Первый среди крайних - Андрей Орлов

Девчонка так и сделала: отклячив попу, полезла под сиденье, и оттуда засверкала глазищами, словно кошка из подвала. Гиены на лету хватали булыжники, метали дружно, как по команде. Третий залп вырвал доску из борта, отбил Толмаку плечо, благодаря чему стрела ушла в небо. А затем увесистый эксклюзивный камень шарахнул Пруха по заднице.

Мощь удара сбросила коротышку с облучка. Он шмякнулся о круп пристяжного, отпрыгнул, словно мячик, и полетел, жалобно стеная, в кювет.

Вопрос, спасать ли Пруха, не обсуждался и на голосование не выносился. Толмак прыгнул на облучок, поймал поводья, натянул. Арика швырнула Вересту автомат. Он разрядил магазин в набегающих, вырвал из подсумка свежий рожок…

Тут и шарахнуло в гуще толпы.

Втянув голову в плечи, коротышка докувыркался до водостока, плюхнулся в терновник, но петь не стал, а швырнул гранату, которую бережно хранил в кармане.

Оружие эффективное – тварей разметало по белу свету, как картонных. Оказавшихся в эпицентре порвало на куски. Верест спрыгнул на землю, открыл огонь по флангам, которые еще дергались. Отступать гиены не умели – голод не тетка. Разинув пасти, уцелевшие настырно лезли дальше. Двоих похоронил кустарник, а левый крайний, раненый в плечо, налетел на Вереста, сбил с ног. От этой мрази разило отхожим местом… Страха не было, хотя клыки уже тянулись к его носу. Подмяв под себя тварь, он сдавил ей горло, отжался – чтобы какая-нибудь гадость не брызнула в лицо. Задыхающийся колотил ногами. Но окончательного удовольствия от экзекуции испытать не довелось: подскочил Толмак с карабином и разнес твари полчерепа.

– Мы сделали их! – возопил коротышка. Изображая жест, отдаленно смахивающий на «но пасаран», он выбрался из кустов и, держась за задницу, поковылял к тачанке.

Толмак помог Вересту подняться.

– А ведь мы взаправду их сделали, командир. Слабо верится.

– Всем благодарность, – буркнул Верест. – Особенно Пруху, Толмаку и…

– И мне? – дрожащая мордашка в скособоченной шапчонке воспарила над бортом.

– И тебе, – согласился Верест. – Ты не путалась в ногах.

– И не орала как припадочная, – добавил Прух. – А то бы я проснулся.

– И вообще ты молодец, Арика, – подытожил Толмак. – Настоящий мужчина.

Поле брани представляло уныло-кровавое зрелище. Жеребцы беспрестанно ржали, кося воспаленными глазами. Тачанка превратилась в разбитую тему. Трупы гиен, кровавые фрагменты тел… Одна тушка еще шевелилась. У нее не было ног, но оставалось неугасимое желание покушать. Руки тянули ополовиненное туловище, шипела пасть…

– Уезжаем, – опомнился Верест. – Мы подняли столько шума, что скоро все местные твари сбегутся полюбопытствовать.

– Смотрите! – ахнула Арика, тыча пальцем вдоль дороги.

Начиналась вторая серия кошмара. Местные твари уже бежали. У невезучих гиен обнаружились последователи. Клубы пыли вырвались из-за поворота и покатились, издавая разноголосый лай. Опять гиены с человеческими телами? Или волки?

– По местам! – рявкнул Верест, влетая в телегу. – До погони метров триста – прорвемся, славяне?

Облако пыли приближалось. Волки! Вечно голодные, неглупые. И в самый раз перед узким серпантином, уходящим в холмы по краю обрыва…

Тройка понеслась по кочкам. Волков не успели даже толком разглядеть, как со скрежетом влетели в поворот. Местный серый – падальщик; логично допустить, что обнаружив склад свежайшей мертвечины, он бросит преследование, предпочтя отобедать. А вдруг нет? А вдруг и его пьянит азарт погони в комплекте со страстью испробовать деликатес?

Участков подъема оказалось всего два – жеребцы их преодолели на голом испуге. Остальное – ровные отрезки и склон по хребту с выходом в сосновый лес. Видно, кони учуяли волчьи рыки, когда до леса по прямой осталось метров шестьсот. Обезумевшие аргамаки понесли! На повороте чуть не остались без телеги и Толмака, пытавшегося удержать поводья. Повозку бросило на стену, левый борт раскрошился и вывалился. Верест с Прухом едва успели поймать охотника за ноги. Дальше – еще страшнее: повозка дала вираж, колеса простучали по обрыву, одно на миг повисло в воздухе, создав эффект невесомости. Забыв о статусе «настоящего мужчины», Арика завизжала сиреной. О волках забыли. Повозка неслась по узкому серпантину, треща разбитыми осями. До верной гибели оставалось метров двести – прямой участок склона въезжал в кривую, и распахивалась бездна, прикрытая снизу лесом. Жеребцы свернут, они не соображают, что сила инерции протащит повозку – по камням, по кочкам, прямо в ямку…

– Что делать?! – перекрывая девичью истерику, проорал Верест.

– Прыгаем! – пролаял Толмак.

– Не успеем!

– А-а-а!!! – забился в припадке коротышка. Уже двое тренировали голосовые связки.

Жеребцы галопом вписались в поворот, повозка проволоклась – зависла над лесом…

– Прыгаем! – крикнул охотник, хватая в охапку Арику. – Это склон, не обрыв!

Верест трахнул по затылку коротышку – очнись, мудак, это тебе не баб насильничать. В самом деле – кажущаяся пропасть обретала вид терпимой покатости с редкими кустиками – можно и не разбиться всмятку. Но познавалось это уже в полете.

Прыгали, понятно, не в обрыв, но там и оказались. Физика виновна со своей инерцией. Одному Толмаку удалось зацепиться за ветку сохлого кустика, но долго он не провисел – покатился вместе с осыпью. Верест смягчил падение – хватанул какой-то корешок, притормозил, но ровно настолько, чтобы отметить занятный факт: облегченная повозка не свалилась с холма, увлекая за собой взмыленных жеребцов, а наоборот – лошадиные силы перебороли. Пробороздив правыми колесами по откосу, строптивая коробочка вскочила на дорогу и покатила дальше по серпантину.

У подножия холма суммировали потери и лишения. Потеряли арбалет, карабин Толмака и рюкзак коротышки. У охотника с Верестом сработал инстинкт собственника – швырнули пожитки, а потом прыгнули сами. Без серьезных увечий докатились лишь Арика и Прух, что нормально: одна акробатка, у другого опыт горький: втянул голову в плечи, заделался колобком и попер куда надо. Вскочил раньше всех, забегал между охающих, потешно возмущаясь:

– Чего разлеглись? А ну живо в лес, лежебоки! Волки серые на хвосте!

Не было на хвосте никаких волков. Видно, стая приняла мудрое решение – начать трапезу с гиен. Но оставаться на открытом участке все равно не светило. Только дураки преодолевают трудности. Умные их обходят. Быстро похватали уцелевшие котомки и вбежали в лес: Толмак, хромая на обе ноги, Верест – держась за отшибленные ребра.

О потере транспорта во всеуслышание не рыдали: отпевая собственную кончину, ты только приближаешь ее. Не встречая в сосняке особо импозантных ужасов, они прошли метров шестьсот и выбрались на ту же самую злосчастную дорогу, которая уже съехала с холма и превратилась в привычный разбитый большак. Отсидка в терновнике ничего не дала: ни волков, ни телеги. Окончательно распростившись с надеждой перехватить транспорт, они побрели дальше – на юг.