Глубокая борозда - Леонид Иванов

Павлов припоминает и другие дела. Приняты решения о создании лучших условий для специалистов сельского хозяйства — тут и быт, и условия работы, и снабжение. Павлов настоял, чтобы большая часть мотоциклов с колясками и легковых автомашин, выделяемых области, была продана специалистам сельского хозяйства. Потеснены со своих позиций руководители типа Обухова. И самого Обухова освободили от директорства.

Выйдя из-за стола, Павлов шагает по своему просторному кабинету. Да, кое-что все же сделано в нынешнем трудном году. Сделано… Но есть и промахи… В одних прямо виноват Павлов. В других… Вот они-то и не давали Павлову спокойствия.

Но что-то скажет предстоящий Пленум? Неужели опять реорганизация?

Опасения Павлова оправдались: снова реорганизация… И наиболее крупная из всех: партийные организации страны разделились по производственному принципу — сельская, промышленная.

Павлов был избран первым секретарем сельского обкома партии, а Несгибаемый — вторым. Ларионов возглавил промышленный обком.

IV. Перелом

1

Председатель облплана Сергеев подошел к столу Павлова, положил перед ним два листа с колонками цифр и, тяжело опускаясь в кресло у стола, произнес:

— Вот полюбуйтесь, Андрей Михайлович.

Павлов взял листки и стал пробегать глазами многозначные числа. Некоторые из них были жирно подчеркнуты красным карандашом.

— Это что же, Михаил Петрович выразил свое отношение?

Сергеев усмехнулся, чуть кивнув головой.

— Михаил Петрович расценил это как чрезвычайное происшествие.

— Вот оно что… Ну, а твое мнение?

Павлов уважал этого человека за прямоту и обоснованность суждений. Он не помнит случая, чтобы кому-то удалось доказать неправоту председателя облплана. Сергеев — уроженец здешних мест. Здесь он учился, здесь работал много лет, отсюда был выдвинут в другую область на пост первого секретаря обкома, но там «погорел»: схватил титул травопольщика и вернулся в свой родной край.

Павлов ждал, что ему ответит Сергеев. А тот насупил брови, что придало его округлому и полному лицу несвойственную строгость, поджал губы.

— Люди использовали данное им право. Какое же тут чрезвычайное происшествие? — наконец медленно проговорил он.

— Ну, что ж, придется собрать, так сказать, чрезвычайное заседание, — Павлов потянулся к телефонному аппарату.

Первым явился Несгибаемый.

— Ты знаком с этими результатами? — протянул Павлов Несгибаемому листки, принесенные Сергеевым.

— Ага! — воскликнул Несгибаемый. — Уже сводный… Любопытно! Так-так… Ага!

Возвращая листки Павлову, сказал:

— В общем-то я знал. Мне Дмитрий Сергеевич говорил, но по районам — любопытно…

Вошел Щербинкин — председатель облисполкома. Он молча опустился в кресло и выжидательно посмотрел на Павлова.

— Так что же теперь делать будем, Михаил Петрович? — начал Павлов, поднимая в руке листы с цифрами.

— Надо что-то делать! — Щербинкин нервно поправил галстук.

В кабинете появился Гребенкин, и Павлов начал зачитывать цифры, по которым было видно, что колхозы и совхозы области в сравнении с прошлым, шестьдесят третьим годом значительно снизили плановые площади посева кукурузы на силос, зато площади под овсом увеличили почти в три раза. Несколько лет в области не сеяли подсолнечника на силос, а теперь его запланировали больше ста тысяч гектаров. Увеличивались посевы многолетних трав. И еще одна цифра, которую Павлов назвал в последнюю очередь: под чистыми парами колхозы и совхозы наметили оставить более четырехсот тысяч гектаров, хотя в прошлом году паровало всего тридцать тысяч.

Первым заговорил Щербинкин:

— Да нас с такими планами близко до Москвы не допустят! Посевы зерновых сократились, а под пары — четыреста тысяч! Нечего сказать, наломали дров. Это вы, Андрей Михайлович… — он приподнялся с кресла, — вы заверили, что люди на местах лучше разберутся с планами посева. В принципе, конечно, это правильно. Но не все еще способны трезво, по-государственному разобраться с этим. На самотек пускать такое дело никак нельзя! И тех, кто сильно зарвался, надо поправить.

— Колхозам дано право решать эти вопросы самостоятельно. Центральный Комитет такое право им предоставил, — возразил Сергеев. — Они нас и спрашивать не обязаны.

— Вот-вот. — С каждым словом голос Михаила Петровича все больше ожесточался. — Вы что, хотите себе устроить легкую жизнь? Сведи цифры — и никакой заботы! А кто будет руководить политикой?

Несгибаемый молча наблюдал за Щербинкиным, но где-то в глубине глаз блуждала ироническая усмешка. Когда же Щербинкин на самых высоких нотах произнес: «Мы что теперь, статисты?!» — Несгибаемый спокойно вмешался:

— А какое же конкретно твое предложение, Михаил Петрович?

— Всяким делом надо руководить.

— А если еще поконкретней? — бросил Гребенкин.

Михаил Петрович поднялся с кресла и сердито заходил по кабинету:

— Неужели ты, Гребенкин, не понимаешь, что произошло? Ты ведаешь сельским хозяйством, значит, тебе первому этими цифрами выражено недоверие. Неужели это не ясно?

— При чем тут недоверие?

— А вот при том! — И, подойдя к Павлову и все так же горячась, продолжал: — Всем нам, всему бюро этими цифрами выражено полное недоверие! Кто раньше планировал вот это? — ткнул он пальцем в первый столбик на листке бумаги. — Кто? Мы с вами! А теперь, оказывается, что все прошлые годы мы тумаками были. На двести тысяч гектаров уменьшаются посевы кукурузы, на полтораста увеличиваются овса… Да если эти цифры представить в Москву, то я на месте ЦК всех бы нас повыгонял!

В кабинете воцарилось молчание.

Павлову и в районах задавали вопрос: в чем же теперь заключается роль партийного руководства? Обычно он отвечал так: следить за тем, чтобы цифры плана исходили из экономически обоснованных расчетов. Так он сказал и сейчас:

— Необходимо проверить обоснованность этих планов. Те, что экономически обоснованы, утвердить! Верно, Михаил Петрович?

— Соседи что же, глупее нас? — гнул свое Щербинкин. — Я звонил Прохорову. У них по области нет такой разницы.

— А почему ты своих-то не уважаешь? Мнение соседей оцениваешь высоко, а мнение своих товарищей в грош не ставишь? — Несгибаемый подошел к столу, встал рядом с Павловым. — А мне так кажется, товарищи, что большинство руководителей на местах подошли к составлению планов со всей серьезностью. Я был в шести районах. Конечно, за каждое хозяйство поручиться не могу, но твердо знаю: во всех шести районах планы составлялись со знанием дела.

Он начал приводить факты, с которыми ему пришлось столкнуться. В одном совхозе еще в прошлом году снизили в два раза посев кукурузы на силос. До того не было случая, чтобы совхоз управлялся с уборкой всего урожая кукурузы: не хватало комбайнов и автотранспорта для отвозки массы, большая часть урожая попадала под заморозки, гибла. А в прошлом году и с обработкой управились вовремя, и с уборкой тоже. А общий сбор зеленой массы оказался выше, чем собирали раньше. Высвободившиеся две тысячи гектаров земли засеяли фуражными культурами и собрали по четырнадцать центнеров зерна с гектара.

— Вы подумайте только, какой огромный выигрыш! — закончил Несгибаемый. — Почти тридцать тысяч центнеров добавочного зерна для скота. Вы, Михаил Петрович, не обратили внимания на вчерашнюю статью в газете? Про этот самый совхоз написано. Удои коров там нынче в два раза выше прошлогодних.

— А они снова кукурузу поубавили? — спросил Щербинкин не без ехидства.

Несгибаемый, не обратив внимания на тон, все так же спокойно подтвердил:

— Еще на тысячу гектаров посеют кукурузы меньше, но эту тысячу займут подсолнечником с викой и овсом.

— Вообще-то зря мы отказались от таких посевов, — вставил свое слово Сергеев. — Вспомните, как раньше было с силосными? Сеяли подсолнечник в смеси с вико-овсом, скашивали все эти площади рано, до начала хлебоуборки, и силос был прекрасный!

— Мы многое хорошее забыли, — согласился Несгибаемый. — А теперь обижаемся, что нам оказали недоверие. Правильно сделали! Я готов принять эти обвинения, они справедливы, Михаил Петрович.

— Я считаю, что еще раз проанализировать план не вредно. Но думать, что в низах люди преследуют какие-то свои, корыстные цели — это… это, Андрей Михайлович, по меньшей мере заблуждение, — горячо проговорил Гребенкин.

Итак, точка зрения каждого Павлову теперь ясна. Но почему все обошли молчанием такой факт: в семи районах плановые показатели на 1964 год почти не отличаются от прошлогодних. «Что это? — раздумывает Павлов. — Или раньше так хорошо было все спланировано, или что-то другое?..» И у Павлова возникло желание самому съездить в некоторые из этих районов.

На другой же день он отправился в Приреченский район.