Месть черного паука - Виктор Мясников

Один из парней вынул из кармана помятую фотокарточку и, взглянув на нее, утвердительно покивал головой. Славка видел только белую оборотную сторону, но сразу догадался, что ребята пришли персонально за ним, а снимок ещё тот, взятый из его разгромленной квартиры. Сразу сделалось тоскливо до невозможности.

Тот, что повыше, похоже, главный в маленькой команде, спрятал фотографию и вытащил наручники. Чувствуя упертый под мышку пистолетный ствол, Славка безропотно подставил руки. Но "старфорс" сначала стянул с него куртку, только потом защелкнул на запястьях стальные браслеты. Куртку положил поверх скованных рук и скомандовал:

- Идешь за мной и не дергаешься, тогда ещё поживешь. Но если только так сразу. Понял?

- Понял, - с трудом разлепил Славка спекшиеся губы.

Он напрасно надеялся, что кто-нибудь выйдет на лестницу. Девятый этаж с коммерческими палатами был почти пуст, дневные осмотры и процедуры давно кончились, остался только дежурный персонал - пара медсестер и санитарка. Только двумя этажами ниже начали попадаться люди. Ходячие больные спускались вниз для свидания с близкими, поднимались посетители с сумками, полными гостинцев.

Если бы встретился знакомый, можно было бы мигнуть, скорчить страшное лицо, чтобы натолкнуть на мысль о странности происходящего. Славка попробовал мимикой привлечь внимание какой-то дамы в белом халате, чье лицо показалось ему достаточно умным. Но дама презрительно наморщила носик и отвернулась. Стоило чуть замедлить шаг, как пленник тут же получал тычок в спину.

Все так же пялясь в стриженый затылок и чувствуя за спиной присутствие второго охранника, Славка пересек обширный вестибюль, вдоль стен которого сидели на дерматиновых кушетках больные в халатах и спортивных костюмах, общаясь с родней. На крыльце он не успел поежиться от легкого морозца, как подкатил синий "москвич" и услужливо распахнулась дверца. Только сейчас, увидев номер "А 212 ек", он вспомнил, что Ямщиков уже говорил об этой машине.

На заднем сиденье его с двух сторон плотно зажали оба сопровождающих, и Славка снова почувствовал, как под ребра упирается набалдашник глушителя. Рядом с водителем оказался ещё один парень в гражданской одежде. Только отъехали, как сидящий слева достал сотовый телефон и быстро отстучал по кнопкам номер.

- Стар, это второй. Все в норме, он с нами... Понял, едем к ангару.

Мысли в Славкиной голове крутились лихорадочно и бестолково. Как так получилось, что его ждала засада? Что теперь с ним будет? Неужели убьют? Постепенно эта дурная мысль вытеснила все остальные. Жалости к себе Славка не испытывал, но страх, тем не менее, накатывал нешуточный. Самой смерти не очень-то и боялся. В горах она могла настигнуть в любое мгновение - упадет камень на голову, сорвешься с обледенелого склона, не выдержит страховка... В ужас его приводило ожидание мучений. Воображение жертвы - лучший помощник палача. Он был уверен, что легко умереть ему не дадут. И в то же время теплилась слабая надежда, что, может, удастся как-то выкрутиться.

Машина ехала какими-то незнакомыми окраинными улочками, разбитыми, наполовину асфальтовыми, наполовину гравийными, с глубокими колдобинами, наполненными глинистой жижей. Тяжелые грузовики, свирепо завывая и рыча, шли в обоих направлениях, легковушки попадались изредка. По обеим сторонам высились заборы, за которыми виднелись заводские корпуса и здания без окон, очевидно, склады.

Но неожиданно, каким-то переулком меж гаражей и свалок, выскочили на нормальную улицу, а ещё через несколько минут оказались на проспекте Космонавтов. Славка понял, что они просто объехали стороной центральные улицы, в час пик забитые транспортом, и оказались в районе железнодорожного вокзала.

И тут снова въехали в лабиринт хитрых проездов и проулков между базами и складами. "Москвич" въехал в железные ворота, распахнутые парнем в камуфляже со знакомыми нашивками. Маленький двор окружал двухметровый забор. Это была типичная складская территория. Контейнеры-двадцатитонники, бортовой "КамАЗ", штабель полимерных ящиков. С покатой крыши ангара светил прожектор, разгоняя подступающие сумерки. Следом заехал большой черный джип, и охранник с грохотом захлопнул ворота.

За забором свистнул тепловоз и, лязгая сцепкой, прокатил по рельсам короткий состав. Похоже, там располагались подъездные пути. Прислушавшись, Славка понял, что никаких звуков человеческого труда больше не доносится. Местность, несмотря на близость городского центра, сразу показалась глухой, как далекая деревня.

Славку вытолкнули из машины и повели в ангар. Внутри оказалось тепло, а сверху светили лампочки в жестяных колпаках. Здесь тоже громоздились контейнеры, только поменьше, штабеля разнокалиберных ящиков и бочек. Правее входа на свободной площадке в пять рядов стояли скамейки, а перед ними стол, что навевало мысли о профсоюзных собраниях и инструктажах по технике безопасности.

Дальше оглядываться Славке не дали. Неожиданный удар в живот заставил его согнуться. Не в силах вздохнуть, он замер с раскрытым ртом. Тут же последовал сокрушительный удар по позвоночнику, и Славка рухнул на дощатый пол. Боль была такой, что вытеснила все прочие ощущения и чувства, даже страх. "Вот, началось," - промелькнуло в мозгу отстраненно, словно все происходило с кем-то другим.

- Я тебе брюхо вспорю, засуну туда живую крысу и снова зашью, пообещал кто-то самым обыденным тоном, словно просил передать абонемент на компостер в переполненном трамвае.

- Стар, отдай его нам, - хрипло попросил другой голос, - через неделю вернем. Пусть прочувствует. Заодно расскажет чего-нибудь.

- Да что он расскажет, чего мы не знаем? - по тону чувствовалось, что слово взял начальник. - Ну умучаем его, а дальше? Удовольствие, что ли, большое получим? Взять с него все равно нечего. Штаны и те, пожалуй, уже обделал.

Честно говоря, Славка был к этому близок. Он с трудом, громко икая, смог наконец выдохнуть и снова вдохнуть. Боль резала тело пополам, голова кружилась, спина взмокла, а руки и ноги казались ватными. Скорчившись на полу, он отрешенно ждал своей участи, примерно предполагая, что ему предстоит.

- Ижак, между прочим, денег за него дает, - Стар, он же Старков, поставил тяжелый ботинок Славке на плечо, - сам хочет с него шкуру содрать и горчицей намазать. Слышь, ты, человек-бутерброд, - давнул ногой, - чего блатному напакостил, что он аж пять штук баксов готов за тебя отвалить?

Славка промолчал. Его такая стоимость ничуть не обрадовала. Ижак бы и больше заплатил, лишь бы вернуть украденную коробку с деньгами. Лично пытать будет, чтобы услышать, где денежки зарыты. Да Славка и не будет упираться, как красный партизан, никакого смысла нет лишние мучения принимать. Все равно ведь скажет рано или поздно, а конец так и так один.

Тяжелый солдатский ботинок, воняющий сапожной мазью, ткнулся ему в лицо. Кто-то таким способом пытался повернуть его голову. Славка открыл глаза и посмотрел вверх. Над ним наклонился один из парней в таком же камуфляжном костюме, как остальные. И на голову его была натянута такая же черная трикотажная шапочка. Только вместо лица - жуткая маска из черных и бурых струпьев, а один глаз залеплен грязным пластырем, из под которого высовывается уголок кровавой марли.

- Ты понял? - страшная маска зашевелила губами, и вслед за ними пришли в движение все струпья и коросты на лице, а в трещинах между ними выступили желтые капельки гноя и сукровицы. Свистящий зловещий шепот, очевидно, даже слабое напряжение голоса вызывало у обожженного парня сильную боль, пронизал Славку ужасом. - Вот как твоя смерть выглядит. А ты будешь ещё хуже. Я на тебя по капельке буду кислоту лить, а потом ножиком скоблить до кости. Как я отсюда с такой рожей выйти не могу, так и ты отсюда никогда не выйдешь.

Он опустил к Славкиному лицу руку с широким охотничьим ножом. Полированное лезвие зеркально сияло и до слез слепило глаза. Острый кончик коснулся щеки и больно кольнул. Славка вздрогнул.

- Так, воин, отвалил! - Старков оттолкнул своего бойца.

Тот отступил с шипящим шепотом. Поднес к губам нож и слизнул с кончика кровавую каплю. Снова прошипел что-то зловещее. Славка понял, что обугленный грозится вот так по капле все кровь из него высосать. Он уже не боялся смерти, он её уже начал желать - скорой и безболезненной. И чувствовал, что впереди целое море мучений, и ему придется в это море окунуться с головой, и пить, пить, пить нечеловеческую муку... И слеза, выкатившаяся из глаза, побежала по щеке, смешавшись с кровью из порезанной щеки.

- Да вы, блин, свихнулись уже все! - заорал вдруг Старков. - Хлебом не корми, дай только кровищу пустить. Вот вам предложи кто за этого духа рубль за мертвого или миллион баксов за живого, вы ж его тут же прирежете. Как алкаши, блин! Перед алкашом поставь бутылку водки и пачку денег, а потом скажи: "Выбирай, чего хочешь". Он всегда пузырь схватит, чтоб налакаться побыстрей. Там денег, может, на целый год пьянствовать хватит, нет - пузырь давай! Чтоб вот сейчас нажраться только бы. Потому что мозгов уже никаких, все проспиртовалось давно. Вот и вы, блин, такие же уроды заспиртованные. Вам в стеклянной банке в кунсткамере сидеть - вот ваше место! А, ну, отошли все! Ур-р-роды, блин!