Гостеприимный край кошмаров - Антон Орлов

– Валерия, – вытолкнула сквозь зубы Лерка, взбешенная этими характеристиками.

Она терпеть не могла, когда людей ни за что, ни про что оскорбляют, и даже тот факт, что бесцеремонная дама выделила ее из остальных, не вызвал удовлетворения.

– Бертран, объясните Валерии, что от нее требуется, и пусть идет на первый этаж к парадному входу встречать господина Нутвера.

Дама удалилась, блеснув на солнце синими шелками. Расстроенные девочки, немного выждав, потянулись из комнаты следом за ней.

– Я с этим почетным гостем спать не буду! – зло прошипела Лерка. – Пусть эта бордель-маман хоть удавится! Лучше сразу меня отсюда выгоняйте, а попробуют заставить – в консульство пожалуюсь, официальную бумаженцию напишу!

– Да ты чего, не о том речь… – Берт смущенно поправил «директорские» очки, его острый нос поблескивал от испарины. – Просто нужно, чтобы какая-нибудь девушка была рядом с ним и всячески проявляла заботу. Дерек Нутвер – активный борец против мерсмонианского режима, ветеран Народной Повстанческой армии, участник Кесуанской бойни. Его часто приглашают в школы, чтобы рассказывал о противостоянии силам зла, и на всех официальных мероприятиях он почетный гость. Ты должна вести себя деликатно, чтобы он остался доволен. Не забывай о том, что клиент всегда прав. Мы, Валерия, менеджеры, мы должны грамотно оказывать услуги, а не потакать своему самолюбию, наша сила в креативе! Ну, иди, иди, тебя ждут.

Огрызаться вслух не стала. Бесполезно. На площадке служебной лестницы между третьим и вторым этажом наткнулась на стоявшую в одиночестве Глорию, непривычно грустную и сникшую. Тронула за локоть.

– Не бери в голову, что наговорила эта заплесневелая кикимора. Сама-то на кого похожа, в ней только и есть хорошего, что шикарное вечернее платье и небольшая кучка бриллиантов, а в остальном каракатица средней паршивости. Испортить настроение – ага, тут она профессионал, и как раз поэтому ее мнение ни фига не стоит, понятно?

Глория тихонько шмыгнула носом.

– Что значит каракатица?

– Животное такое, на нашей Земле, живет в море. Со щупальцами, как у медузника. Если ее разозлить, плюется чернилами.

– Тише… – сестра Берта запоздало спохватилась. – Нельзя так говорить, это же фрейлина из свиты Летней госпожи.

– Ну и что… Все равно не переживай из-за глупостей. Еще неизвестно, кому из нас больше повезло.

Последние Леркины слова оказались пророческими.

Влипла так влипла. Избалованный, хуже капризной дамочки, мужчина в летах. Высокий, вальяжный, с некоторой деревянностью в осанке и движениях. Нижняя губа брезгливо оттопырена – привычная многолетняя гримаса, намертво схватившая лицевые мышцы, и вряд ли он теперь сможет от нее избавиться без пластической операции. Да и зачем избавляться, если в этом суть его отношения к миру? Глаза смотрят свысока, прохладно и водянисто, с таким выражением, словно вся окружающая жизнь – это скомканная грязная бумажка, брошенная мимо урны.

– Ты Валерия? Лерочка, значит… Сегодня вечером за мной поухаживаешь. Я смотрю, не замухрышка, а то дали мне в прошлый раз какую-то запятую на кривых ножках, пред людьми было неудобно, как будто ничего лучшего не заслужил. Где тут можно винца попить?

Голос оказался именно такой, как Лерка за мгновение до этого угадала: рыхловато-повелительный, под стать выпяченной губе, с легким оттенком отвращения и угрожающими нотками. Когда она работала в коммуникационном центре, от таких голосов у нее на загривке вставала торчком несуществующая шерсть. Разновидность клиентов из пятерки самых худших: чуть что не так – утопит в помоях, и даже если формально придраться не к чему, все равно утопит.

– Идемте, господин Нутвер, буфет на втором этаже.

– Не тараторь! Тра-та-та, тра-та-та… Вас, что ли, не учат, как надо разговаривать?

Промолчала. И вовсе она не тараторила.

– Я спросил, вас не учат разговаривать? – он в раздражении повысил голос. – Ты, что ли, глуховата?

– Учат, – отозвалась Лерка, смирив душевную бурю и рассудив, что лучше сунуть ему в зубы ответ, чем продолжать играть в молчанку.

– И голос у тебя хриплый. Куришь, наверное?

– Нет.

– Какое там нет, вы же все на самом деле курите!

Ее голос звучал хрипло от задавленной злости. Будь Дерек Нутвер глубоким стариком, ему бы простительно, маразм и все в этом роде, только он ведь еще не старик. Если соотнести с подвидом В, слегка за шестьдесят. Преподносит себя окружающим, как величайший дар, а при малейшим намеке на неприязнь обрушится на тебя камнепадом, поэтому надо запрятать чувства поглубже и нацепить на лицо предупредительную менеджерскую мину. Спасибо хваленым тренингам в супермаркете, научили.

Лерка выдерживала дистанцию в шаг, отступая, будто в танце, когда Нутвер пытался приблизиться к ней вплотную. Если это до нее дотронется, она ему глаза выцарапает. Или скорее заорет так, словно за шиворот бросили таракана, и плевать на мнение воспитанной публики.

С усилившейся симпатией вспомнила Кирсана: четырехсотлетний колдун с озорными молодыми глазами, несмотря на свою телесную дряхлость, первостатейный мужчина, до чертиков обаятельный – куда там Берту с Йонасом. Будь он, как тогда говорил, на сотню лет помоложе и реши за Леркой приударить, ничего бы не имела против. А этот вальяжный герой Темной Весны с гадливо оттопыренной губой… Брр, и впрямь как таракан за шкиркой. Заодно можно добавить еще один пункт в перечень своих разочарований: совершенно не такими представляла себе ветеранов борьбы против черного-пречерного зла, выползающего из туманов Гиблой страны.

Они сходили в буфет откушать (то есть откушал Нутвер, а Лерка за ним ухаживала, как было велено), потом послушали в зале на втором этаже струнный квартет. Видели издали Летнюю госпожу в серебряной короне и церемониальном одеянии из белого и дымчатого шелка, с вышитыми по подолу ласточками. Струящийся шлейф волочился за ней по мраморным плитам метра на полтора, и двое смазливых пажей присматривали, чтобы никакой растяпа его не оттоптал.

Лерка заметила в толпе того парня, который вчера вступился за них с Лидией. Точно ведь он! Скользнул по ней взглядом, здороваться не стал. Обидно. Хотя, если разобраться, ничего он ей не должен, это она его должница. И к тому же с ним такая неземная красавица… Пепельноволосая, точеная, в облегающем платье из блестящей бледно-розовой ткани, в жемчугах и алмазах, лиловато-серые глаза сверкают, словно александриты. Было бы странно, если бы мужчина, обладая таким сокровищем, засматривался на обыкновенных девчонок вроде Лерки Вишняковой. Наверное, эту фею с александритовыми очами он тоже от кого-то спас.