Я вернулась за тобой... (СИ) - Бехтерева Каролина

— Устраивайся поудобней, путь не близкий. Далеко они успели тебя увезти.

— Может, объясните, что происходит?

— Объясню… Протягивает какое-то удостоверение и мои глаза, откровенно лезут на лоб…

— Генерал-полковник ФСБ??? В смысле? — Это как вообще? Он же бывший мэр, меценат, бизнесмен, в конце-то концов…

— Без смысла, Золотарёв. Товарищ один ко мне приходил… Долг у меня перед ним был старый, а, как известно — долг платежом красен.

— А мой срок?

Опять протягивает, но уже какую-то папку. Раскрываю её и вчитываюсь в текст.

— Это… это как вообще? — Озвучиваю ему свой недавний мысленный вопрос и смотрю на профиль Гудимова во все глаза.

— А вот так… «Не виноватая я, он сам пришел»… — Смеется и продолжает расслабленно управлять автомобилем.

— Подождите, я ничего не понимаю…

— А тебе и не нужно. Единственное, что ты должен знать, так это то, что 5 лет назад тебя взяли в Федеральную Службу Безопасности. Твоей целью был Костецкий Антон Владимирович. Человек, подозревавшийся в шпионаже, краже в особо крупных размерах государственных средств, махинации с налогами, продаже наркотиков в промышленных масштабах, сбыт оружия, похищение и торговля людьми.

— Но это же…

— Не правда? Ну, отчасти, правда… Делов твой братец натворил не мало. По документам ты числишься у нас уже как 5 лет. Секретную операцию, в ходе которой Костецкий Антон Владимирович был застрелен, а причиной тому послужило вооруженное сопротивление, мы оформили по всем правилам. Так что… Ты честно выполнил свой долг перед Родиной и структурой.

— Но Ваш зять…

— Тамбовский волк мне зять, а не эта гнида. Если так разобраться, я тоже виноват перед тобой и твоей женой. Если бы я тогда не попросил оставить всё мне, и не трогать Генку… Ничего бы этого не было. Так что, будем считать, что и вам я свой долг вернул. Так что, то, что эту тварь нигде не могут найти, наталкивает на приятные мысли и греет душу. Надеюсь, он валяется в какой-то канаве!

— И что дальше? «Заявление на увольнение» и привычная жизнь?

— Решать тебе…Хочешь, оставайся… а хочешь, возвращайся к тому, что было… Но, ты должен кое-что знать…

Протягивает очередную папку, но именно сейчас мои руки проняла дрожь.

Раскрываю и сжимаю челюсти до противного хруста.

— Это старые?

— Нет. Им пару часов. Она жива, Алекс… Не знаю, выкарабкается ли, но сейчас она жива. Операция длилась 16 часов. Пуля настолько повредила внутренние органы, что её, практически, собирали заново, но она жива… Думай, парень…

— Из-за нас у нее вся судьба поломана… Нечего тут думать. Я жизни для нее хорошей хочу, а со мной этого не будет. Я, как черная метка…

— Алекс… Я не тороплю…

— Я согласен!

Амира

— А может он просто не хочет, что бы его находили?

— Мне плевать, чего он там хочет!!! Пусть в глаза мне посмотрит и скажет прямо, а пока… ищите его!!!

Я ведь видела… Тогда… моё последнее воспоминание, когда Алекс нес меня в машину Юры. Я видела… всего на секунду, но это был он. Мой Алекс, мой муж… Не холодный чужак, доказывающий мне мою ненужность в его жизни, а он… моё Лёша…

Друг устало выдохнул, кивнул и, сославшись на работу, уехал.

Мы искали его несколько месяцев. Были разные зацепки. Кто-то, якобы, видел его в Питере. Кто-то в Уфе. На всех фото, что удалось сделать, был, вроде он, а вроде и нет.

Мужчина умело прятал лицо от уличных камер. Сливался с толпой настолько профессионально, что не ухватиться. Но что-то изменилось.

Какое-то странное чувство внутри, словно… словно за мной следят…

Несколько раз я замечала машины у дома. Они всегда была разные, никогда не повторялись, и можно было бы подумать, что это совпадение. Ну, мало ли кто мог припарковаться, но это покалывающее ощущение между лопаток, дрожь внутри и интуитивное чувство, что это ОН… оно разрывало на части. Выворачивало наизнанку и хотелось кричать. Орать во весь голос, ломать, крушить, рвать и еще громче кричать.

В том, что Алекса нет ни в одной существующей тюрьме, мне подтвердил Дмитрий. По крайней мере, под своим именем точно нет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но Славский что-то недоговаривал. Каждый раз, приходя ко мне с заученным ответом «ничего не нашли», я знала, что этот непроизвольный поворот головы в сторону, эти бегающие глаза, дерганные ответы, не просто так… Дмитрий что-то знает. Знает, но молчи…

И тогда я решилась на, поистине, глупейший поступок.

Проснувшись ночью от тех самых ощущений внутри, выглянула в окно, но никакой машины не было. Никаких случайных прохожих, никакого движения, но он здесь… Я просто знаю это…

Взъерошенная, лохматая после сна, в майке и пижамных штанах, домашних тапочка, я мельком взглянула на час, которые показывали 3:15 и вышла из дома.

Брела медленно, голову вниз опустила и по сторонам не смотрю. Нет смысла, всё равно не увижу… Пока он сам не захочет — не увижу…

Пересекаю пустую дорогу, прохожу по небольшой лесопосадке, и всё так же медленно иду вперед.

Вдалеке виднеется темное пятно. Темнее окружающей обстановки, темнее неба, темнее ночи.

Старый пансионат… Настолько старый, что ступая каждый новый шаг, подозреваю, что он последний и через секунду я провалюсь в подвальное помещение.

Поднимаюсь на крышу и подхожу к краю.

Смотрю вниз, но там чернота.

Секунда, две, три… Немного поднимаю правую ногу и делаю последний шаг в никуда.

Не почувствовав привычную твердость под ступней, в голове проносится одна лишь только мысль. Последняя мысль… Я ошиблась… Его нет… Его не было раньше и сейчас нет…

Но уже поздно… тело дергается, рука взметнулась вверх, но ухватиться здесь не за что. И вот он… конец всему…

Ошибка, которая стала роковой…

Тело почти приняло горизонтальное положение, что бы упасть вниз, но резкий рывок назад, боль в груди от впивающейся ткани майки и крепкие руки, обвивающие живот и прижимающие мою спину к стальным мышцам.

Замираю, чувствуя, как в волосы глубоко дышат, пропуская легкий ветерок к шее.

— Идиотка… — Шепчет на ухо, втягивает воздух носом и опускается ниже, нежно целуя в шею.

— Я знала… чувствовала тебя… я не ошиблась… ты здесь… — Еле слышно говорю, закрыв глаза, из которых ручьями бегут слёзы.

Алекс сжимает меня еще крепче, а потом резко разворачивает к себе лицом.

— Не получилось у меня… Подыхал каждый день, а ноги сами несли к тебе. — Шепчет прямо в губы, и впивается жестоким поцелуем.

Пробуждение было каким-то острым. Подскочила на кровати, а за окном уже рассвет. Ночные картинки перед глазами проносятся, и я резко дергаюсь, поворачивая голову влево.

Алекс спит, закинув руку за голову. Лицо расслабленное, умиротворенное, спокойное…

Выдыхаю и прикрываю на миг глаза.

Он здесь…

Легкое шевеление рядом и меня притягивают, навалившись сверху всем телом.

— Доброе утро… — Голос хриплый ото сна, а мне рыдать хочется.

Казалось, что выплакалась, что не осталось больше внутри ничего, но слезинка скатывается по виску, теряясь в мягкой подушке.

— Никуда тебя больше не отпущу… — Прижимаюсь сильнее к крепкому телу, и чувствую, что дышать стало легче, не смотря на стальной захват.

— Амира… я хотел бы остаться на службе…

Напрягаюсь и замираю, ожидая, что он скажет дальше…

— Переведут на рутинную работу с редкими командировками, но их ресурсы… Они позволят нам найти Ваню быстрее… Мы не можем упустить такой шанс. Потом я уйду, слышишь? Уволюсь и мы уедем из этого проклятого города, приносящего одну боль и разочарования.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Хорошо… — На выдохе отвечаю, головой понимая, что он прав… Гудимов обещал помочь найти сына, а такой человек слов на ветер не бросает.

— С тобой кое-кто хочет пообщаться…

Поднимаю взгляд на мужа и внимательно смотрю на всё такое же спокойное лицо.