Спецназ не сдается - Михаил Нестеров

Вычислительные машины по обработке информации, поступающей с акустического заграждения, находились в подвальном этаже здания центра. Сама полоса слежения представляла собой многие сотни гидрофонов, рассеянных вдоль аванпорта[25]. Обойти это заграждение невозможно. Точнее, лишь в одном случае — «под шумок». Сейчас толкач «накрыл» своим акустическим полем транспортировщик с российскими диверсантами и гидрофоны на него не реагировали.

Вычислительные машины находились в охраняемом зале, в них накапливались звуки от гидрофонов. Они улавливали звуки движущих судов и даже шум песка на мелководье аванпорта. На операторах, работавших на этих машинах, лежала обязанность отличать и «осмысливать» все звуки, обработанные машинами.

В зале царила почти абсолютная тишина. Каждый оператор отвечал за свой участок, надев чувствительные наушники. Одну стену зала полностью занимал стенд, «на котором отображалось текущее состояние всех объектов, зарегистрированных датчиками».

Техник, наблюдавший за одним из участков линии слежения, насторожился: в шуме винтов буксира, идущего из Баутино, ему показался посторонний шум. Удалив ненужные звуки, к которым относился и плеск барашков на поверхности моря, он услышал характерное и привычное хлюпанье баржи. Удалив и их, он различил биение винтов буксира... Еще несколько минут и... техник успокоился: он не принял во внимание другие всплески — от лоцманского катера, который был пришвартован к буксиру. На всякий случай он удалил их, и снова в наушниках раздавалось мерное биение винтов толкача.

Уведи сейчас Перминов транспортировщик в сторону Черепашьего острова, и попался бы на «гидрофоны».

Старший гидроакустик, заметив напряжение подчиненного, подошел к нему и тихо спросил:

— Что у тебя?

— Все нормально, старшина.

Однако техник поднялся к операторам РЛС, где ему точно и безошибочно отрапортовали:

— По пеленгу два — девять — четыре шум винтов. Цель надводная. Одиночная. Под дизелем. Сто двадцать оборотов винтов. Скорость по оборотам — 4 узла. Если подниметесь на башню, старшина, то увидите цель своими глазами. Это сухогруз, идет по расписанию.

Старший техник также успокоился. Чертовы американцы, объявив страну «оплотом терроризма», могли запустить сюда свои малые подводные лодки с подрывниками.

Поблагодарив акустика и не воспользовавшись его советом подняться на башню, техник вернулся на свое рабочее место.

Глава 13

В порту

48

Военный порт Ирана Бендер-Солейман

Причалы, склады, перегрузочные машины находились в операционной портовой зоне. К ней прилегала тыловая портовая зона с тыловыми железнодорожными путями, отдаленными базисными складами, мастерскими, конторами. В портовой зоне общепортовых объектов располагались центральные материальные склады и мастерские, места для стоянки персонального и служебного транспорта. Режимная портовая зона находилась внутри огражденных участков территории порта; сейчас там грузно передвигались БТРы, чадя выхлопными газами, и военные джипы.

Лоцман оказался бывалым моряком и не раз заводил в порт такие громадины вроде этого сухогруза. По рации он принял от капитана порта распоряжение отшвартоваться у сухогрузного причала правым бортом. А причал был слева; швартоваться левым бортом не позволяли новенькие артиллерийские катера типа «Моудж» и рейдовый (проекта 1258) тральщик, «застолбившие» себе место чуть ли не в середине этого небольшого пятачка, где справа был берег, слева причал, а рядом с баржой — мель, обозначенная вешками. «Разогнать» военные корабли ради швартовки сухогруза для военных было делом немыслимым.

Невозмутимый лоцман, покуривая трубку, велел отработать назад, и команда начала разворот с помощью рулей машин и подруливающего устройства. О расстоянии до вешек лоцману докладывали ежеминутно.

— Лево на борт! — командовал он.

— Есть, лево на борт! — переложил руль старпом.

— Отлично, — с уверенной ленцой одобрил лоцман, как две капли воды походивший на Саддама Хусейна. Сейчас левая машина работала «назад», правая — «вперед», подруливающее устройство включено «вправо». Нос судна пошел влево еще быстрее. А до вешек, где была мель, оставалось метров тридцать. Еще немного, и ПСД раздавит днищем буксира и до кучи провернет его в винтах вместе с песком. «Хороший фарш получится», — мрачно сострил Тритон.

«Уходи!» — он хлопнул капитана по плечу.

«Рано», — покачал головой Перминов, все же видя, как нос судна катится влево. Еще метров десять, если лоцман не пьян в стельку, край причала останется в стороне, и толкач даст ход вперед.

— До вешек пять метров.

Лоцман, как в анекдоте Тритоныча, кажется, курил не табак и даже не волосы из лобка любимой девушки, а индийскую коноплю. Нос баржи почти сравнялся с обрезом причала и вот-вот грохнется об него. Но он-то ладно, ПСД под днищем толкача буквально скребет по песку своим брюхом.

Кашинский не переставал материться про себя, взрываясь буквально пузырями: «Ду ю спик инглиш, Серый?.. Ну так сворачивай, на хрен!»

А наверху прозвучала долгожданная команда лоцмана:

— Руль — прямо! Подруливающее — стоп!

— Есть «прямо»! Есть «стоп»!

— Право на борт!

Капитан толкача перевел рычаг левой машины на «полный вперед».

С полубака прозвучала команда второго штурмана:

— До причала тридцать! До вешек — пятнадцать.

Кашинский под водой обмяк на своем месте. И покрутил у виска пальцем: «Они оба чокнутые — и лоцман, и водитель ПСД».

— Приготовить швартовы с правого борта! — бросил лоцман, окутываясь клубом сизоватого дыма.

— Есть! До вешек тридцать пять.

До рейдовых вешек, высотой в шесть метров и голиком на топе, действительно было порядка тридцати-сорока метров.

— Швартовы с правого борта готовы.

— Подруливающее влево!

— Есть, влево!

А вот и причал. Обшарпанные кнехты и докеры рядом с ними.

— Подготовить швартов с кормы!

— Есть!

— Машинам «стоп»!

— Есть «стоп»!

— Лоцманский флаг убрать! Подготовить трап.

Еще не затихли машины и винты не прекратили свой буквально убийственный ход в нескольких метрах от «мини-подлодки», как Перминов направил носитель под баржу, находя под ней надежное убежище. Быстрый взгляд на часы: через десять минут начнется дежурный сброс глубинных бомб. Даже в транспортировщике оставаться было опасно.

Диверсанты переключились на индивидуальные дыхательные аппараты и, сдвинув в стороны плексигласовый колпак, вышли из ПСД и поплыли к середине баржи.

Хотя это и была баржа бункерного типа, а не так называемая «площадка», но на ней перевозили эту самую черепицу. Она была уложена рядами, ряды укреплены досками. Причем очень надежно: ни один ряд не сдвинулся с места за все время немалого пути. Стропальщикам лафа, порадовался за иранских рабочих Кашинский, скрываясь между рядами черепицы. Даже потрогал ее руками.

Вслед за старшим товарищем на баржу забрался по приваренной к борту лестнице, уходящей ниже ватерлинии, Сергей Перминов. Дежурный сброс бомб они переждали, укрывшись между стеной причала и бортом баржи и удерживаясь на металлических скобах. Сверху их не было видно — их скрывали горизонтальные ребра жесткости, проходившие по всему корпусу судна и возвышающиеся над причалом на тридцать-сорок сантиметров. Оба машинально отметили время, когда корпус баржи глухо отозвался на первый взрыв глубинного снаряда: часы показывали 20.58.

...Пловцы перевели дух. Они слышали, о чем говорили на причале капитан и хозяин груза: разгрузкой займутся завтра, а до того времени баржа простоит на месте.

Тритоныч снова коснулся рукой черепицы и даже понюхал ее. Вполголоса спросил, поправив автомат:

— Недавно я смотрел кино про вампиров...

— Про кого? — удивился Сергей.

— Про вампиров. Представляешь, вампиры грабили банк! На фига им это?! И вот я думаю, на фига военным черепица. — Кашинский умел безостановочно переключаться с одной темы на другую. Указав себе за спину, сказал: — В том месте, где сейчас болтается тральщик, раньше стояла сверхмалая подводная лодка северокорейского типа. Я был на ней, хорошая жестянка. С одним только шнорхелем может идти больше тысячи миль. Нам бы такую.

Кроме тральщика и артиллерийских катеров «Моудж», в порту стояли два противопожарных катера типа «Саламандра»; ближе к берегу, за подобием излучины, приютившей ангары мастерских, виднелись кормы катеров на воздушной подушке.

Но больше всего диверсантов заинтересовало небольшое суденышко; его бы Коля Зацарный охарактеризовал как «маленькую суку». То был портовый, или рейдовый, толкач, относящийся к речным буксирам. Низкосидящий, с непомерно большой трубой, дающий при полном ходе такую волну, от которой переворачиваются легкомоторные катера. Он красиво именовался «Мазендеранским тигром» — по названию северной провинции Ирана; это в Мазендеран били сейчас волны Каспия. Именно это судно курсировало раз в сутки на Черепаший, привозя провизию для заключенных и меняя караул. Кроме как на нем на остров попасть было невозможно.