Правила бунта - Калли Харт

были агрессивной борьбой за власть. Но сейчас глаза Дэша закрыты. Он испускает вздох смирения, от которого меня бросает в дрожь. Парень нежен со мной. Нет никакой срочности. Никакой борьбы.

Поцелуй — это капитуляция.

Закрываю глаза и погружаюсь в него, пораженная тем, какой оборот все это приняло. Я не знала. Понятия не имела, что поцелуй может быть таким. Я погружаю свой язык в рот парня, и его дыхание учащается, одной рукой он придерживает меня сзади за шею, другой скользит вниз по моей руке, касаясь моего бока, пока не останавливается на бедре. Дэшил целует меня в ответ, претендуя на мой рот, все еще очень властно, но осторожно. Он держит меня так, словно я сломаюсь или исчезну в облаке разреженного воздуха, и у него не останется ничего, кроме воспоминаний обо мне.

— Черт. Господи Иисусе, Кэрри. — Дэш отстраняется, делая глубокий вдох. Мне тоже нужно отдышаться. Мы стоим рядом, его руки обнимают меня, мои прижаты к его груди, и между нами проходит мгновение, которое, я знаю, буду переигрывать и одержимо анализировать позже, пока у меня не начнется мигрень. Парень смотрит мне в глаза, прижимается лбом к моему лбу и говорит: — К черту. Ты права. Больше никаких игр. Больше никакой ерунды. Мы делаем это.

Шквал движений. Руками, как его, так и моими, судорожно стягиваем его одежду. Толстовка падает на пол. Он снимает кроссовки, ругаясь, пытаясь сохранить равновесие, что шокирующе мило, а затем стягивает джинсы, и его нижнее белье присоединяется к сброшенной одежде. И вот, мы оба голые и тяжело дышим. Я жду, что Дэш прикажет мне встать на колени, чтобы засунуть свой член мне в рот — просто кажется, что он сделал бы это — но нет. Парень жадно разглядывает меня, и сдержанность, которую он проявлял раньше, давно исчезла. Я делаю то же самое, прикусывая губу, когда рассматриваю полную картину — широкие, сильные плечи; резные грудь и живот; четко очерченная V, тянущаяся между его ног; все шесть футов три дюйма его во всей красе. Дэшил похож на бронзового бога.

Господи, его член… Никогда раньше не видела их вживую. Я конечно смотрела порно, но те, что видела в Интернете, были жилистыми и пугающими — чудовищные придатки, дергающиеся, как будто у них есть собственный разум. Член Дэша выглядит иначе. Он твердый. Жесткий. Головка окрашена в бледно-розовый цвет. В поле зрения нет грубых, выпирающих вен. Его член такой толстый, что сомневаюсь, что смогу обхватить его рукой.

О боже, мне придется прикоснуться к нему.

О боже, я хочу прикоснуться к нему.

Я этого не предвидела. Но я хочу его. Так чертовски сильно хочу, что не могу ждать ни секунды.

Должно быть, он думает о том же. Я прыгаю в его объятия, в то же время парень укладывает нас на кровать. Нет времени на прелюдию. Его руки на мне, грубые и твердые, и я отвечаю тем же. Мое тело так прекрасно соответствует его. Мы так легко подходим друг другу. Когда Дэш поднимается надо мной, мои ноги уже раздвигаются, освобождая для него место, обхватывая парня за талию, притягивая ближе. Дэшил целует меня, застонав, когда моя грудь прижимается к его груди.

— Ты принимаешь таблетки? — выдыхает он.

Я киваю.

Дэш толкается вперед, поднимая бедра, и на долю секунды я чувствую, как головка его твердого, как камень, члена прижимается к моему входу. В следующее мгновение он внутри меня, и... о боже. О, мой гребаный бог!

Боль подобна молнии.

Я напрягаюсь, руки и ноги сцеплены, тело напряжено. Дэш отстраняется, на его лице появляется измученное выражение.

— Нет, — выдыхает он.

— Что?

— Скажи мне, что ты не позволила мне это сделать. Скажи, что ты не девственница, черт возьми.

Жар поднимается по моим щекам, хотя вряд ли Дэш видит мой глубокий румянец в темноте. Мне все еще больно. Парень застыл, все еще на мне, все еще внутри меня. Я чувствую, как мои мышцы растягиваются, чтобы приспособиться к нему, но это происходит постепенно, и от ожога между ног на глаза наворачиваются слезы. Он пульсирует внутри меня, непроизвольно, я думаю, что Дэш пытается отстраниться, и я хватаю его, крепче обхватывая ногами его талию.

— Ну, теперь уже нет. — Я смеюсь, затаив дыхание, пытаясь сделать ситуацию легкой, но Дэш не смеется. Его лицо серьезно, лоб нахмурен, брови сведены вместе.

— Ты должна была сказать. — Его голос дрожит, и я чувствую, как его сердце колотится под грудной клеткой, как в ту ночь на вечеринке, на капоте машины. — Ты не должна была... Я не должен был... — говорит он, поправляя себя, но я обрываю его.

— Не надо. Пожалуйста, не надо. Просто поцелуй меня, ради бога. Ты делаешь это странным.

— Кэрри. Ты не так должна была потерять свою чертову девственность!

— Разве не мой выбор, как ее потерять?

— Нет! Нет, если ты, бл*дь, выбираешь меня! Только сумасшедшая…

Достаточно. Я хватаю его за затылок и целую. Дэш ошибается. Это был мой выбор, и я выбрала его. Вот и все. Я удивлена, что парень так расстроен тем, что только что произошло. Я подумала, что лишение девушки девственности будет знаком чести для члена Бунт-Хауса, но по тому, как ведет себя Дэш, можно подумать, что я обманом заставила его пообещать жениться или что-то в этом роде.

Сначала он сопротивляется поцелую. Его нерешительность исчезает, когда я приподнимаюсь с кровати, прижимаюсь грудью к его груди, запуская пальцы в его волосы. Хочу почувствовать его тепло на своей коже. Я опьянена его запахом. Возможно, мне все еще чертовски больно, но я наслаждаюсь ощущением его внутри меня, твердого и пульсирующего, несмотря на его ужас. Целовать Дэша — все равно, что пить из пузырька с ядом. Каждый глоток, который я делаю, каждое прикосновение моих губ, каждый неуверенный взмах языка, каждое смакование вкуса его рта обрекает меня на дальнейшую гибель. Чем больше я возьму, тем больше буду страдать, но сейчас с этим ничего не поделаешь. Потребовался всего один глоток, чтобы