Если он неотразим - Ханна Хауэлл

— Да, — согласился Хартли, — она слишком просто может бежать из страны. Среди судов с контрабандистами и шпионами, которые курсируют между Англией и Францией, должно быть, дюжина судов, которые покидают страну и пересекают границы днем и ночью.

— Просто у меня такое чувство, будто мы вложили ружье в руки старого дурака.

— Это сделала Клодетта, да и он виноват. Он нарушил свои брачные обеты, так поступают многие из нашего класса, но это не значит, что ради удовольствия своей любовницы он имел право передавать ей важную информацию о судоходстве.

— Многие хорошие люди погибли из-за него, — сказал Аргус, и тон его голоса показал, как мало он симпатизирует сэру Гарольду. — И рядом с погибшими не было жен, чтобы обмыть их тела и устроить им скромные похороны. А вот вам, пожалуйста — милое любовное гнездышко, которое он подарил Клодетте. Сомневаюсь, что мы ее здесь застанем.

Карета остановилась, они вышли. Хартли сказал:

— Будем надеяться, что она торопилась и в спешке оставила нам что-нибудь важное и интересное.

Аргус только проворчал что-то и, не постучавшись, вошел в дом. В холле было полно слуг, которые, очевидно, очищали дом от всего сколько-нибудь ценного. Не потребовалось много времени, чтобы согнать их в кучку. Оставив Аргуса и Олдуса допрашивать их, Хартли с Джиффордом начали обыскивать дом. Не потребовалось много времени для того, чтобы понять: никаких компрометирующих бумаг не осталось. Несколько полусгоревших писем позволили расширить список людей, которых следует допросить, но больше ничего не было. Хартли прошел в спальню, которую любовники, очевидно, выбрали для чувственных утех, и поморщился. Здесь все выглядело как в борделе.

— Моей Эллен это не понравилось бы, — сказал Джиффорд.

— У твоей любовницы изысканный вкус, — заметил Хартли, роясь в вещах на туалетном столике. — Только вот покровителя могла бы выбрать получше.

— Спасибо. — Джиффорд вздохнул и начал обыскивать кровать. — Похоже, это стоило Бердуэллу маленького состояния.

— Клодетта торопилась, — сказал Хартли, увидев беспорядок в гардеробной. — Думаю, она уехала совсем недавно.

— Думаешь, она узнала о Бердуэлле? Но как ей удалось так быстро узнать?

— Наверняка платила какому-нибудь слуге. Кто бы это ни был, но сюда он прибежал сразу, не успел рассеяться дым от выстрела. А может даже, прибежал, услышав, как мы допрашиваем Бердуэлла. — Он со вздохом обвел взглядом комнату. — Я надеялся найти какое-нибудь украшение. Что-нибудь украденное у графа и его жены, это было бы очень хорошей наградой за наши труды.

— Ну, она оставила одно украшение. Посмотри.

Хартли посмотрел на серьгу с рубином, которую протянул ему Джиффорд, и сердце дрогнуло. Он с грустью взял серьгу в руки. Ему вспомнилась сестра с этими рубиновыми капельками в ушах, радующаяся подарку, который муж сделал ей в честь рождения сына. Хартли крепко сжал серьгу в руке, молча обещая сестре, что заставит Клодетту заплатить за все, что она сделала.

— Это принадлежало Маргарите, — сказал он. — Де Лако подарил ей эти серьги, когда родился Байяр.

— Если Жермен засвидетельствует, что Клодетта на ее глазах взяла драгоценности, это будет гвоздем в крышку гроба этой гадюки.

— Это поможет. Но для начала еще нужно поймать ее.

Почти рассвело, когда они отправили слуг по домам и закрыли дом. Хартли, ужасно уставший, вернулся домой и поднялся в спальню. Он постоял у кровати, глядя на пустую постель, и пошел к Алтее. Она проснулась сразу, как только муж вошел в комнату. Кейт спала на койке в углу, и он тихо пробрался к кровати.

Хартли поцеловал жену, наслаждаясь чувством радости и покоя, которое вызвала у него эта ласка. Потом он достал серьгу с рубином. Алтея посмотрела на нее, подняла глаза на мужа, и по ее взгляду он понял — она знает, что это такое.

— Ты хочешь, чтобы я посмотрела, не даст ли это что-нибудь новое? — спросила она.

— Нет. Возможно, позже. Если у нас будут трудности с ее поисками. Я слишком хорошо помню, что сделало с тобой прикосновение к другой вещи, которую держала в руках Клодетта. Я не хочу, чтобы ты прошла через это еще раз.

— Это ведь доказательство того, что она была в тот день на берегу?

— Да, и этого будет достаточно, если мы ее схватим. Но я хотел бы большего. Мне нужно доказательство, что она работает на врагов. Я хочу, чтобы стало известно каждое черное деяние, чтобы ее осудили за все. Я хочу, чтобы всех ее сообщников повесили вместе с ней. Однако если у нас будет только эта улика, я ею воспользуюсь.

— Ты скажешь Жермен?

— Пока нет. — Хартли зевнул и встал. — Мне бы очень хотелось остаться здесь, забраться под одеяло и обнять тебя, чтобы твоя сладость смыла все то отвратительное, что мы видели сегодня.

Он рассказал ей о Бердуэлле.

— Бедная леди. Она не заслуживает такой расплаты за идиотизм своего мужа. Если бы стало известно о его преступлении, она лишилась бы всего.

— Да. Только бы Клодетта не прихватила все оставшиеся после него деньги. Надеюсь, мы ее напугали, и ей теперь не до этого.

— Ложись, Хартли.

— Нет. Ты еще слишком слаба, чтобы выдержать в постели такого увальня. — Он снова поцеловал ее. — Уже скоро. Спокойной ночи, любимая.

Алтея посмотрела ему вслед и вздохнула. Хартли трудно, а она не может ему помочь. Однако скоро это закончится. Алтея твердо решила как можно скорее встать с постели. Она должна быть рядом с ним. Внутренний голос говорил ей: погоня будет долгой и опасной, но Хартли победит. Свернувшись под одеялом, Алтея молила Бога, чтобы это было настоящее предвидение, а не просто пожелание.

Глава 14

Алтея засмеялась, увидев, как Жермен замахнулась ракеткой на смеющегося Байяра, который легко увернулся от нее. Четверо ее кузенов тоже были в саду, и они тоже хохотали, глядя, как Жермен гоняется за Байяром. Двое были сводными братьями Пенелопы — Артемис, которому было восемнадцать, и Стефан, шестнадцати лет. Двое других были родными сыновьями Аргуса — пятнадцатилетний Дарий и Олвен, которому было всего одиннадцать. Она знала: все они собрались здесь, чтобы попытаться защитить Жермен и Байяра — так было больше глаз, которые могли заметить опасность, и больше голосов, готовых позвать на помощь в случае необходимости. Алтея знала, что многие из ее родственников помогали в поисках негодяя, стрелявшего в нее, и в поимке Клодетты и ее сестры. Присутствие мальчиков помогало Байяру и Жермен вернуть назад свое потерянное детство.

Все это должно было успокаивать Алтею, да и успокаивало, но это же заставляло ее чувствовать себя в новом доме пленницей. А еще ей не хватало Хартли. Он постоянно отсутствовал, пытаясь поймать своих врагов и добыть побольше доказательств, чтобы отправить Клодетту с ее сообщниками на виселицу. Восемнадцать долгих ночей Алтея спала одна. Доктор снял швы с ее раны только вчера, остался ужасный шрам, но рана зажила.