Ночные крылья. Человек в лабиринте. Полет лошади - Роберт Силверберг

Олмэйн сказала:

— Мне описывали эти Операционные. Их сейчас осталось шесть. Если я не ошибаюсь, одна — в северной Эйропе, одна — на юге Африкии, одна — в северной Айзе. — Вдруг она запнулась.

— И одна в Хинде, самая значительная из всех, — сказал Хирург.

— Да, конечно, в Хинде! На родине Воздухоплавателей!

Их чувство благоговения передалось и мне.

— Значит, здесь менялась внешность и структура человека? Как это происходило?

Хирург пожал плечами.

— Сейчас это искусство утрачено. Ведь Век Чудес уже давно позади, старина.

— Да, да, я знаю. Но ведь все оборудование на месте, вы бы могли догадаться, как…

— С помощью этих ножей мы проникаем в ткани еще не рожденного, внося коррективы в человеческое семя. Хирург помещал вот сюда свои руки, совершал манипуляции, и вот в этих инкубаторах ножи вершили свою работу. Вот так на свет появились Воздухоплаватели и все прочие. Наши разновидности хорошо размножались. Некоторые уже не существуют сегодня, но Воздухоплаватели и Мутанты были рождены в одном из таких зданий. Мутанты, конечно, это ошибка Хирургов. Не нужно было оставлять их в живых.

— А я думал, что эти монстры — результат введения тератогенетическими веществ в тот период, когда они были еще в утробе матери, — сказал я. — А вы говорите, что эти Мутанты были созданы Хирургами. Так что же верно?

— И то, и другое, — ответил он. — Все сегодняшние Мутанты появились в результате ошибок Хирургов в Годы Магии. Но матери этой несчастной разновидности часто усугубляли уродство своих детей, принимая различные препараты, чтобы придать им, что называется, более товарный вид. Но это племя уродливо не только внешне. Не удивительно, что союз их был распущен, и они стали изгоями общества. Мы…

Вдруг что-то яркое осветило воздух и пролетело мимо Хирурга, не больше, чем на расстоянии ладони от его лица. Он бросился на пол и крикнул, чтобы мы сделали то же самое. Когда я падал, я увидел, что уже второй снаряд летит к нам. Наше чужеземное существо пассивно наблюдало за происходящим в последние минуты своей жизни. Потому что снаряд в ту же секунду отсек две трети его тела. За этим снарядом последовали другие — они ударили в стену как раз позади нас. И тут я увидел атакующих — отряд Мутантов, злобных и отвратительных. Мы были безоружны. Они двинулись к нам. Я приготовился к тому, чтобы умереть.

Но в этот момент от двери послышался знакомый голос, но язык, на котором были произнесены слова, был нам непонятен — это был язык, на котором обычно общаются Мутанты. Атака мгновенно прекратилась. Те, кто угрожали нам, повернулись к двери. Вошел Мутант Бернальт.

— Я увидел вашу машину, — сказал он, — и подумал, что вы, видимо, здесь и, видимо, попали в беду. Мне кажется, я пришел вовремя.

— Почти, — сказал Хирург. — Он показал на распростертого на полу инопланетянина, которому уже нельзя было помочь. — Но почему они атаковали нас?

Бернальт указал на Мутантов:

— Они скажут вам сами.

Мы посмотрели на пятерых Мутантов, которые напали на нас из засады. Они совсем не были похожи на таких же культурных и образованных как Бернальт, они и внешне отличались от него. Каждый казался перекрученной и сгорбленной пародией на человека. У одного из подбородка росли кустики завитков, второй вообще был лишен каких-либо черт, у третьего уши были похожи на две гигантские чашки, да и прочие были не лучше. От одного из них, который стоял к нам ближе, чем все остальные, существа с небольшими выступами из кожи по всему телу — мы узнали, почему же мы подвергались нападению. На грубом эгаптском диалекте он сказал нам, что мы осквернили храм, который был священным для Мутантов.

— Нам не разрешено входить в Иорсалем, — объяснил он, — почему это вам можно туда идти?

Конечно, он был прав. Мы попросили прощения настолько искренне, насколько смогли, а Хирург объяснил, что он был здесь очень давно, когда это здание еще не было храмом. Это, казалось, успокоило Мутанта, который признал, что это место стало священным только в последние годы. Он успокоился еще больше, когда Олмэйн открыла мешочек, который висел у нее между грудей, и достала оттуда несколько блестящих золотых монет, которые достались ей в наследство от Принца. Странные и деформированные существа были удовлетворены тем, что получили, и разрешили нам уйти из здания. Мы хотели взять с собой и тело мертвого инопланетянина, но во время беседы с Мутантами оно почти испарилось, и все, что осталось от него на песчаном полу, на том месте, где он упал, — было несколько серых полосок.

— Трупный фермент, — объяснил Хирург. — Выделяется с наступлением смерти.

Остальные обитатели этого здания находились снаружи и с опаской поглядывали на нас, пока мы уходили. Это было какое-то кошмарное племя с кожей невообразимых цветов и строения, и лицами, будто слепленными наугад, — здесь присутствовали самые невероятные генетические импровизации и сочетания всех возможных органов тела. И даже сам Бернальт, их собрат, казалось, был поражен их уродством. Они смотрели на него с благоговением. Некоторые из них, завидев нас, ухватились за оружие, подвешенное к их бедрам, но резкий окрик Бернальта предотвратил неприятности.

Он сказал:

— Я сожалею, что вас здесь так приняли и что здесь погиб наш гость — инопланетянин. Но вообще-то это очень рискованно входить в здание, которое является священным для таких отсталых и агрессивных людей.

— Но мы не имели понятия, — сказал Хирург. — Мы бы никогда не вошли, если бы только знали…

— Конечно. Конечно. — Неужели в мягком голосе Бернальта появились снисходительные нотки? — Я прощаюсь с вами опять.

Неожиданно меня прорвало:

— Нет. Пойдем с нами в Иорсалем! Даже странно, что мы идем порознь в одно и то же место.

Олмэйн ахнула. Казалось, даже Хирург был изумлен. Только Бернальт был спокоен. Он сказал:

— Ты забываешь, друг, что Пилигримам не разрешается странствовать с бессоюзными. Кроме того, я пришел сюда, чтобы помолиться в этом храме, а у меня это займет время. Я не хочу задерживать вас.

Его рука протянулась к моей. Потом он ушел, войдя в старинную Операционную. Десятки его собратьев Мутантов рванулись за ним. Я был благодарен Бернальту за его тактичность. Мое импульсивное предложение присоединиться к нам, хотя и искреннее, никак не могло быть им принято.

Мы вошли в наши машины. В следующую секунду мы услышали ужасный звук: неблагозвучный гимн Мутантов в честь, я уж даже не осмеливаюсь думать, какого, божества — скрежещущая песня, такая же дисгармоничная, как те, кто, как считалось, пели ее.