Полуночное танго - Наталья Калинина

— Нет, Лиза, нет. И ты от меня что-то скрываешь. Зачем? Тайны только от чужих хранят.

— От самых близких тоже.

— В конце концов, мне все это надоело! Этот ваш эзопов язык. — Плетнев резко высвободил руку, взбежал по ступенькам. — Вы сплели вокруг меня хитроумную сеть, убаюкали мои подозрения. Вы даже не позволили мне повидаться с Михаилом перед его смертью. А теперь Саранцев на что-то намекает, оскорбляет меня, просто смеется надо мной. И ты будто заодно с ним. Лиза, ну зачем ты принимаешь этого пьянчугу и…

Он замолчал, услышав тихий Лизин смех. В самом деле смешно. И он смешон в роли оскорбленного супруга… Алена уже давно не провоцировала его на подобные сцены. Алена слишком хорошо знает его.

Лиза очутилась с ним рядом. Лизины руки нежно легли ему на плечи. Лизины глаза излучали страсть. Лизины полураскрытые губы призывно тянулись к нему.

«Мы оба угодили в эту сеть», — подумал Плетнев, почти теряя сознание.

Алена ответила открыткой, в которой просила его не задерживаться «в стране ковыльного детства», потому что и она, и Светка очень по нему скучают. В конце как бы невзначай сообщала, что общество в этом году собралось «сугубо кинопромышленное», и она чувствует себя как на выпускном вечере во ВГИКе.

Плетнев представил себе Алену на фоне серебристо-жемчужной Балтики с ее янтарными закатами. Оживленную, остроумную, изысканно изящную. «У нее дар притягивать к себе людей солидного возраста и положения, — думал Плетнев. — Запросто толкует с теми, к кому иной раз не без внутренней дрожи идешь на прием. У нее врожденное обаяние, которое не раз и не два сослужило мне добрую службу. Хотя дело, может быть, в таких случаях и в моем таланте».

Плетнев представил себе, как рассказывает Алене о покушении на Ларису Фоминичну, о загадочной гибели брата и его многолетней связи с Марьяной и слышит ее безапелляционное: «Прямо в духе Агаты Кристи… Ну, а это уже ближе к позднему Бергману — власть прошлого над человеческими душами. Ничего себе, какие страсти разыгрываются за стенами стародевичьей обители».

Странное дело, он не чувствовал никакой вины перед Аленой. Тот уголок его сердца, в который он впустил Лизу, вряд ли интересует его жену. Так глубоко она не заглядывает.

Он составлял Алене телеграмму, в которой обещал приехать, самое большее, через неделю, когда к нему без стука вошла Даниловна.

— Ну вот, разбилась макитра, и все тесто наружу полезло, — заявила она с порога.

Плетнев недоуменно посмотрел на нее.

— А глотка-то, глотка у нее — настоящее радио. Не слыхал, что ли, ничего?

— Не слыхал. А что случилось?

— Она ж на всю станицу орала, аж у вербняка слышно было. Я уток тем временем по-над берегом звала. Кинулась сломя голову через репьи, чуть в Калмычихину копанку не угодила.

— Что все-таки случилось, Даниловна?

Старуха придвинула к столу табуретку и, присев на краешек, расправила на коленях черную сатиновую юбку.

— Людка Фролова с автолавкой к нам приехала. Выше почты стали. Где раньше баз был. Помнишь?

— Марьяна говорила, Люда болеет.

— Куда там болеть, когда дело денежное. — Даниловна даже рукой махнула. — Вся хворь, какая была, разом вышла. Тут же все через голову друг друга лезут, спешат, а она кому пятак, кому двугривенный не додаст. А кого и вовсе на рублевку целую обсчитает. Как Саранчиху нынче. Отчего и скандал вышел.

— Да, с Саранчихой лучше не связываться. — Плетнев усмехнулся.

— Вот и я так считаю. Саранчиха Людку воровкой обозвала. «Ты, — говорит, — всегда на чужое добро рот разевала. А теперь накось выкуси — бабка все Лизке отписала. А ты за свою жадность в тюрьму сядешь. Я в свидетели пойду».

— Тоже мне напугала! Людку этим не проймешь, — сказал Плетнев.

— Ага. И я так думала. Ну, говорю, держись, Раиса, счас она тебя отбреет. А она, гляжу, на землю спрыгнула и за Саранчихой вдогонку. «Я, — говорит, — тетка Рая, нечаянно тебя обсчитала, по привычке. Ты уж на меня не серчай. Хочешь, я тебе в следующий раз байки на халат привезу? Красными розами по черному полю?» А Саранчиха ее и не слушает. «Михаил все про вас с Шуркой рассказал. А вы напоили его да с яру спихнули. Чтоб жилось вам спокойней». Людка за ней до самой калитки бежала. Федор из хаты вышел, Райку дурой обозвал. Она еще от сарайчика что-то крикнула. Что-то про ружье вроде бы, да Федор над ней кулак занес. Людке что-то тихо сказал. Никто не расслышал что. Она хвост поджала и к автолавке пошла. Больше никого не обсчитала, Максимовне даже себе в убыток сдачу дала, но та ей вернула.

— Она сказала: «Михаил все про вас с Шуркой рассказал». Что же он мог про них рассказать?

Даниловна пожала плечами.

— Небось про жульничества ихние. Шурка с керосином шельмует. У него всегда в сарайчике бензин имеется. Небось не покупной. Ну а Людкино шельмовство известное — в промтоварном как-никак торгует.

— Откуда Михаил мог про все это знать? Он же в охотничьем хозяйстве жил?

— Знал, выходит. Теперь поди докажи, ежели они его на самом деле с яру спихнули.

— Людка в хороших отношениях с отцом?

— Поди разбери. Последний ее мужик поил Шурку, чтоб мотоциклет бесплатно бензином заливать. Потом у них драка вышла. Не знаю, правда, из-за чего. Шурка зятя по башке веслом огрел. Людка отцову сторону взяла. Витька тоже грозился их на чистую воду вывести. Как же — вывел! Она у него еще мотоциклетку отсудила. Я, говорит, на свои денежки в рассрочку брала. И весь промтоварный подтвердил. А что, она баба лихая — получше мужика управляет. Бывало, Витьку пьяного по всей станице ищет. В люльку закинет и домой везет. По дороге еще по шее врежет. Людка на казенной квартире живет. Возле аптеки. А Шурка, когда трезвый, тихий такой. Да только он редко бывает трезвым.

Плетнев нашел Федора Саранцева за сарайчиком. Он чинил прогнившее днище лодки, старательно прилаживая свежеобструганную планку между старых досок.

Старый Саранец слыл мастером на все руки и за работу брал по-божески. Мог и деревянный баркас соорудить, и, если надо, металлический сварить.

— Я пришел у вас про одно дело узнать, — сказал Плетнев, едва поздоровавшись с Саранцевым. — Мой брат в ночь перед своей смертью у вас ночевал. Думаю, он рассказал вам про то, что у Царьковых видел. В ночь выстрела. Точнее, кого он там видел. Мне говорили, он много чего вам порассказал.

— Вот у того, кто вам это сказал, и спрашивайте. — Федор вдруг сердито швырнул стамеску и молоток в траву возле сарайчика. — Хотя бы у той же Раисы — она уже всю станицу оповестила, а сама в ту ночь в старой хате дрыхла. Как радио испорченное — только бы громче всех орать.