Меч и ятаган - Дэвид У. Болл

известно, что такое палочные удары. Но сильнее, чем боль и страх, его мучила мысль о том, что Леонардус уплывет через два дня, а Нико останется здесь. Он знал, что не сможет прожить всю жизнь рабом, сражаясь с Мехмедом и крысами. Если сбежать не получается, лучше умереть.

Посреди ночи он проснулся от шума и замахал руками от ужаса, боясь, что это крысы.

– Нико! – донесся шепот. – Нико! Ты жив?

– Иби! – с облегчением воскликнул Нико. – Да, жив.

Он опустил занемевшие ноги на пол, перевернулся и встал на колени, пытаясь подняться. Между ног все еще пульсировала боль, но уже стало полегче, и теперь он мог двигаться. С трудом поднявшись на ноги, он подошел к окну. Нико едва доставал до низа окна, поэтому встал на цыпочки и увидел шевелюру Иби в лунном свете. Иби подошел ближе и взял Нико за руку:

– Ты в порядке?

– Кажется, да. Они… Мехмед… побил меня. – Он быстро объяснил другу, что с ним сделал Мехмед.

– Ох, как жаль, дружок! – присвистнул Иби. – Это я во всем виноват, дал ему перехитрить себя. Да будь я проклят… Кстати, я тебе кое-что принес, – добавил он, протягивая в окно сверток. – Это от повара, говорит, что тебе понравится больше, чем сладости.

– Еда? Я не могу есть, у меня живот…

– Это лекарство называется опиум. Съешь то, что я тебе дал, утром, на рассвете, до того, как за тобой придут. Съесть надо целиком. И тогда будешь витать в облаках… пока тебя не заберут.

На самом деле повар сказал, чтобы Нико ел по кусочку в течение десяти дней – принятая за один раз, такая доза убила бы его. Но Иби своими глазами видел, что делается со взрослым мужчиной после двухсот ударов по пяткам, поэтому решил, что опиум – куда более гуманный способ, которым его юный друг сможет уйти из жизни.

– Понял меня? Доверься мне. Съешь все до конца.

– Хорошо, – положив пакет на пол, пообещал Нико. – Иби?

– Да.

– Как ты думаешь, рыцари когда-нибудь освободят меня?

– Обязательно!

– Вот и я так думаю. А Леонардус говорит, что не будет этого никогда.

– Мастеру Леонардусу очень не повезло в жизни. Не слушай его.

– Надеюсь, они придут за мной сегодня.

– Если бы я был верующим, то возносил бы молитвы, чтобы так оно и было!

– Я боюсь того, что будет завтра, – сжал его руку Нико.

– Все не так плохо, как рассказывают, – соврал Иби, пожимая мальчику руку в ответ. – Главное, съешь все до конца, слышишь меня? Так тебе будет легче. Ты ничего не почувствуешь. А теперь мне пора идти. До встречи, друг мой, да пребудет с тобой твой Бог в этот день! – с жаром сказал он и ушел.

Нико провел долгую ночь в наполненной кошмарными видениями горячке. Ему повсюду мерещились злые глаза дьявола: корсары на скалах, блеск их глаз в катакомбах, когда они схватили его, глаза ведьмы в трюме галеры, которая навела на него порчу. Невидящие глаза черепов на пиках на городских стенах. Глаза Фарука – жуткие янтарные глаза, блестящие от алкоголя и ярости. А еще, намного ближе, красные глаза крыс, терпеливо ожидающих, когда он заснет. Он метался, стонал и мучился вопросом, в какой именно момент Господь Бог забрал его из мира живых и оставил в мире мертвых.

Глава 11

Ля Иляха илля Ллах! Нет Бога, кроме Аллаха!

В темноте раздался мелодичный голос муэдзина, призывавший верующих к молитве. Нико потерялся в его ласковом ритме, постепенно просыпаясь, но, как только открыл глаза, понял, что это за слова, и, ощутив чувство вины, занялся собственным утренним ритуалом.

Святая Мария, Матерь Божия… Стоило ему пошевелиться, как между ног ужасно заболело, и привычные слова молитвы тут же затихли в его голове.

Сейчас ему не хотелось молиться, ему надо было пописать.

Медленно встав, он облегчился. Внутри пениса появилось какое-то уплотнение, как будто туда засунули абрикосовую косточку, и ему долго не удавалось пописать. Как он ни тужился, ничего не получалось, а когда наконец удалось, он ощутил адское жжение и вскрикнул от боли, глядя на тоненькую струйку мочи, смешанной с кровью. Нико застонал. Неужели его страданиям не будет конца? И тут он вспомнил, что ему предстоит сегодня утром. Потом вспомнил о гостинце, который передал ему от повара Иби. Пришло время съесть лекарство. Он вернулся в угол, где пролежал всю ночь, и стал искать сверток.

Сверток пропал!

Сбитый с толку, Нико ощупал свои карманы. В них не было ничего, кроме подаренной Марией монетки. Купальня была небольшая, и он обшарил ее всю, но ничего не нашел. Сомнений не было. Гостинец пропал. Или ему просто приснилось, что к нему приходил Иби?

И тут Нико вспомнил о крысах. Ну конечно! Наверное, они утащили его лекарство! В ужасе от этой мысли Нико потрогал себя, чтобы проверить, не покусали ли они его, но все раны были нанесены людьми. Он снова лег, прислушиваясь к приглушенным звукам просыпающегося дома. Каждый раз, когда раздавались шаги, он думал, что это идут за ним. Однако прошел час, еще один, но никто не приходил. Отсрочка не приносила ему ни радости, ни облегчения. Ожидание лишь погружало его все глубже в пучины ужаса. С закрытыми глазами Нико представлял себе доску, на которой его подвесят вниз головой, так что шея и плечи окажутся на земле. Видел дубинки, которыми они станут избивать его, и слышал хруст ломающихся костей.

Ему хотелось, чтобы они пришли. Чтобы все поскорее закончилось. Хотелось умереть.

Снова раздались шаги. Нико сел. Засов двери с щелчком откинулся в сторону, сердце Нико дико билось, и он с трудом поднялся. Старые петли двери заскрипели, и в купальню с дубинкой в руках вошел Аббас, но не направился к Нико, а просто встал в сторонке. К изумлению Нико, в купальню вошла Амира. Он чувствовал аромат ее духов, ее тепло наполняло собой мрачное помещение. Мальчику захотелось подбежать к ней и спрятаться в ее объятиях, но тут он вдруг понял, что приход Амиры может означать лишь одно: наказывать его будет сама госпожа.

– Он приказал вам сделать это? – спросил Нико.

– Нет, – покачала головой Амира. – Мой супруг отбыл по делам рано утром. Если бы он узнал, что я была здесь, то убил бы меня. Возможно, он не помнит того, что случилось вчера вечером, но полагаться на это нельзя. Я не могу допустить, чтобы тебя подвергли столь ужасному наказанию. Юсуф сопровождает господина только часть пути и вернется сегодня вечером. Он приказал Аббасу выдать тебе утром сорок ударов, чтобы ты развязал язык. Сегодня вечером Юсуф собирается допросить тебя о чем-то связанном с кораблестроением, а потом сам завершит твое наказание. Аббас подчиняется Юсуфу, как и все, живущие в этом доме, но он… он передо мной в долгу. Он сделает так, как я скажу. Он будет бить вот это. – Амира показала Нико подушку. – Ты должен кричать так громко, словно в тебя вселился демон Иблис, иначе наш обман раскроют. Вечером я попытаюсь найти способ подлить Юсуфу в вино снотворного, чтобы он не успел причинить тебе вред.

– А как же Мехмед? Он наверняка все расскажет!

– Вчера ко мне приходил Иби. Он рассказал, что с тобой сделал Мехмед, – сверкнув глазами, произнесла Амира. – И во имя Аллаха, Аббас нашел Мехмеда сегодня утром на улице около дома, я даже не успела наказать его. Боюсь, за него уже принялись уличные псы. Такое впечатление, что кто-то перерезал ему горло…

– Перерезал, госпожа? – задохнулся Нико.

– О, это большая трагедия для всех нас. Мы все давно знали его и уважали. Наверное, упал на свой нож. Но в любом случае его скоро ждет Страшный суд.

Орать со всей мочи было несложно. Аббас от души махал дубинкой, хотя удары приходились не по голым ногам, а по подушке. Нико кричал из таких глубин себя, о существовании которых даже не подозревал. Когда все закончилось, Аббас обернул ноги Нико повязками, пропитанными кровью ягненка,