Зита. Дорога в небо - Владимир Борисович Журавлев

Вообще-то говорить не стоило, весь ее огромный личный опыт утверждал, что заговоры надо стрелять, а не забалтывать. Но она еще раз пробежала взглядом по таким знакомым, таким родным лицам и с острой болью осознала, что стрелять по ним она не смогла бы, даже если б держала в руках пулемет, а не «ядерный чемоданчик». По своим — не смогла бы.

— Есть информация, что здесь проводится офицерский суд чести, — громко и четко, на весь зал, произнесла она. — Над лидером нашей республики. Владимир Данилович по уважительным причинам лично присутствовать не может, я за него. Слушаю ваши обвинения.

Она мысленно зажала кулачки, чтоб не начали стрелять сразу. Тогда — конец, от десятков стволов не увернуться. Ей нужен разговор, жизненно нужен. Хотя бы несколько фраз, чтоб понять настрой, реакции, оценить степень угрозы. Чтоб было на основании чего строить предполагаемую схему собственных действий.

Она четко осознавала, что лично у нее шансов выбраться отсюда живой немного. Она хорошо знала сидящих в конференц-зале. Если уж они собрались, значит, решили идти до конца. Но вот — все ли? Все ли? Вот самый главный на данное мгновение вопрос!

Страха или растерянности не было. Все чувства остались там, в разговоре с Каллистратовым. А здесь… она смотрела на товарищей и понимала, что стрелять — не сможет.

По залу прокатился легкий гул. Заговорщики переглядывались и быстренько соображали. Понятно. Надеялись, что явится лично Каллистратов, они его шлепнут якобы по ошибке и заберут власть. Она остро вглядывалась и вслушивалась. Все эти мужчины потенциально превосходили ее по лидерским качествам, по физической силе, наконец, но на ее стороне — огромный жизненный опыт. Она в руководстве с тринадцати лет официально, а на самом деле значительно раньше, это что-то да значит.

Несмотря на остроту момента, она почувствовала законную гордость. Как работают ребята! Мгновенно ориентируются в изменившейся обстановке, тут же создают летучие ячейки для мозгового штурма, моментально приходят к общему выводу… она с Каллистратовым создала уникальную систему подготовки руководящих кадров, гибкую, эффективную и, что самое важное, базирующуюся на коллективистских принципах.

Так, похоже, среди заговорщиков нет единства. Пограничники отдельно, они и сидят особняком, городская хозяйственно-управленческая когорта отдельно, руководители производств, кажется, каждый сам по себе… что же их объединило тогда, свело вместе в конференц-зале? Ну не алчность же, алчных они давно постреляли и не давали больше возродиться!

Наконец переглядки закончились, ребята определились с командной вертикалью, и один из заговорщиков развернулся к ней. Саша Новацкий, глава нефтегазового сектора республики. Поднялся из простых сменных мастеров. Жесткий, умный, профессионал своего дела. Вместе с ним она замыкала нефтегазовый сектор на внутренних производственных мощностях республики, сложная оказалась задача, но справились. Многое вместе пережили, не спали ночами, разгребая последствия печально знаменитой янской аварии. Он тогда сделал ей определенное предложение, ну, многие делают такое после совместной ночной работы, но… у Саши оно было всерьез. И когда она мягко отказала, неизбежно отдалился. Тут, как мягко ни отказывай, рана на самолюбии остается глубокая. Тем не менее, переборол себя, сумел ее понять и принять такой, какая есть. Она считала его своей опорой. Не друг, но товарищ в старом, исконном значении слова. Надежный коллега в общем деле. Один из творцов республики. Предатель. Их взгляды скрестились. Ее — горький и печальный, и его — жесткий и беспощадный.

— Офицер обязан явиться на суд чести лично, — сухо сказал Новацкий. — Неявка — признание вины. На этом основании мы, офицерское собрание республики, снимаем Каллистратова Владимира Даниловича с должности лидера республики с лишением воинских званий и наград…

— Достаточно! — подняла руку она. — Я поняла. Даю ответ. Все видите, что у меня в руках? Знаете, что это? Вижу, догадываетесь. Так называемый «ядерный чемоданчик». На самом деле — терминал управления сетями правительственной связи. Устроен так, что может использоваться только одним лицом — руководителем республики. То есть мной. Владимир Данилович передал мне власть три года назад как своей преемнице. Лидер республики — я. Все приказы последних лет — от моего имени. Так что вы не можете снять Владимира Даниловича с должности лидера. Как не можете лишить воинских званий и наград. Он вышел из системы воинских званий сразу, как принял руководство республикой. На данный момент он — сугубо гражданское лицо.

Под ее печальным взглядом на зал опустилась гробовая тишина. Новацкий изменился в лице, на мгновение какое-то странное чувство прорвалось наружу. Горечь, печаль… беспомощность? Слишком быстро мелькнуло и исчезло, чтоб она успела понять.

— А где Каллистратов? — спросил кто-то растерянно.

— По моему приказу возглавляет группу испытателей в эксперименте института космической антропологии по имитации сверхдлительных полетов в космосе, — сообщила она ровным голосом. — Группа изолирована в выработанном Верхоянском шахтном комплексе, из внешнего мира к ним поступает только информация, и так будет продолжаться еще шесть лет. Там же осуществляется еще один эксперимент — по радикальному продлению человеческой жизни. Владимир Данилович участвует в нем добровольцем. Эксперименты на высших животных дали более пятидесяти процентов летального исхода, из людей Владимир Данилович идет первым. Это к теме о его личной храбрости, а то ходят тут слухи о бункерной крысе.

Все же мощное руководство она подготовила! Менее минуты потребовалось, чтоб заговорщики обработали ошеломляющую информацию и определились с дальнейшими шагами! Менее минуты!

— Тем лучше, — бесстрастным голосом произнес Новацкий. — Значит, все заинтересованные стороны здесь. Тогда обвинения предназначены текущему лидеру республики Лиане Сергеевне Бериа, она же Зита Лебедь.

— Но вы понимаете, что тогда это не суд чести, а заговор? — тихо спросила она.

Жизненно необходимо было, чтоб Новацкий подтвердил ее слова. Не ей необходимо — сидящим в зале. Если они не едины, то… возможно, слово «заговор» приведет в чувство чьи-нибудь романтические головы. Одно дело — суд чести, разговор о справедливости, о чести и нравственности с товарищем, опозорившим честь офицера. И совсем другое дело — участие в заговоре с целью свержения тех, кто тебя вывел на вершину табели о рангах, обучил и воспитал. Только ведь Новацкий — не дурак, он такие вещи тоже понимает превосходно, он никогда не скажет признания, которое может оттолкнуть часть сообщников…

— Значит, заговор, — подтвердил Новацкий ровным голосом.

Решил идти до конца, поняла она с грустью. Саша, Саша… могучий, надежный мужчина. Железный руководитель. И — предатель.

— Но мы по крайней мере действуем открыто! — вдруг выкрикнул смертельно бледный Любимов. — Мы предоставляем возможность оправдаться, не выгоняем пинком без объяснения причин!

Ах, вот в чем дело. Вот на чем