Ключ для пешки - Ирина Кайлес

— Ты-то откуда это знаешь?

— Знаю, — подросток про себя усмехнулся. — В любом случае самое плохое, что может случиться, — это смерть. А она неизбежна.

— Смерть, Федя, — не самое страшное. Иногда смерть бывает желанна, становится избавлением. И дай Бог, чтобы ты никогда этого не понял.

Помолчали. Федя задумался. Он никогда еще не разговаривал с отчимом вот так, спокойно и почти по душам. Он вообще с ним не разговаривал после той истории с Ключом.

Олег снова налил виски в стакан. Юноша нутром чувствовал, в каком жутком стрессе находится сейчас отчим, и у него невольно вырвалось:

— Олег Павлович, вы не переживайте. Все равно выход найдется.

— Федя, ты не понимаешь. Сейчас такая ситуация, когда все перекрыто, все источники.

— Так, может быть, нужно просто посмотреть немного шире и найти новый источник?

Олег остановил на юноше пристальный взгляд. А Феде вдруг вспомнились слова Дэи, которые она сказала ему еще в первом туре:

— Вы знаете, когда человек зацикливается на какой-то проблеме, весь мир, как зеркало, начинает ее отражать, и чем больше человек о проблеме думает, тем больше сужается этот зеркальный круг. А всегда есть множество решений и множество выходов. И из одной точки можно двигаться в любую сторону.

Олег снова как-то странно посмотрел на подростка:

— Ты что, сам до этого додумался?

— Нет. Мне это сказал… один очень хороший человек.

Отчим задумчиво помолчал.

— Слушай, парень, я ведь тебя явно недооценивал, — Олег отставил в сторону стакан. — Ты натолкнул меня на хорошую идею, и если получится… — он резко встал из-за стола, пошел к выходу, по дороге хлопнул Федю по плечу. — Давай, иди спать. А я пойду просчитаю.

Олег быстрым шагом отправился в кабинет. Федя, почему-то ощущая глубокое внутреннее удовлетворение, поднялся в свою комнату и, тяжело вздохнув, сел за уроки.

Глава 12 Консерватория

На следующий день Федя почему-то постоянно вспоминал Игру. Вчерашняя поздняя беседа с Олегом напомнила ему о Ключе, и множество неразрешимых вопросов, на которые так хотелось найти ответ, теснилось в его голове. На физике Литвинов в какой-то момент осознал, что машинально рисует тот самый загадочный знак, которым заканчивался Ключ. Посмотрев в тетрадь, подросток усмехнулся. На странице, вместо конспекта, красовалось пять ровненьких знаков.

Шабуров заглянул в Федину тетрадь.

— Это что, свастика с извращением? — прошептал Ян.

— Просто фигня какая-то, — выкрутился Федя и быстро перевернул страницу.

— Литвинов! — на крупных очках физички как-то гневно сверкнул блик от яркой лампы. — Я вижу, ты сегодня очень хорошо меня слушаешь. У тебя же такая прекрасная успеваемость по моему предмету! Иди к доске.

Федя, с тяжелым предчувствием, нехотя поднялся с места. Опять придется двойку исправлять…

На этот раз получилась даже не двойка. В дневнике красовался огромный кол. Настроение испортилось окончательно.

В норму Федя пришел в музыкальной школе. Урок фортепиано сегодня был особо интересным и вдохновляющим. Андрей Николаевич много шутил, часто хвалил, подбадривал, и Литвинов играл все лучше и лучше.

— Федя, подожди, остановись, — Андрей Николаевич откинулся на спинку стула, — это не тот образ. Ты как-то уж слишком по-мужски играешь мелодию. Здесь же образ стопроцентно женский, хрупкий, утонченный. Посмотри, в каком регистре написана мелодия. Она ни разу не проходит здесь в басовом ключе. А почему? Вот попробуй ее в басовом ключе сыграть.

Федя сыграл мелодию на две октавы ниже, улыбнулся. Она здесь действительно звучала неуклюже и неестественно.

— Понял? — Андрею Николаевичу стало смешно. — А теперь представь девушку, нежную и хрупкую…

Дальше Федя не слышал, что говорил ему педагог. Как мгновенная вспышка, промелькнула мысль… В голове застучало: «Ключ… ключ… скрипичный… басовый… Ключ…» Почему-то это было крайне важно. Литвинов пытался понять некую связь, она явно имелась, но суть неумолимо ускользала.

— Федя! Федя!! — Андрей Николаевич уже повысил голос. — Ты хоть слышишь, что я тебе говорю?!

— Андрей Николаевич, извините, можно я выйду на минутку? — сам не понимая зачем, сказал юноша.

— Ну иди… — педагог в недоумении смотрел на ученика.

Федя вышел из класса, подошел к окну. Мысль, существующая сейчас в виде некой прочувствованной эмоции, никак не могла сформироваться во что-то определенное. Это сильно раздражало. В конце концов Литвинов осознал: пора возвращаться на урок. Может, и нет тут никакой связи. У этого слова столько значений… Наверное, он слишком много думает об Игре в последнее время. Федя невольно взглянул на правую ладонь и вернулся в класс.

— Что у тебя случилось? — строго спросил Андрей Николаевич.

— Да так… просто… — Федя растерялся, не зная, что сказать.

— Ну ладно, продолжим. Давай еще разок.

Юноша с трудом вспомнил, о чем шла речь. Посмотрел в ноты и понял, что прекрасно знает, как это должно звучать. Подумал о Рашевской, и звуки полились совсем по-другому.

— Хм… Молодец! — педагог обрадовано улыбнулся. — Надо же, с первого раза ухватил!

Урок продолжился, а у Феди в голове так и продолжало вертеться: «Ключ… ключ…»

После урока Андрей Николаевич дал Феде два пригласительных билета:

— Завтра будет концерт в большом зале консерватории, будут играть профессора-пианисты. Я очень хочу, чтобы ты там присутствовал. А то в последнее время ты что-то совсем на концерты не ходишь.

— Спасибо, я с удовольствием… пойду…

— Да, второе приглашение — для мамы, думаю, она захочет пойти с тобой.

— Конечно, спасибо… До свидания.

— До свидания, Федя.

Юноша вышел из класса и побежал в раздевалку. Надо еще на тренировку успеть.

Вечером сказал маме про концерт.

— Ой, Федь, я завтра не смогу. У нас ужин с партнерами. А жалко, я бы с удовольствием послушала… А ты возьми кого-нибудь с собой. Девушку пригласи, — Наташа улыбнулась.

Литвинов медленно поднялся к себе в комнату. «Девушку…» Он бы пригласил… Рашевскую… Только все равно она откажется. И никогда больше он этого делать не будет. Федя решительно взял телефон, набрал Яна:

— Але, привет.

— Привет.

— Ян, слушай, пошли завтра на концерт в консерваторию.

— Ты чё, заболел? Я ж там умру.

— Да пошли за компанию. Мне все равно идти придется, препод проверит. А ты… просветишься немного, классику послушаешь.

— Вот ты заранее хочешь мне весь день испортить.

— Ну почему испортить, Ян?! Не знаю, я с удовольствием пойду, там хорошая программа будет.