Дикая птица - Елена Анатольевна Кондрацкая

замок, что они больше не смогут её достать. Но она ошибалась. Рогнеду трясло, а слова матери звенели в ушах, будто и не было между ними десяти прожитых лет.

«Я не люблю тебя».

Рогнеда вынула из косы гребень, будто он мог чем-то помочь. Будто мог отогнать наваждение и убедить, что те слова ничего не значили.

«И никто тебя никогда не полюбит».

Зубцы впились в ладонь. Птица Алконост смотрела укоризненно. Не значили. Конечно, эти слова ничего не значили. Мать просто была больна. Так действует хладная хворь – остужает душу и замораживает сердце. Вытаскивает наружу злость и ненависть. Сводит с ума и превращает жизнь в ад, прежде чем застудить кровь в жилах навсегда.

Рогнеда знала, что в матери говорила болезнь. Знала, что она никогда бы не сказала ей таких слов в здравом уме. Но ещё Рогнеда знала, что больные хладной хворью не способны лгать.

Начинался дождь. И первые холодные капли заставили её вздрогнуть и вернуться в реальность.

Птица Алконост больше не глядела укоризненно. На её губах застыла блаженная улыбка. Так и должно быть.

Рогнеда расправила плечи, выдохнула и вернула гребень в волосы. Внезапно она почувствовала, что отчаянно хочет увидеть Дарена. Хочет, чтобы его зеленые глаза отогнали печаль. Чтобы его тепло согрело ледяные пальцы. Ей это было нужно, хотя она и не могла объяснить себе, почему. Да и не хотела искать объяснений.

* * *

– Ты рано. Мы договаривались встретиться в полдень, кажется, – Дарен выглянул из-за книжного шкафа.

Рогнеда встретилась взглядом с тёплой зеленью его глаз, и на душе стало легче. Она сама внезапно стала легче, невесомее, только тяжело и гулко колотилось в груди сердце. Рогнеда отвела взгляд, чувствуя, как просыпается и крепнет внутри раздражение. Прочным щитом поднялась злость, заслоняя Рогнеду от пронзительного взгляда.

– Раньше начнём – скорее закончим, – она небрежно махнула рукой и прошла вглубь библиотеки.

– Всё в порядке? Ты бледная и дрожишь, – шаги Дарена эхом отдавались в ней.

Дрожит? Рогнеда даже не заметила, она поспешно скрестила руки на груди, впившись в себя пальцами.

– Попала под дождь.

– Замёрзла?

Она неопределённо пожала плечами и подошла к столу, на котором уже были аккуратно разложены книги по истории Вольского Царства и пыльные фолианты с угловатыми закорючками языка Северных Земель.

На плечи и спину легла согретая чужим телом плотная ткань. Дарен встал перед Рогнедой и поправил свой кафтан на её плечах. Сам он остался в свободной хлопковой рубахе.

– Так лучше? – он улыбнулся, а Рогнеда обмерла, пойманная в ловушку его взгляда.

На миг все её цели померкли, затуманились и потеряли всякое значение. На миг ей показалось, что она могла бы просто закрыть глаза, шагнуть вперёд и…

– Нет. Не лучше, – Рогнеда дёрнула плечами, кафтан соскользнул на пол, и холод тут же снова прилип к спине.

Дарен посмотрел удивлённо и немного печально, а Рогнеда, вскинув подбородок, обошла стол и опустилась в кресло. Её не волновал его взгляд. Не должен был волновать.

– С чего начнём изучение? – в её голосе звенело равнодушие. Такое яркое и дрожащее, что даже она ему не верила, поэтому спрятала глаза в раскрытую книгу. – Смотрю, ты уже подобрал материалы. Ни слова не понимаю в этих каракулях.

– Это форшторд. Язык Северных Земель, – Дарен поднял с пола кафтан, бросил его на кресло и уселся сам. Тёмные пряди упали на лоб, бросив на глаза глубокую тень. – Присмотрись. Это руны, очень похожие на наши.

– Футарк, – Рогнеда кивнула, замечая сходство. Это правда были руны, только более массивные и сложные – больше углов, хвостов и пересечений, но всё равно похожие. Впрочем, понятнее написанное от этого не становилось. – Ты знаешь этот язык?

– Это язык моей семьи. В каком-то смысле. Тебе тоже предстоит его выучить. Наши дома заключили союз во время Великой войны, и теперь обе страны стараются этот союз сохранить.

Рогнеда содрогнулась от упоминания о Великой войне. Чернокнижники посягнули на власть, выпустив из Нави нечисть, которую в итоге не смогли приручить. Почти весь континент – от Янтарного моря на западе до Инежских гор на востоке и от Чёрной Пустыни на юге до Мёртвых Земель на севере – потонул в крови. Прошло уже пятьдесят лет с окончания войны, но Вороны и Соколы всё ещё вдоволь поили мечи проклятой кровью, а нечисть, пусть и поредевшая, и ослабшая, всё ещё бродила по лесам и болотам в поисках добычи.

– Пятьдесят лет назад, – голос Рогнеды прозвучал неожиданно хрипло и низко. – Получается, союз заключили отцы Радомира и Вегейра?

Дарен улыбнулся и покачал головой.

– Не совсем. Его заключили мой дед Ярополк и сам Вегейр.

Рогнеда перевела взгляд на книгу, на чёрной обложке которой сверкала потёртая серебряная волчья морда с золотыми рогами из серпа луны – королевский герб. Символ древнего королевского рода, умеющего обращаться в огромных волков. Конечно, оборотни живут дольше людей. Наверно, столько же, сколько и чародеи, а может быть, даже дольше. Интересно, сколько Вегейру лет?

– Твоя мать умела обращаться в волка? – вдруг спросила Рогнеда, сама не зная почему. Сердце забилось быстрее в ожидании ответа.

– В белую волчицу с тонкой серебристой лентой от макушки до кончика хвоста, – ответил Дарен, глядя куда-то вдаль. Взгляд его сделался мечтательным и печальным, будто картины, что рисовало его воображение, причиняли ему боль, но одновременно с этим завораживали внутренний взор. – Её мощные лапы могли без устали бежать по снегу, а серебряные глаза были полны древней мудрости. Она любила сбегать из дома в леса и резвиться под луной с волчьими стаями, которые признавали в ней сестру и царицу, – он замолчал ненадолго, а потом встрепенулся, возвращаясь в реальность, и звонко рассмеялся. – По крайней мере, так говорят.

Сбегала? Интересно, отчего ей не сиделось в Царских Палатах.

– А ты? Умеешь превращаться?

– Не умею, – в голосе Дарена мелькнуло сожаление. – Почему-то этот дар обошёл меня стороной. Отец говорит, что это от того, что наш род давным-давно отказался от этой способности.

Рогнеда кивнула. Согласно преданиям, Вольские цари, как и их северные братья, тоже когда-то были оборотнями и умели обращаться в могучих медведей. Но со временем они утратили свои способности. Почему? Ответ затерялся в веках.

– Отец не любит магии, – продолжал Дарен, уже будто бы говоря сам с собой. – Боится её. Вегейра боится. И матери боялся. Запрещал ей обращаться и злился, когда она его не слушала. Но ей было всё равно. Так что, – Дарен подмигнул, – я очень удивлён, что он решил жениться на чародейке.

Рогнеда отвела взгляд.