сделать вывод, что исключительно одна лишь неосторожность людей, отправившихся в плавание на совершенно неподходящем для этой цели судне, пренебрежение мореходными знаниями и стали основной причиной катастрофы с человеческими жертвами.

Нельзя не осудить и лихачество, проявленное водителем лодки. После того как вновь заработал мотор, Клемент решил проскочить у «Чайки» под носом…

Конечно, останься он в живых, не миновать бы ему уголовной ответственности. Но так как сам он разделил трагическую участь с Ивановой, то оставалось только констатировать все вышесказанное.

Что же касается остальных пассажиров лодки, то их вина заключается в трусливом поведении в момент катастрофы. Но это относится не столько к уголовным деяниям, сколько к морально-этическим. Кто знает, может быть, спутники Ивановой и почувствовали стыд и раскаяние, когда, жалкие, мокрые, трясущиеся от страха, забрались на борт подошедшей к ним спасательной шлюпки, но было уже поздно. Во всяком случае, самой Лидии это уже ничем помочь не могло…

Прокуратура сделала и такой вывод: следует усилить работу по обеспечению безопасности на воде, необходимо принимать определенные меры против нарушителей.

Спасательная служба в дореволюционном Петрограде была налажена плохо. Можно сказать, что ее не было совсем. «Отцы города» даже ни разу не удосужились поставить вопрос об этом на заседании городской думы. В первые же годы Советской власти было не до катания на лодках. И лишь в середине двадцатых годов по предложению Ленинградской губернской прокуратуры административные органы совместно с водоспасательной базой приняли на специально созванном совещании постановление о мерах по предупреждению несчастных случаев на воде. Постановление обязывало владельцев лодок, содержателей перевозов, купален иметь на лодках и пристанях спасательные средства, держать наготове шлюпки для немедленного оказания помощи людям. Запрещалось давать лодки напрокат малолетним и лицам в нетрезвом состоянии.

Таковы были первые шаги по организации образцовой спасательной службы в городе с широкой сетью спасательных станций. Она зорко несет свою вахту, предупреждая несчастные случаи на воде, спасая попавших в беду людей.

Но, к сожалению, и в наши дни не обходится порой без человеческих жертв. Вот почему извлеченное из архива дело о трагической гибели балерины Лидии Ивановой не потеряло, думается, актуального значения и сегодня. Оно служит подтверждением тому, что не только на асфальтовых, но и на водных дорогах надо быть осторожным, нельзя допускать беспечности, ухарства.

В заключение хочется сказать, что Лидия Александровна Иванова не забыта теми, кто ее знал. Она до сих пор живет в памяти людей старшего поколения. Не так давно о ней вспомнил в своей книге «Жизнь в балете» бывший солист Государственного академического театра оперы и балета имени С. М. Кирова М. Михайлов. Он писал, что эта девушка была «воплощением бьющей через край жизни», талант ее покорял самого требовательного зрителя. О том же говорится и в книге известного балетмейстера Ф. Лопухова. Он отмечает, что у Ивановой была «большая и привлекательная индивидуальность», что ее «трагическая гибель… лишила советский балет первой крупной балерины новой формации».

Воспоминания Михайлова и Лопухова дополняют то, что было написано другими авторами 57 лет назад — сразу же после гибели Л. Ивановой.

Но мемуаристы не пишут о том, что не было бы никакого трагического исхода, что Иванова еще долго могла бы украшать советскую балетную сцену, если бы в тот, уже далекий от нас, день — 16 июня 1924 года — были проявлены осторожность и благоразумие людьми, которые в веселом, приподнятом настроении садились около Аничкова моста в лодку…

Поздней ночью на Лиговке

В середине двадцатых годов в Ленинграде улицы Лиговская, Боровая, Обводный канал пользовались дурной славой. С наступлением темноты здесь было небезопасно ходить. Около ворот, под арками домов стояли кучками парни. Они задевали прохожих, избивали их, приставали к девушкам.

Хулиганство было порождением неустроенного быта. После нескольких лет гражданской войны, в течение которых молодое Советское государство, напрягая все силы, вело борьбу с белогвардейцами и интервентами, первоочередной задачей являлось восстановление разрушенного народного хозяйства. На это были брошены все силы. В такой обстановке работа по культурному воспитанию масс почти не велась. Часть молодежи оказалась в стороне от общих интересов. Сказывалось и влияние нэпа с его сомнительными соблазнами.

Невский. Рестораны. Кабаре «Максим», «Кинь грусть», «Черный кот». В них прожигали жизнь «короли на час» — всевозможные дельцы, владельцы частных магазинов и предприятий. Они сорили деньгами, пили дорогое вино. Для них существовали бега с тотализатором, игорные клубы с цыганскими хорами, дома свиданий.

Публика «попроще» заполняла многочисленные пивные заведения, где к пиву подавались неизменные раки и моченый горох, где сквозь кабацкий шум и гам едва можно было расслышать звуки баянов, исполнявших разудалые «Купите бублики», и «Ламца-дрица».

Хулиганы наглели. Кульминационным моментом явилось так называемое «чубаровское дело». Старожилы города на Неве, наверное, хорошо помнят его. Оно всколыхнуло весь Ленинград, всю страну. Слово «чубаровщина» стало синонимом злостного, опасного хулиганства, трансформировавшегося в прямой бандитизм.

«Чубаровское дело»… То, что произошло в Чубаровом переулке, рядом с Лиговкой, случилось 21 августа 1926 года.

В тот субботний день трудовой Ленинград, который не имел ничего общего с Ленинградом нэпманским, жил, как и обычно, большой, напряженной жизнью. Заканчивался ввод в строй первенца ленинского плана ГОЭЛРО — Волховстроя. На 1-й ленинградской электростанции 21 августа началась сборка частей новой турбины, правда не такой уж значительной мощности — всего 30 тысяч киловатт. Но по тем временам и это было немало. В тот же день впервые пошел ток по Шлиссельбургской пригородной линии электропередачи. На предприятиях продолжался сбор средств в пользу бастующих английских углекопов. Физкультурные кружки готовились к спортивному празднику, который должен был состояться в воскресенье на стадионе имени В. И. Ленина.

Таковы были некоторые события того дня. Но было и