Сломленные - Мартина Коул

По телефону медсестра сообщила, что раненый очень плох и последующие двадцать четыре часа станут решающими. Судя по всему, у него тяжелая черепно-мозговая травма. Виолетта понимала, что врачам хватает хлопот и без расспросов родственников. Ну, лишь бы они помогли ее брату, и плевать ей, как они это сделают. Однако, глядя на любимое лицо, она не надеялась на исцеление. Патрик был уже почти мертв.

— Позвать священника, Грейс?

Сестра посмотрела на нее как на сумасшедшую.

— Правильно, Ви, давай напустим на него этих стервятников!

Виолетта тяжело вздохнула и молча села возле кровати. Она не хотела злить Грейс. Старшая сестра разговаривала с ней как с ребенком, и, честно говоря, Виолетту уже начинало это доставать. На самом-то деле Грейс не имела права решать за других, нужно ли им религиозное утешение: ее духовный склад просто не позволял ей понять верующих людей.

Виолетта не сомневалась: вскоре сестра начнет насмехаться над медсестрами, врачами и вообще над любым, кто посмеет усомниться в ее всезнании и огромном значении в этом мире. Виолетта даже позавидовала Патрику: ему хотя бы не приходится терпеть Грейс и ее постоянные колкости и придирки.

— Мне нужно позвонить, Виолетта. А ты попробуй выбить чашку чаю у этих девиц, которые ходят здесь кругами и воображают себя медсестрами, — громко сказала Грейс, стараясь, чтобы ее услышала дежурная медсестра.

Виолетта страдальчески закрыла глаза. Сестра в своем репертуаре, причем на сей раз концерт начался как-то уж очень рано.

Дженни посмотрела в глаза Керри Элстон и раздельно повторила вопрос. Девушка выглядела ужасно: ее пухлое лицо посерело и казалось грязным, от нее исходило смешанное зловоние пота и сигаретного дыма. Было невыносимо находиться рядом с ней в маленькой душной комнате. Дженни видела, что молодая женщина-полицейский, присутствующая на допросе, тоже чувствует себя не в своей тарелке.

— Мне нужен ответ, Керри, и я получу его, даже если мне придется просидеть здесь целый день.

В голосе Дженни прозвучало раздражение. Керри ухмыльнулась, демонстрируя желтые зубы.

— Вы меня очень напугали, но я не могу ответить на ваш вопрос. Я не знаю, где мой отец, и я не знаю, где Джереми Бленкли. Мне жаль.

Последние два слова она произнесла нараспев, и Дженни еле сдержалась, чтобы не врезать ей как следует.

— Знаешь, с тобой тяжело разговаривать. Ты понимаешь, сколько тебе светит, а? Понимаешь?

Она обрадовалась, увидев страх в глазах Керри, и продолжала, стараясь говорить спокойно, почти ласково:

— Но не надейся просто отсидеть срок, как обычные преступницы, — отношение к тебе будет особое. В мужской тюрьме проходить по твоей статье довольно плохо. Но в женской тюрьме, где сидят женщины, которых разлучили с любимыми детьми, ты окажешься в совсем уж скверном положении. Кружка кипятка в лицо — вполне обычное дело. Тебе придется постоянно быть начеку. Видишь, не такая уж ты и умная, как тебе кажется. И если ты настолько глупа, чтобы отказываться от сделки с нами, мы упрячем тебя надолго. Будешь сидеть, пока не превратишься в дряхлую старуху. Ты уже разработала план выживания?

Керри не отвечала — она просто уставилась бессмысленным взглядом в глаза Дженни. Однако доселе она выглядела вменяемой и действовала как вменяемая. Дженни твердо решила, что не позволит этой девице избежать наказания по причине психического расстройства. Если потребуется, найдется множество психиатров, которые засвидетельствуют вменяемость Керри Элстон.

— Я восхищаюсь тобой, Керри. На твоем месте я бы волосы на себе рвала. Но тебе виднее.

Дженни закурила и как бы между прочим небрежно спросила:

— Да, кстати, насчет того случая сексуального домогательства — в школе, вместе с твоей подружкой Джеки Палмер? Не могла бы ты меня просветить, в чем было дело?

Керри сразу изменилась в лице. Дженни мысленно засчитала очко в свою пользу.

— Вы-то уж должны знать, что никакого дела не возбуждали.

— О, это я знаю. Но я хочу знать, почему не возбуждали. Потому что ваших отцов многое связывало? Или они имели связи в полиции? Или и то и другое? Я понимаю, ты-то со своим отцом была очень близка. Твоя мать объяснила нам, насколько близка — и тогда, и сейчас.

Керри не ответила.

— Керри, ау! Язык проглотила? Я думала, ты умеешь разговаривать.

Керри с ухмылкой облизала губы. Дженни чуть не вырвало от ее похотливого вида.

— Я могу показать вам парочку штучек, леди. Вам они наверняка тоже понравятся. Все девочки вместе, а?

Она откинулась на спинку стула, довольная тем, что ей удалось рассердить противника.

— Так ты будешь говорить, Керри?

Та покачала головой, демонстрируя свою беззаботность:

— Я уже сказала: тогда никто не предъявлял никаких обвинений, а раз так, говорить тут не о чем.

— Если никто не выдвигал обвинений, это не значит, что ничего не было, Керри. Я знаю, отец Джеки служил в полиции. Ты состояла с ним в отношениях личного характера? Он ведь очень хорошо знал твоего отца.

Керри вся напряглась, жилы на ее шее вздулись. Дженни подумала, что эта девушка, несомненно, очень сильна физически.

— Почему бы вам не отвязаться от меня? — прорычала Керри. — Я знаю свои права. У меня даже адвоката здесь нет. Вы без конца что-то вынюхиваете, а я не собираюсь отвечать на ваши дурацкие вопросы, если они не относятся к расследованию.

Дженни заговорила медленно, с расстановкой, словно объясняя элементарные вещи маленькому ребенку.

— Это относится к делу, поскольку Джеки Палмер находится под следствием по той же самой причине, что и ты. Я думала, ты знаешь об этом. Вы ведь вместе с ней совершали развратные действия в отношении другой девочки. Ты понимаешь, к чему я клоню?

Керри занесла руку для удара, но подоспевшая женщина-полицейский набросилась на арестованную. Вдвоем с Дженни они повалили Керри на пол и надели на нее наручники. К концу потасовки все три женщины взмокли от напряжения.

— Чертова лесбиянка! — выкрикнула Керри.

Дженни усмехнулась и с раздражением произнесла:

— Ох, какие мы нервные!

Эвелин и Кейт шли в реанимационное отделение молча: они были слишком взволнованны, чтобы разговаривать. Эвелин видела беспокойство на лице Кейт и, в свою очередь, беспокоилась за дочь — чувство, которое никогда не покидает мать, даже если ее ребенок уже абсолютно взрослый человек. В черном брючном костюме и красной шелковой блузке Кейт выглядела очень стройной. Сзади ее можно было принять за девушку. Только опущенные от усталости плечи нарушали это впечатление.