Госпиталь брошенных детей - Стейси Холлс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец он вернулся, немного задыхаясь, и встал рядом со мной, но я не видела его лица. Я вообще ничего не видела; мы находились почти в абсолютной темноте, хотя свеча Агнес продолжала гореть, подрагивая в тени.
– Это Элиза, – сказал он.
– Где она?
Он казался более встревоженным, чем следовало бы из-за служанки, сбежавшей в ночи. Если бы только я могла видеть его лицо!
– Где Шарлотта? – тупо спросила я.
Он подошел ко мне и взял мои руки в свои. Лишь тогда я увидела ужас в его глазах.
– Шарлотта, – умоляющим тоном произнес он. – Она ваша дочь?
Я никогда не испытывала такого потрясения. Потом передо мной забрезжило понимание, еще слабое и зыбкое, как первый проблеск рассвета.
– Ответьте мне! – настаивал он. – Она ваша дочь?
Я вырвала руки из его ладоней.
– Что это значит? Где она? Она должна быть где-то в доме.
– Александра, вы должны мне ответить! Шарлотта – ваша…
– Почему вы спрашиваете? – закричала я. В моих ушах звучал дальний колокольный звон – сигнал предупреждения, сигнал тревоги. Новая волна ужаса медленно наползала на меня.
– Шесть лет назад Элиза оставила в госпитале свою новорожденную девочку. Она оставила памятку в виде половины сердечка, вырезанного из китового уса.
Я задрожала.
Это невозможно.
Я слепо толкнула дверь в мою комнату, освещенную лунным светом, и достала маленькую шкатулку из черного дерева. Нарисованные фигурки не хуже меня знали, чего там не хватает, потому что они видели, как это случилось. Возможно, я знала еще до того, как увидела пустые кровати, – нет, еще раньше, с тех пор как доктор Мид начал стучать в дверь. Может быть, даже еще раньше; крошечная часть моего существа знала, что однажды это случится, однако я была не готова к этому. Их большие темные глаза, веснушки, рыжеватый оттенок каштановых волос. То, как они хихикали за дверью, будто влюбленные девчонки, и танцевали, как сестры. Та ночь, когда Элиза со свечой в руке искала портрет Дэниэла. Как она бледнела каждый раз, когда я входила в комнату. То, как озарялось ее лицо, когда она видела Шарлотту. Элиза. Бесс. Элизабет. Это осознание росло и просачивалось наружу, как кровь сочится в воду. Я была водой, она была кровью.
Я рылась в шкатулке, где лежали две половинки белого сердечка из китового уса с инициалами влюбленных и маленькая свинцовая бирка с номером 627. Но разумеется, их там не было.
«Шарлотта, поцелуй маму на ночь», – сказала Элиза.
Ее мать все время находилась здесь. А теперь эта стерва забрала Шарлотту.
Часть 3
Бесс
Глава 15
– Все будет в порядке, девочки, только держитесь рядом со мной. Я зажгу факел, как только мы окажемся к югу от Холбурна. Потом мы зигзагами пойдем вниз так быстро, что у вас голова закружится. Как насчет этого?
Мы старались не отставать от Лайла – факельщика, с которым я подружилась в Блумсбери, – проходя по темным улицам. Одной рукой я обнимала узкие плечи Шарлотты, а в другой держала холщовую сумку, с которой впервые пришла на работу. Но теперь там лежало нижнее белье, сменное платье, чулки, туфли и продукты, которые я взяла из кладовой: хлеб, холодный пирог со свининой, бутылка пива, два яблока и имбирный хлеб, завернутый в бумагу.
Ночь была холодной, улицы опустели. Никто не покидает свой дом после темноты, когда ночные обитатели Лондона выползают из своих нор и опасность таится в каждом переулке. Даже на этих широких и красивых улицах мою кожу пощипывало от страха. Особенно здесь: редкие одинокие фигуры, скорее всего, были слугами, отправленными за табаком, или богачами, возвращавшимися из своих клубов, но в тишине было что-то тревожное, заставлявшее меня стремиться к ярко освещенным дверным проемам и вечной суете на улицах Лудгейт-Хилл. Скоро мы будем там. Лайл вел нас, и с каждым шагом мы приближались к этому месту и удалялись от Девоншир-стрит. Единственными звуками было легкое шлепанье наших ног по мостовой и шелест нашего дыхания. Темные оконные стекла смотрели на нас пустыми глазами.
– Думаешь, она уже вычислила тебя? – спросил Лайл, и его слова гулко прозвучали в темноте.
– Ш-ш-ш! – прошипела я. – Не здесь.
Я познакомилась с ним всего лишь несколько недель назад, однако мы доверили ему нашу свободу. Я встретила Лайла однажды вечером, вскоре после того как начала работать у мисс Каллард. Тогда незнакомый дом физически давил на меня, когда я лежала в постели, и я испытывала ошеломительное ощущение, как будто меня похоронили заживо. Я взяла ключ из банки в судомойне и встала на крыльце черного хода, чтобы почувствовать дуновение холодного ночного ветра на лице и в волосах. Когда я опустилась на верхнюю ступеньку, глядя на пустую улицу, кто-то сзади вдруг спросил: «Огоньку не желаешь?», и появился Лайл, потрясавший незажженным факелом, словно мечом. Я вздрогнула и зажала рот ладонью – крик мог разбудить весь дом, да и соседние дома.
– Нет, – прошипела я. – Отвали от меня.
Он не обратил внимания на мои слова.
– А покурить? – Он протянул трубку, но я покачала головой и зябко передернула плечами. Мне хотелось вернуться в дом, но я знала, что как только сделаю это, крышка гроба захлопнется надо мной еще на один день. Он был темноволосым и на вид казался иностранцем, с землистым лицом и строгим выражением лица, но его выговор был точно таким же, как мой. На нем была черная кепка, надвинутая на лоб, и узкое черное пальто, которое хорошо облегало его фигуру. Все в нем было каким-то тенистым, как будто он был создан ночью и мог раствориться в ней по своему желанию.
Он лениво прислонился к перилам и изучал меня, продолжая попыхивать трубкой.
– Полагаю, ты не шлюха из Ковент-Гардена, ждущая клиента: у тебя ночная рубашка вылезает из-под плаща. – Я покраснела и плотнее запахнулась в плащ, а он запрокинул голову и рассмеялся громче, чем нужно. – Кроме того, мы далеко от Ковент-Гардена. А
