Дневник Распутина - Коцюбинский Даниил Александрович

213 Адрианов Александр Александрович (1862–1917) – военный судья петербургского военно-окружного суда, московский градоначальник (1908–1914), первый главноначальствующий над Москвой (11.07.1914-05.05.1915), генерал-майор свиты е. и. в. Уволен 30.05.1915 г. за то, что не предотвратил немецкий погром (26–28.05.1915 г.). Погром был спровоцирован продолжительной анти-немецкой политикой правительства, московских властей, ксенофобской пропагандой, развязанной прессой, а также заявлениями и действиями «антинемецкой партии», во главе которой стояли влиятельные московские фигуры, том числе в. к. Елизавета Федоровна и семья Юсуповых. Московский генерал-губернатор князь Ф. Ф. Юсупов (Сумароков-Эльстон), убежденный германофоб, за несколько дней до погрома принял решение о немедленной высылке из Москвы 2 тыс. немцев, посещал заводы и беседовал с рабочими, выспрашивая у них о служащих-немцах и о том, кого они хотят выселить из Москвы. Юсупов-старший намеревался и дальше действовать в том же духе.

Бушующая толпа заполнила Красную площадь, где потребовала отречения императора, пострижения императрицы в монахини и передачи престола в. к. Николаю Николаевичу, после чего приступила к массовым погромам. Были убиты несколько лиц немецкого происхождения, случайно оказавшихся на пути погромщиков, в том числе несколько женщин. Толпа негодовала не только по адресу царя и царицы, но и в отношении в. к. Елизаветы Федоровны, которую также обвиняли в том, что она «немка».

Адрианов действовал нерешительно, вступал в долгие и бессмысленные переговоры с погромщиками, в итоге лично возглавив их шествие к дому губернатора. Некоторые рядовые полицейские чины, однако, вели себя достойно и, рискуя жизнью, останавливали громил. Ф. Ф. Юсупов сказался больным и не покидал свой дом, вмешавшись в события лишь к вечеру 28 мая, когда возникла угроза всеобщей резни.

В погромах приняло участие от 50 до 100 тыс. чел., пострадали 475 предприятий, 207 квартир и домов, 113 германских и австрийских подданных и 489 русских подданных с «подозрительными» фамилиями.

«События на театре военных действий настолько неутешительны, что германофильские круги Петрограда решились весьма настойчиво говорить о мире. Чтобы заставить их замолчать, противная сторона решила инсценировать "взрыв народного негодования в сердце России" – каким и явился нарочно вызванный администрацией погром, допущенный 28–29 мая» – так, по данным агентов охранки, в обществе расценивали произошедший погром. Эта оценка выглядит правдоподобной.

Юсупов в итоге был снят с должности московского генерал-губернатора. Адрианов в октябре 1916 г. постановлением Московской судебной палаты был привлечен как обвиняемый в бездействии и превышении власти.

Гонения на немцев продолжались. 01.06.1915 г. вышел указ об обязательном увольнении всех немцев с московских предприятий и прекращении деятельности в городе немецких фирм.

214 По имеющимся источникам, история с «Яром» выглядит следующим образом. В 11 часов вечера 26.03.1915 г. Распутин прибыл в «Яр» вместе со своей поклонницей, А. И. Решетниковой, сотрудником московских и петроградских газет Николаем Соедовым и не установленной молодой женщиной. Позднее к ним присоединился издатель Семен Кугульский. Компания была уже навеселе. Пили много. Балалаечники исполняли национальные мотивы. Сильно разгоряченный Распутин принялся рассказывать о своих похождениях в Петрограде, называя фамилии покоренных им женщин. Затем появился цыганский хор, который исполнил несколько песен и протанцевал «матчиш» и «кэкуок». В ответ Распутин выплясал «русскую», а затем принялся откровенничать с певицами: «Этот кафтан подарила мне "старуха" (так называл Распутин Александру Федоровну), она его и сшила»; «Я делаю с ней все, что хочу», «Эх, что бы "сама" сказала, если бы меня сейчас здесь увидела». После этого «в своей оригинальной рубашке, сапожках, он закружился вокруг одного места…», затем заинтересовался хористками, «сделал непристойный жест» и, наконец, «обнажил половые органы и в таком виде продолжал вести беседу с певичками, раздавая некоторым из них собственноручные записки с надписями вроде: "люби бескорыстно"», «записывал своими страшными каракулями их адреса. Обещал каждой небесную благодать». В ответ на замечания заявил, что «всегда так держит себя пред женщинами, и продолжал сидеть в том же виде». Потом вручил некоторым из певичек по 10–15 рублей, взяв деньги у одной из спутниц, оплатившей и прочие расходы по «Яру». Около двух часов ночи компания разъехалась.

Присутствовавшие настаивали на составлении протокола. Однако приехавший градоначальник стал успокаивать хор и уговаривал собравшихся замять дело, дабы не раздражать царскую семью. В итоге, однако, он подробно изложил информацию об инциденте генералу В. Ф. Джунковскому, пользовавшемуся на правах товарища министра внутренних дел возможностью личного доклада государю. Джунковский поручил начальнику Московского охранного отделения А. П. Мартынову провести специальное расследование.

Инцидент в «Яре», тут же ставший достоянием гласности, совпал по времени с резким всплеском оппозиционных настроений в обществе, вызванных успешным весенне-летним наступлением германских войск и захватом ими значительной части российской территории. Практически единодушным требованием общества стал немедленный созыв Государственной Думы и уход в отставку министров, снискавших репутацию «врагов общественности»: внутренних дел – Н. А. Маклакова, военного – В. А. Сухомлинова, юстиции – И. Г. Щегловитова, а также обер-прокурора Св. Синода В. К. Саблера. В течение июня-июля Николай II уволил всех перечисленных сановников, назначив на их место «антираспутинцев».

Над «старцем» в очередной раз сгустились тучи. Какие-то неизвестные люди неожиданно появлялись и исчезали в Покровском, раздавались угрозы по телефону: «Твои дни сочтены». Распутин нервничал, опасаясь, что в МВД, во главе которого стояли Н. Б. Щербатов и В. Ф. Джунковский, ненавидящие «старца», зрел план его физического уничтожения. Новый обер-прокурор А. Д. Самарин, бывший предводитель московского дворянства фактически потребовал немедленного удаления «старца» из столицы.

01.06.1915 г. Джунковский выступил с докладом перед царем об антинемецком погроме в Москве, рассказав заодно и о похождениях Распутина в «Яре». Николай был явно подавлен этим сообщением и попросил Джунковского продолжать исследование этой истории. Вроде бы доклад имел успех: царь не оборвал Джунковского, а Распутина отказывался видеть на протяжении двух месяцев. Сконфуженный «старец» был вынужден в июне 1915 г. отбыть в Покровское.

19 июля открылось заседание чрезвычайной сессии Государственной думы. 22 июля пала Варшава. Дума фактически потребовала смены председателя Совета министров И. Л. Горемыкина и назначения «кабинета доверия». Большая часть министров осудила решение царя о смещении Верховного главнокомандующего в. к. Николая Николаевича и назначении самого себя на эту должность.

На фоне резкого обострения ситуации из Покровского, по телеграмме Александры Федоровны, 31 июля срочно примчался Распутин. В тот же день Григорий имел беседу с Николаем, укрепив его в намерении принять на себя бремя управления всей русской армией. Тогда же Распутин встретился и с царицей.

04.08.1915 г. генерал В. Ф. Джунковский сделал повторный доклад о поведении Распутина в «Яре», снабдив свой рассказ еще более шокирующими подробностями. «Таким, – свидетельствует С. П. Белецкий, – Распутин никогда до того даже и не видел государя». В ответ на высочайшие упреки Григорий не нашелся что возразить и лишь сокрушался, «что он, как и все люди, грешен – не святой…» 05.08.1915 г. «старец» вновь вынужден был отбыть в Покровское. Однако благодаря активному воздействию со стороны Александры Федоровны, сумевшей убедить Николая в ложности и искаженности сообщенных ему фактов о кутеже Распутина в «Яре», 15.08.1915 г. Джунковский был отправлен в отставку. В данном случае сыграло роль и то, что в условиях усилившегося оппозиционного натиска император испытывал особо сильную потребность в общении со «старцем»: «Вот посмотрите: когда у меня забота, сомнение, неприятность, мне достаточно пять минут поговорить с Григорием, чтобы тотчас почувствовать себя укрепленным и успокоенным, – признался он как-то. – Он всегда умеет сказать мне то, что мне нужно услышать. И действие его слов длится целые недели…» (Коцюбинский А. П., Коцюбинский Д. А. Григорий Распутин: тайный и явный… С. 181-