Истоки славянской письменности - Игорь Додонов

Правда, Е. В. Задонская в своих воспоминаниях, вышедших в 1907 году, о старинных дощечках из своей библиотеки не упоминает (II, 28; 176–177). Но так что с того? Во-первых, мемуары — это не библиотечный каталог, чтобы перечислять в нём экземпляры своего книжного собрания. Во-вторых, как полагает Д. М. Дудко, Неклюдовы и Задонские, мистически настроенные, могли считать необходимым хранить втайне существование эзотерической деревянной книги (II, 28; 176). И, наконец, есть всё-таки в мемуарах Екатерины Васильевны одна деталь, которая может указывать на наличие в её библиотеке «Велесовой книги»: много раз в них Е. В. Задонская ссылается на какую-то «Дедушкину книгу» как на источник своих мистических прозрений (II, 11; 132). Описаний этой книги не делается. Но, вспомнив, что дед Е. В. Задонской был знаком с А. И. Сулакадзевым, вполне можно предположить, что речь идёт именно о «Книге Велеса».

К огромному сожалению, библиотека Задонских-Неклюдовых была разграблена в годы Гражданской войны. Не пощадила судьба и самих хозяев имения: они все, за исключением двух детей, были изрублены местными красногвардейцами (II, 10; 433). Что уж тут говорить о книгах, хотя и древних.

Ниже мы ещё коснёмся проблемы отождествления «Велесовой книги» с древними книгами из коллекции А. И. Сулакадзева. Сейчас же скажем, что некоторые противники подлинности этого памятника выдвигают и такой аргумент: никакой находки ни под Орлом, ни под Курском, ни под Харьковом Изенбек в 1919 году сделать не мог, ибо воевал в то время не там, а в Бухаре. Даже делаются ссылки на некие архивы Туркестанской ЧК (II, 5; 56). Кое-кто идёт ещё дальше и утверждает, что полковника Изенбека не существовало вообще, он фигура мифическая, выдуманная самим Ю. П. Миролюбовым (II, 15; 32, 34).

В отношении второго утверждения скажем, что оно просто несерьёзно. Изенбек в среде русских эмигрантов Брюсселя был фигурой известной. Жива помнящая его жена Ю. П. Миролюбова Жанна, и, возможно, жив ещё кто-то. У Жанны Миролюбовой сохранились картины Изенбека (II, 4; 27). Но в 50х годах XX века, когда о существовании «Велесовой книги» стало широко известно, тех, кто мог знать и помнить, было значительно больше. И уж если бы Миролюбов действительно просто придумал такого человека, то подобный обман быстро был бы разоблачён.

Серьёзнее первый аргумент да ещё со ссылкой на архивы. Поэтому А. И. Асовым в Центральном архиве Советской армии были подняты документы Марковского дивизиона Добровольческой армии (фонд 39699, опись 1, дело № 5, лист 317б). Так вот, в списках этого дивизиона значится имя полковника Изенбека (II, 5; 56). Значит, был такой полковник, сражался в рядах Добровольческой армии в 1919 году. В Бухаре же воевал против красных другой Изенбек, возможно, родственник Фёдора Артуровича (Али). Документы, найденные А. И. Асовым, кстати, камня на камне не оставляют и от утверждений, что Изенбека не существовало вообще.

На наш взгляд, вопрос находки «Дощек Изенбека» (как называл памятник Ю. П. Миролюбов) перестаёт быть туманным, и его решение приобретает вполне чёткие очертания.

В эмиграции Изенбек оказался в конечном итоге в Бельгии, в Брюсселе. Там судьба и свела в 1924 году его с Ю. П. Миролюбовым. Точно так же, как «Боянов гимн» неразрывно связан с именем Александра Ивановича Сулакадзева, так и «Велесова книга» неразрывно связана с именем Юрия Петровича Миролюбова, человека, который, по сути, был её первым исследователем и который донёс этот памятник до нас (в каком виде — это уже другой вопрос). Другие считают его автором, т. е. фальсификатором, дощечек. Как бы там ни было, на его биографии мы должны остановиться подробнее.

Юрий Петрович Миролюбов родился 30 июля 1892 года в городе Бахмут (ныне Артёмовск) Екатеринославской губернии в семье священника. По матери происходил из известного запорожского казачьего рода Лядских. Детство и юность Юрия прошли на Украине и юге России, в сёлах Юрьевка (на Полтавщине, под Кобеляками), Антоновка (в низовьях Дона) и Анновка (под Кривым Рогом, у Жёлтых Вод). Он рос среди украинских крестьян, преданных «дедовщине» — многовековым языческим и полуязыческим традициям.

Сельский священник Пётр Миролюбов жил одной жизнью со своей паствой, «дедовщину» уважал и потому имел от церковного начальства немало неприятностей из-за нежелания «искоренять язычество». Однажды, проявив немалое гражданское мужество, он даже отказался читать с амвона погромное послание архиерея, за что и был уволен за штат (т. е. лишён постоянного трудоустройства).

От отца и окружающих простых людей усвоил Юрий трепетное отношение и даже любовь к дохристианской русской старине. Этой любовью проникнуты все его произведения. Может быть, именно из-за неё проявил Ю. П. Миролюбов такой интерес к «Книге Велеса». До конца своей довольно долгой жизни помнил он имена многих из тех, кто учил его «прабкиным» обычаям и традициям: старуха Захариха, «прабка» (прабабка) Варвара, дед Канунник, конюх Михайло, кобзарь Олекса.

Но при этом Юрий Петрович оставался глубоко верующим христианином. Одной из причин, по которой он не собирался первоначально публиковать «Дощьки Изенбека», Миролюбовал называл свои опасения, что большевистская власть в России будет использовать этот памятник против православия (II, 5; 57). Перед смертью Юрий Петрович из последних сил перекрестился по-православному рукой, изуродованной артритом (II, 28; 189). Обратим внимание на данное немаловажное обстоятельство. Его придётся учитывать позже, когда мы будем анализировать содержание «Велесовой книги».

По желанию отца Юрий поступил в духовное училище. Инспектор училища, магистр истории Т. П. Попов, развил в нём интерес к исторической и этнографической науке. По его совету Ю. П. Миролюбов стал записывать народные сказы, пословицы, обычаи. Эти записи буквально чудом уцелели в последующих бурных событиях.

Духовная карьера, однако, не привлекала Юрия, и он перевёлся в гимназию. В данных учебных заведениях Миролюбов, помимо прочих дисциплин, изучал церковнославянский, латинский и древнегреческий языки. Но от этого обучения мало что осталось в его памяти, о чём он впоследствии очень жалел. По окончании гимназии Ю. П. Миролюбов получил медицинское образование в Варшавском и Киевском университетах.

В 1914 году Юрий Петрович добровольно пошёл на фронт в чине прапорщика. Революцию он, подобно многим русским людям, воспринял как гибель России, разрушение всего исконно русского. К белым Миролюбов присоединился во многом и по личным мотивам: большевиками были расстреляны его отец и старший брат, штабс-капитан (II, 28; 188), (II, 4; 27). Он воевал сначала в войсках Центральной Рады, а затем — в Добровольческой армии.

После разгрома белых, в 1920 году, Миролюбов перебрался в Египет. Участвовал в экспедиции в Центральную и Южную Африку. Там он тяжело заболел и чудом остался жив. Болезнь суставов затем мучила его всю жизнь. В том же году он уехал в Индию, побывал в Калькутте, где навеки «заболел» ведической культурой, был потрясён индийскими храмами, обычаями, письменами. В Индии Юрий Петрович изучал санскрит (II, 28; 188).

Затем Миролюбов оказался в Стамбуле. А в 1921 году, при посредстве российского консульства в Стамбуле, переехал в Чехословакию и поступил в Пражский университет. Там он получил специальность инженера-химика и степень доктора наук (II, 4; 27). Одновременно он посещал лекции профессора Любора Нидерле, известного чешского слависта. К получению гуманитарного образования его побуждал не только чисто научный интерес. Было у Юрия Петровича обязательство перед погибшим в Гражданскую войну братом Николаем: незадолго перед смертью Николай просил Юрия создать поэму о князе Святославе, победителе хазар. Образ князя, по мнению Николая, перекликался с современностью, в которой им приходилось сражаться с «новыми хазарами» — большевиками (II, 4; 27). Тогда Юрий Петрович обещал это. Не выполнить данное погибшему брату обещание он не мог. Однако для написания поэмы необходимо было изучать древнюю славянскую историю и филологию.

Завершить гуманитарное образование Ю. П. Миролюбову не удалось. В 1924 году он по политическим причинам покинул университет и Чехословакию (II, 28; 189). По этому поводу Д. М. Дудко замечает, что Юрий Петрович навсегда остался в науке любителем-недоучкой (II, 28; 189). Наверное, справедливость требует заметить, что любителем он остался в исторической и филологической науках, а не науке вообще. Докторская степень по химии — это всё-таки докторская степень, а не аттестат о среднем образовании.

Перебравшись в Бельгию, Ю. П. Миролюбов поступил на работу в химическую лабораторию Лувенского университета. В Брюсселе он нашёл ещё одну работу — также не слишком доходную — на металлургическом предприятии.

В 1924 году в Брюсселе произошла встреча Ю. П. Миролюбова с А. Изенбеком. Два бывших деникинских офицера познакомились в так называемом «Русском клубе», где собирались эмигранты из России (II, 4; 27). Изенбек, по натуре человек недоверчивый, целых три года приглядывался к новому знакомому. Только в 1927 году, зная, что Юрий Петрович не может собрать материал для поэмы о князе Святославе, Изенбек показал ему дощечки. Здесь мы обязаны указать на разнобой датировки момента знакомства Ю. П. Миролюбова с «Велесовой книгой». 1927 год называется им в своих «Биографических заметках». В них же указывается, что период, в течение которого Юрий Петрович работал с дощечками, — с 1927 по 1936 год (II, 52; 129). Однако в 1957 году Ю. П. Миролюбов писал: «… первые из «дощек» были мною читаны ещё в двадцать пятом году, и я уже о них забыл подробности… А затем я их переписывал в течение 15 лет…», т. е. с 1925 по 1940 год (II, 52; 130).