Звоночек 3 - Михаил Маришин

— А вы уверены, товарищ капитан госбезопасности? — уже в который раз переспросил моряк. — Топить вас у меня приказа не было. Совсем даже наоборот.

— Давай уже жми, хлюпающая твоя душа, — не выдержав, в сердцах выкрикнул я и не без ехидства добавил. — В ЗАГСе сомневаться будешь!

— Мммать! — выкрикнул я от возбуждения, а может от того, что слетая с причала поймал задницей занозу, или от того, что с полуденной жары окунулся по грудь в холодную невскую воду из-за того, что Волков, сдёрнув меня, испугался и убрал газ. — Жми давай на всю катушку!!!

И лейтенант дал! Да так, что на доске с, прямо скажем, избыточной площадью, я выпрыгнул на поверхность едва ли не быстрее, чем нырнул туда и понёсся вслед за глиссером вверх по Неве, в одних чёрных труселях по колено, промокших и морозящих под встречным ветром всё, что в них прячется. А ведь у меня неплохо получается! Уже второй мост позади, а я ещё ни разу не упал. Ну-ка, а влево-вправо попробовать, или как там водные лыжники скорость быстрее, чем буксировщик набирают? Есть, я разгоняюсь! Захотелось заорать, что я и сделал высоко подпрыгнув на волне, которую оставлял идущий на большой скорости катер. Шлёп! Дуракам везёт, дюралевое днище ударилось о воду не совсем так, как я ожидал, но на ногах удержался.

Прошвырнувшись по нахоженному на "Большевик" маршруту до Литейного моста, я заорал Волкову, чтобы тот поворачивал обратно. Удовольствия я уже получил выше крыши, даже, кажется, песню орал "Ой, мороз, мороз", хватит. Да и выбор репертуара, судя по всему, не случаен. Развернувшись, я буквально влип в тугой западный ветер с Финского залива, прежде бывший попутным. Теперь я уже гораздо меньше беспокоился о целости конечностей. Поломанные ноги-руки – ерунда! Вот вы попробуйте посреди лета простудиться, это ж талант надо иметь!

На завод имени Марти мы пришли как раз к концу обеденного перерыва. Никто не смог бы нас упрекнуть, что мы ерундой занимаемся в рабочее время. Правда, поесть мне не удалось. Да и шут с ним! Когда я ещё так прокачусь? А Волков со своей невеликой командой могут хоть до вечера пузо набивать, идти на катере я сегодня больше никуда не собираюсь.

Я уже успел обсохнуть и одеть форму, как на завод заявился моторизованный, на "Форде", наряд народной милиции в поисках хулигана. Выяснив, что хулиганом является целый капитан госбезопасности, стражи порядка сбавили обороты, выслушали моё выступление о развитии новых "технических" видов спорта, ранее советским гражданам недоступных, после чего отбыли восвояси.

А на следующее утро в газетах, в том числе и в центральной "Правде", наклеенных на стендах перед проходной я обнаружил заметки и целые статьи о происшествии в Ленинграде. Какой-то ушлый фотограф меня даже запечатлеть на обратном пути умудрился. И напрасно я рассчитывал, что в одном нижнем белье меня никто не узнает, бортовой номер катера "065" зафиксирован чётко, а кого сей катер возит, минимум пяти заводам и штабу флота известно. Работяги, читая, откровенно ржали, так как советская пресса не согласовала позиции и вчерашняя "Вечерняя Красная Газета" напечатала заметку о флотских хулиганах, рассекающих по Неве в неподобающем виде. А сегодняшняя "Правда", к счастью, разместила материал о всемерном развитии новых видов спорта и ответственности за них партии большевиков. Суть статьи заключалась в том, что партия должна возглавить и организовать, если уж граждане сами из трусов выскакивают. Вторил ей и "Красный спорт".

А вечером почтальон, давно изучивший мой распорядок и исправно приносящий мне письма и, самое главное, телеграммы после окончания рабочего дня, вручил мне две "молнии" из Москвы. От жены и от Кобулова. Что показательно, с совершенно одинаковым по смыслу содержанием, суть которого заключалась в словах: "чтоб завтра же дома был!". Ну, раз жена приказывает, а начальство её в этом полностью поддерживает, надо собираться. Загостился я здесь, верно. Отдохнул, развеялся, но работы не хватает. Как-то там без меня Косов справляется? Отчёты, конечно, шлют, но такие расплывчатые, видимо, чтоб враги, если прочтут, ни о чём не догадались, что мне с них пользы тоже никакой. Своими глазами хочу всё видеть! И приём этот, "что-нибудь начудить", надо на вооружение брать, а то так и сидел бы здесь, никто бы обо мне не вспомнил.

Мои размышления прервал звонок и, выйдя из своей комнаты, преодолев полосу препятствий, которую более привычные жильцы называют коридором, я открыл дверь в квартиру и к немалому своему удивлению увидел майора Касатонова, командира Батумского батальона морской пехоты. Пофорсив немного в Москве, батальон был переведён на Балтику, как изначально и предусматривали планы наркомата ВМФ.

— Товарищ майор! Какими судьбами?

— По твою душу, товарищ капитан! — улыбнулся комбат. — Или это не ты вчерась на виду у всего города рассекал?

— Было дело…

— Так ты пригласишь, Семён Петрович, или так в дверях стоять и будем? Разговор у меня к тебе. Самолично, видишь, всё бросив ради него, с самого Кронштадта приехал

— Конечно, Роман Георгиевич, проходи, будь добр. Крепкого не держу, а чайку сейчас поставлю, попьём с баранками.

— Вот это дело, спротсмен-воднолыжник, — подколол меня морпех. — Или как там твоя придумка называется?

— А шут её знает, — признался я откровенно, — мне это совершенно побоку. Как хотите зовите.

Возиться с печкой на общей кухне не пришлось, Глафира Сергеевна как раз скипятила огромный медный чайник на всё своё многочисленное семейство и любезно разрешила мне отлить в пару кружек с заранее рассыпанной по ним заваркой. Придя в комнату, я достал из шкафа и развернул бумажный пакет с баранками, положив его прямо на стол. Ни заварному чайнику, ни лишней посуде в моём командировочном быту места не нашлось.

— Присаживайся, Роман Григорьич, вкуси, чем Бог послал, — предложил я морпеху, уже оглядевшему комнату и теперь любовавшемуся видом и окна во двор.

— А у тебя тут уютно, можно жить, — подвёл итог майор и сел за стол.

— Смотря с чем сравнивать. Вот в Москве у меня… Да ты знаешь. А здесь я временно, да и неприхотливые мы.

— Получил письмо от Седых из Владивостока. Пишет, что гостил у тебя весной.

— Ага, вместе мы гостили, если можно так сказать. Меня с каким-то уголовником перепутали, а Апполинарий из-за Восточного Туркестана пострадал, но обошлось.

— Обошлось, значит прав он! Слышал я эту историю. В голове не укладывается вся эта дипломатия. Или – или. Или ты за Советскую власть, тогда провозглашай республику и добро пожаловать в Союз, или ты буржуазный гомуйдан, тогда шиш тебе, а не помощь. За что там наши кровь лили? За этого царька что ли? Смысл в чём? Боимся, что буржуазная пресса про нас напишет? Так она и так ничего хорошего про нас не писала никогда, тьфу на неё. Или товарищи в партии в возврате к троцкизму и теории перманентной революции обвинят? Как по мне, всё, что плохо лежит и Союзу на пользу, надо брать! Этого Восточного Туркестана там на три Германии! Это ж земля, колхозы, хлеб! А в земле если копнуть? Вон, мы у себя только разбираться начали, а уже сколько всего открыли. И не беда, если сразу руки не сразу дойдут. Детям останется. А буржуям шиш. Коммунизм надо, как решила партия, в отдельно взятой стране строить. А про то, что в страну эту новые земли включать нельзя – этого в теории нет.

— Гоминьдан, — поправил я Касатонова, удивлённый тем, что название китайской буржуазной партии он переврал, а термин "перманентная революция" произнёс без запинки.

— Что?

— Гоминьдан, а не гомайдан или как там ты сказал. Так правильно.

— Да плевать…

— Ты зачем пришёл-то, товарищ майор? Не китайцев же обсуждать?

— Верно, — тут земноводный замялся, а потом, набрав воздуху, выложил залпом. — Отдай мне эту лыжу свою!

— Зачем это?

— Да ты не думай, я и выкупить могу если что…

— Не дури, я всё равно завтра уезжаю. Уже билеты купил. Не потащу же я её в самолёт, — возмутился я от всей души. — Лыжа у лейтенанта Волкова с "065"-го, я ему записку напишу и заберёшь.

— Вот спасибочки, прям от всей широты моей души! — обрадовался майор.

— Что к новому виду спорта приобщиться захотелось?

— Не до баловства мне. Надо как-то людей на берег высаживать. Вот я и подумал, а что если их так к туполевским "поплавкам" человек по десять цеплять? До берега враз долетят, а там и погрести ручками чуток можно.

После этих слов комбата я чуть не поперхнулся, представив себе картину.

— Ты это серьёзно?

— А что?

— А если упадёт кто?

— А у нас спасательный жилет!

— А оружие утопит?

— А мы при себе только пистолет! А винтовку либо пулемёт с патронами и гранатами в саму доску! Отсек там сделать и всё! Вон, парашютисты тоже с одними пистолетами прыгают! — не сдавался комбат.

— Погоди, а зачем такие сложности? Десантные катера не проще ли?