Живу, пока люблю - Татьяна Львовна Успенская-Ошанина

Всё — «пока». Может, на день, может, на месяц, может, на год.

— А что потом?

— Откуда я знаю. Я тебя вчера увидел и влюбился. Ты такая странная. Твой взгляд странный. Ты загадка. Тебя и не раскопать, если сама не скажешь.

— Я не хочу на месяц, на год, я хочу навсегда. — Она протянула руку к Люису и провела ею по его щеке, она видела такой жест в кино. — Я хочу, как в кино, — сказала она.

— О, за этим дело не станет. У нас всё будет точно так, как в кино, — усмехнулся Люис. Он поехал дальше и до самого ресторана не сказал больше ни слова.

В ресторане на стенах висели картины — сады, цветы, китайские мужчины и женщины. И звучала фоном тихая музыка. К ним сразу же подошла маленькая китаянка, положила перед ними красивые большие книжки.

— Открывай и выбирай, что ты хочешь.

Варвара послушно открыла.

— Но я ни слова не понимаю. Ни само название, ни то, что в скобках.

— О, это мы поправим. — И он принялся пояснять каждое блюдо. — Мне больше всего нравятся шримпы и дамплингсы. Да, ты, наверное, не знаешь слово «шримпы». Шримпы — это креветки. Это морские животные.

— А что такое дамплингсы?

— Не знаю, как перевести. Тесто и внутри или креветки, или мясо. Так, что ты хочешь?

— Я ничего не ела такого. Давай то, что тебе нравится.

Пока Люис заказывал еду, она во все глаза смотрела на него. Казалось, он решает судьбу всего мира, такое важное было у него лицо. Когда китаянка ушла, он через стол склонился к ней.

— Ты хотела, как в кино. Чем не так, как в кино? Мы сидим в ресторане, и мы с тобой совсем как муж и жена.

— Нет, Люис. У мужа и жены общий дом и общая кровать.

— Я не могу пока дать тебе дом и общую кровать, потому что я сам живу с мамой, мне нечем платить за свою квартиру и нечем кормить свою жену.

— Но ты скоро окончишь школу и поступишь в колледж. Ты ведь в этом году оканчиваешь школу?

У Люиса дрожат руки. Они лежат на скатерти и мелко дрожат, она и не замечала раньше.

А когда она могла заметить? У них не было общего «раньше». В машине руки он держал на руле.

— Почему у тебя дрожат руки?

— Что тебя больше интересует: окончу ли я школу или почему дрожат руки?

— И то, и другое.

— Школу я пока бросил.

— Ты работаешь?

— Можно сказать, работаю.

— Кем?

— Это сложный вопрос. Можно сказать, по обеспечению нужного мне уровня жизни.

— Я не понимаю.

— И не надо, малышка, понимать. Пей зелёный чай, сейчас принесут еду. А я пока исчезну на минуту. Чтобы руки перестали дрожать и пугать тебя. Если хочешь, сходи пока в туалет.

В туалете тоже висит картина, и тоже звучит музыка. Варвара держит руки под струёй горячей воды. Пахнет травами, и у неё кружится голова от ощущения значительности момента. Она — в ресторане!

Еда оказалась вкусной и сытной. Половина осталась на тарелке.

— Я больше не могу, — призналась Варвара. — А это всё выбросят?

— Зачем «выбросят»? Положат в коробку, и ты, когда захочешь, доешь дома.

— Ух ты! — выдохнула Варвара.

Руки у Люиса больше не дрожали, а глаза заблестели.

— Я не договорил тебе. У меня дрожали руки, потому что требовали наркотика.

— А теперь почему не дрожат?

— Потому что я себе сделал укол. Теперь я в порядке.

— У тебя лицо стало другое. И весь вид. Ты возбуждённый.

— Этого я и стремился достичь.

— Зачем? Разве ты так не можешь быть возбуждённым?

Люис вытаращил глаза, словно увидел доселе невиданное, незнакомое явление.

— Ты чего? — Варвара поёжилась.

— Ты… не понимаешь? Разве я увижу без наркотиков то, что я вижу сейчас? Разве я без наркотиков переживу то, что переживаю с ними? Жизнь вокруг — тусклая. Неужели ты не поняла? Что мне может предложить жизнь? Скучную работу за небольшие деньги, так ведь? Скучный дом, где я буду вместо отдыха смотреть дурацкий телевизор, ни уму, ни сердцу, так ведь? Детей, из-за которых я по крайней мере на двадцать лет попаду в рабство, так ведь?

— Почему в рабство?

— Потому что мне нужно кусок пиццы или кусок курицы в день, а ребёнка надо кормить часто и разными продуктами, чтобы он мог расти, его надо водить в школу, учить скучным вещам. Нет, у меня от этого зевота.

— Ты не хочешь детей?

— А зачем они мне? Хомут на шею. Денег им нужна куча, они прожоры. Да, ещё будут изводить: «хочу», «не хочу».

— Но тебя-то растили!

Люис не услышал, продолжал:

— А потом, думаешь, они много радости получат в этом мире? Посмотри как-нибудь последние известия, там убивают, тут убивают.

— Но в Америке не убивают. Мы же с тобой живём в Америке!

— Кто тебе сказал, что не убивают? Моего друга застрелили. Он вышел в автомат позвонить, и всё.

Варвара заткнула уши:

— Я не хочу слушать тебя!

Рушился её мир. Только что, несколько минут назад, она видела за столом вместе с ними их с Люисом детей — мальчика и девочку. Она не боялась ходить по улицам даже ночью. Она думала, жизнь — это сплошные добрые приключения и праздники, и только от неё они прячутся, потому что она — бедная. И вот на тебе… всё — мыльный пузырь, лопнул, не успев родиться. В детстве отец пускал с ними мыльные пузыри, и эти пузыри, вспыхнув на солнце, лопались.

— Ты не хочешь детей?! — повторила она.

— Почему такое отчаяние? А ты решила завести со мной детей? Может, у тебя есть дом, зарплата в сто тысяч, бабки и мамки, которые тебе помогут? По моим сведениям, твой отец — таксист, мать не работает, и вам порой нечем платить за квартиру.

— Кто тебе сказал такое?

— Что тебе за дело, кто сказал, служба поставлена, как надо, вот и всё! И у меня карманы не треснули от бабок. И никакой перспективы. У тебя есть ещё предложения? Давай! Профессии я получить не могу, ибо нечем платить за обучение. Похоже, тебе тоже нечем платить за обучение. Или я ошибаюсь, и у тебя есть богатый дядюшка во Флориде? То-то, молчишь. Чего хлопаешь своими глазищами? Огорчил я тебя, по башке стукнул? Так вот и получается: раскрашивай жизнь сам, рисуй сам себе яркие картинки!

— Но наркоманы быстро привыкают к наркотикам и без этого уже не могут. А от