Барсик - Наследник древних - Андрей Волкидир

его нынешней добычи практически нет. Всего трое или четверо смогут ему хоть что-то попытаться противопоставить.

Но рисковать все равно не стоило. Не будь в логове кладки яиц — пожалуйста, милости просим! Сами пришли ко мне на обед! Ляпота!

Но кладка. Будущий выводок. Так рисковать паук не мог. Потому «остановил» добычу. Пусть теперь их убить будет чуть сложнее и пусть она теперь будет огрызаться, но это не страшно. Убьет. И сожрет.

И начнет он с самого сильного среди добычи. Раньше паук подобных не встречал. Чем-то он был похож на «белые» и «шерстяные» мешки с мясом, обитающие на его родине и частенько становившиеся его добычей, но был гораздо мельче, с иным окрасом — рыжим, и… в разы сильнее. А значит — опаснее.

А значит — он и станет первым…

Глава 18

«Темно». Пока это единственное слова, которым можно описать нижние уровни комплекса. «Темно» не в плане света, а в плане того, что окружает меня вокруг. «Темно» в потоках вокруг. «Темно» в ощущениях. «Темно» в эмоциях, мыслях и даже в душе. Словно все краски мира в какой-то момент вдруг выцвели, оставив лишь безрадостный и безнадежный серый цвет. «Темно», как в ж… Хотя нет. Настолько «темно», что даже материться по этому поводу не хочется.

Вот уже четыре часа, как я «погрузился» в эту «темень», почему-то по ошибке называемую красивым и звучным словом — «Маседо». Вот уже четыре часа, как я сражаюсь за свою жизнь и даже не могу описать то поле боя, где происходит эта битва. Мысли? Сознание? Сила воли? Какая «армия» защищает мое «Я»? И кто в рядах «тех», кто на нее нападает?

Мысли путаются, желания противоречивы до невозможности. Но при этом сознание остается кристально ясным. Как это возможно? Не знаю. Но как-то так оно и есть.

Что еще интереснее — я отчетливо вижу и прекрасно ощущаю, что «Маседо», в невероятных количествах разлитое здесь, ни на каплю не просочилось сквозь «скафандр». Ни одна его капля не коснулась моего тела и не отравила энергетику. Я столь же «чист» и здоров, как и раньше. Но при этом — словно отравлен. Отравлен «не желанием жить». Не желанием, которой идет откуда-то из глубин меня же самого. Словно все мое естество реагирует на происходящее вокруг. Словно сама душа бьется в припадке, стремясь сделать хоть что-то, дабы избавиться от оков тела и поскорее спрятаться от окружающей меня действительности где-то там — за гранью.

Пожалуй после этого походу я уже никогда не смогу относиться к «Маседо» также, как и прежде. Ибо это не просто «магическая радиация». Не просто некая «энергия энтропии» или что-то вроде того. Нет! И еще раз — нет! «Маседо» это сама смерть. Сама противоположность всего и вся. Полная противоположность жизни. Абсолютное разрушение. Или даже нет. Скорее уж то, чем становится «разрушенное». «Маседо» — это «пост-разрушенное»… А что? Звучит! Мне бы в философы податься, отбоя не было бы от желающих прикоснуться к моей мудрости и познать дзен.

Шучу. Причем шучу не смешно… Мда уж. Оказывается, с горем-пополам, но я все же могу сопротивляться этому воздействию. Иначе бы наверное уже бы давно коньки тут откинул. А так… иду пока. Шатаюсь, иногда матерюсь. Особенно, когда требовалось подтаскивать за собой тележку с зародышами «Ульев». Двигаюсь к цели.

И я, к слову, начинаю по новому воспринимать те слова Каирро, что он мне высказал в ответ на мой вопрос.

— И все-таки, почему я? Ну отправьте вы в этих ваших «скафандрах» кого-другого. Пусть поставят «Ульи» на запланированные места. Ну а потом я им спокойно отдам нужный приказ. Вон, их уже штук двадцать в вашем «Мертвом сне», но даже так я их прекрасно чувствую. А значит и приказ отдать смогу без проблем. Да и вы же сами тесты уже проводили. Спускали один из них настолько глубоко, насколько смогли. И я их тоже чувствовал. Почему я? Честно говоря мне и прошлого раза с поисками «Королевы» хватило и повторять как-то не тянет. Но я повторю. Просто объясни мне причину, Каирро. Почему я?

— Все просто — Крайне серьезно ответил тогда маг — Никто другой этой задачи не потянет. Я не знаю, как объяснить. Это можно почувствовать, только оказавшись внизу. Я сам туда спускался, пусть и не так глубоко, как прошу тебя. И могу заверить и повторить вновь. Никто с этой задачей не справиться. А ты — сможешь. Не спрашивай — почему. Не отвечу. Нет у меня ответа на этот вопрос. Я просто знаю, что это так. А объяснить не могу.

— Темнишь ты что-то Каиррчик, ой темнишь — Сощурился я в ответ на этот его «спич». Но тему развивать не стал, прекрасно видя, что это бесполезно. Я вообще впервые видел Каирро в таком состоянии. Он при одном лишь воспоминании о спуске вниз стал выглядеть так, будто из него душу вытрясли.

И сейчас я понимаю из-за чего. Это, как придти в лес. Солнышко светит, через листву пробиваясь, птички поют, белки по веточкам прыгают. Ты раскладываешь вещи, стелешь покрывало, разводишь костерок и жаришь шашлычки. Отдыхаешь на природе и душой и телом… Примерно так.

Только наоборот.

Нет, лес не сгорел. Птички и белочки не валяются мертвыми. И солнце тут тоже никаким боком. Просто — наоборот. Не мертво, ведь смерть — это такая же часть жизни, как и все остальное. Ее логичное продолжение. Один из этапов в круговороте жизни.

Наоборот. Иначе. Не правильно… «Темно»!

И это вновь подводит меня к озвученному ранее вопросу — почему я еще жив? Почему мое «нежелание жить», с дикой силой навалившееся в этом месте, до сих пор не взяло надо мной верх. Почему я все еще двигаюсь к цели и даже способен относительно внятно рассуждать на все эти темы? И, что еще интереснее — почему я сейчас полностью согласен с Каирро? Что во мне такого удивительного, что я единственный, кто может пересилить это «давление иного»?

Ответа, как это обычно и бывает — не находилось. Одни предположения, начиная с моего