Эхо Квикторн и Великое Запределье - Алекс Инглиш

вместе с ними. – Нижняя губа Горация задрожала. – Или я скажу отцу, что ты меня ослушался.

Эхо уставилась на Горация с открытым ртом, слишком разбитая, чтобы сопротивляться, когда Галлион закончил связывать ей руки за спиной. Как такое могло случиться? Всё, о чём она мечтала, испарилось у неё на глазах.

Галлион пожал плечами и шагнул вперёд с другой верёвкой.

– Мне это сделать?

– Нет! – Ротшильд выбил верёвку у него из рук. – Это наследный принц Локфорта. Очевидно, он глубоко травмирован и не понимает, что говорит.

– Я прекрасно понимаю, что говорю, – сказал Гораций, теперь его голос звучал твёрже. – Отпустите нас или свяжите, но только всех вместе. Мы вместе.

Кроули вздохнул и вскинул руки.

– Как пожелаете, – отрезал он. – Ротшильд, отведи принца Горация и леди Эхо в ту маленькую каюту по правому борту и запри дверь. Там они не смогут вытворять глупости. – Он свирепо посмотрел на Эхо. – И, возможно, образумятся к тому времени, как мы вернёмся в Локфорт.

Глава тридцатая

– Как думаешь, с Гилбертом всё в порядке? – спросила Эхо, обхватив голову руками. Её и Горация довольно грубо втолкнули в тесную каюту «Алой Маргарет», которую стражники вели по небу на северо-запад вместе с «Колибри» и «Звездой Локфорта». Мысль о маленькой ящерке, одинокой, испуганной и потерянной, была невыносима для Эхо.

– С ним всё будет в порядке, – сказал Гораций, садясь рядом с ней на койке на покрывало с рисунком Весёлого Роджера. – Он умный. Он найдёт дорогу к тебе. – Принц легонько толкнул её в плечо. – Помнишь, однажды он упал в ров, когда мы искали грязевых монстров, и мы думали, что он пропал навсегда? Он тогда добрался до твоей спальни.

Эхо грустно улыбнулась, вспомнив потрёпанного и заросшего мхом Гилберта, появившегося в её окне.

– А пока, – сказал Гораций, – что мы будем делать?

– Я должна что-нибудь придумать, – ответила Эхо. – Но я не знаю, что.

– Если бы только я не погнался за этой бабочкой, – сказал Гораций. – Мне стоило остаться на пляже и подождать тебя, тогда мы не попали бы в эту ужасную переделку.

– Но тогда бы ты не нашёл ловушку Голиафа, – сказала Эхо.

Гораций кивнул.

– И ты бы не нашла свою маму.

– Бьюсь об заклад, она жалеет, что я её нашла, – со вздохом сказала Эхо. Она не могла не думать о выражении лица Лил, когда та поняла, что Эхо привела на её корабль стражу короля Альфонса. Выражение шока и разочарования на лице Лил преследовало Эхо до сих пор, и она краснела от стыда. Она была просто обязана всё исправить и сделать всё, что в её силах, чтобы вытащить их из этой передряги.

– Мы должны что-то попробовать. Может, открыть одно из окон? – Эхо встала и подёргала иллюминатор, но тот был заперт. Девочка в отчаянии ударила по окну, уронив дохлого паука со шторы на колени Горацию.

Принц испуганно взвизгнул и сбросил высохшее существо на пол. Затем его лицо сморщилось, и он едва подавил рыдания.

– Ох, это безнадёжно! Нам не сбежать. Мы в ловушке, нас отвезут обратно в Локфорт, и мой отец будет в ярости, и, вероятно, всех нас отправят в подземелья на веки вечные.

Эхо вздохнула и села обратно на койку рядом с Горацием. Хотя ей сильно не хотелось этого признавать, принц был прав. Даже если они выберутся из каюты, куда они смогут пойти? Никуда, пока они в воздухе. А что насчёт остальных членов экипажа? Профессора? Её мамы? Нет, ей придётся подождать более удачного момента. Эхо подтянула колени к груди и крепко обняла их, не в силах встретиться взглядом с Горацием.

– Знаешь, Лил сказала, что моим отцом был Эдмонд, твой дядя, – сказала она.

– Мой дядя? – Гораций уставился на неё. – Но это значит, что мы… мы… мы…

Эхо взгляд подняла на него.

– Мы – семья, – сказала она.

Девочка рассказала ему всё, пока они продолжали путешествие в ночи, и вскоре рокот двигателей «Алой Маргарет» убаюкал Эхо, и её голова поникла. Её сны были полны сырых подземелий, запертых дверей и кандалов.

И матери, которая была так разочарована Эхо, что не могла смотреть ей в глаза.

* * *

Первый слабый утренний свет пробился сквозь иллюминаторы, когда Эхо проснулась от того, что скользила по койке вбок. Карта неба на стене дрожала, а газовые лампы звенели. Эхо села и растолкала растерянного Горация. Корабль содрогнулся, и через несколько мгновений глубокий гул корабельных двигателей стал тихим, словно мурлыкание, прежде чем полностью исчезнуть. Они остановились.

– Как долго мы спали? – спросила Эхо, глядя в иллюминатор на серые каменные стены замка Локфорта, тусклые в слабом утреннем свете. Послышался глухой звук удара, за которым последовали тяжёлые шаги. Они с Горацием нервно посмотрели на дверь.

Эхо вздрогнула, когда дверь распахнулась и появился Ротшильд в бриджах с позолоченным шнуром и алой куртке. Мужчина поманил их.

– Идите за мной.

Эхо застыла рядом с Горацием. Она не была до конца уверена, кто дрожал – принц или она. Возможно, они оба. Как, чёрт возьми, она вытащит их из этой передряги? Эхо тяжело вздохнула. Если она не сможет, то это сделает Лил. По крайней мере, теперь она рядом.

– Выходите, – повторил Ротшильд, – и не пытайтесь выкинуть что-нибудь глупое. Снаружи корабля вас ждут вооружённые люди.

Уже начало светать, когда они спустились с «Алой Маргарет» на крепостные стены замка. Когда они проходили мимо «Звезды Локфорта» и «Колибри», которые были привязаны рядом, Эхо взглянула через зубчатые стены на улицы Локфорта. Как долго их не было? Всего несколько коротких недель, но казалось, что прошла целая жизнь. Мир снаружи был так огромен, гораздо больше, чем эти упорядоченные улицы, а жители Локфорта ничего об этом не знали.

Эхо машинально положила руку на плечо, чтобы погладить хвост Гилберта, и тут же с содроганием вспомнила, что тот потерялся. Где он? Нашёл ли место, чтобы спрятаться на «Алой Маргарет»? Эхо осмотрела палубу и крепостные стены в поисках маленькой ящерицы, но, к её ужасу, Гилберта нигде не было видно. Может быть, он свалился за борт где-нибудь по пути?

– Идите дальше, – рявкнул Ротшильд.

Эхо выбросила ужасные мысли из головы и позволила отвести себя внутрь. Стражник с фонарём в руке провёл её и Горация через дверь восточной башни, и девочка с уколом печали вспомнила, как Гилберт открыл её для Эхо несколько коротких недель назад. Дети шагали по знакомым коридорам замка мимо картин с портретами знати Локфорта и маленького бронзового медведя и наконец достигли церемониальных дверей и спустились в подземелья.

Король Альфонс ждал их у камер. При их приближении он обернулся, тёмно-бордовые, отороченные горностаем одежды развернулись, шурша по каменному полу.

– Гораций! Мой драгоценный сын! Я так боялся, что потерял тебя навсегда! – Король Альфонс широко раскинул руки. Но Гораций остался