Игра магий - Николай Басов

В квартале, где жила Васоха, обитали в основном предсказатели, изготовители и торговцы амулетами, колдуньи, что откупались от городских властей немалыми налогами, колдуны, которые и волхвовать-то не умели, зато умели писать разные необходимые письма, составлять документы и вести подсчеты, без которых любое хозяйство наблюдать было затруднительно. Квартал считался неплохим, неголодным, вот только чрезмерно близкое соседство с припортовыми улицами и требуховыми жителями иногда оборачивалось то грабежом, а то и убийством… В прошлом месяце кто-то из уличных громил разбил лавочку Комуся, довольно славного старичка из гномов, который продавал какие-то масла и каменный же уголь для зимнего отопления. Самому ему проломили голову, наверное, он что-то не вовремя сделал или сказал грабителям… Еще раньше, Нашка это отлично помнила, очень сильно поколотили Дежу, высокую и какую-то недокормленную учительницу, которая тут, на улице колдунов-грамотеев, хотела устроить что-то вроде школы… По ней не сильно горевали, она появилась тут недавно, хотя на похороны ее, когда она через пару недель после того нападения на ее дом умерла, собрались многие.

Васоха, как кажется, потому-то и пустила Нашку, что сама побаивалась попасть под горячую руку каких-нибудь разбойников. А с Нашкой, с ее славой победительницы гладиаторов на арене, было спокойно. К тому же на нее тогда приходили посмотреть многие, да, тогда у нее была какая-никакая, а все же слава, должно быть, потому, что она еще не пустилась во все тяжкие, как произошло позже… А значит, Васоха при этом изрядно подъелась, так как, чтобы посмотреть на известную быстричку с южных островов, проще всего было явиться к самой колдунье и предсказательнице да за пару сестерциев попросить ее отыскать то ли давно потерянный перстенек, то ли сказать, как живет родственничек в далеком городе, пусть даже он и убрался из Крюва добрых два десятка лет тому, или даже попросить предсказать смерть конкурента, который зажился и не позволяет развернуть свое-то дело чуть шире… За все приходилось, разумеется, тетке Васохе платить, а вот была ли от ее советов хоть какая-то польза — лишь боги или же сам Нечистый только и знали…

Нашка вошла в неширокую дверь, которая вела в полуподвальный этаж, воспользовавшись тремя непростыми поворотными рычажками, потому как дверь была заперта, и ведь день уже давно наступил, и клиенты могли к колдунье зайти, и дверь должна была оказаться открытой, а вот поди ж ты… Что-то случилось, решила Нашка, едва переступила порог.

Обычно Васоха восседала в чуть приподнятом над полом кресле и поглаживала одну из своих трех кошек — отвратительных зверюг, которые Нашку на дух не выносили и не забывали демонстрировать это даже тогда, когда она была настроена в общем-то мирно. Сейчас тетки не было, а на небольшом гадательном столике восседал и умывался один только здоровенный рыжий кот, который встретил Нашку шипением. Затем он спрыгнул и удалился куда-то в сторону кухни, выгнув спинку и задрав хвост. Это тоже что-то да значило.

Нашка пошла в свою каморку и почему-то вдруг захотела есть. Это было довольно странно, ведь она неплохо перед уходом поела, тетка Васоха расщедрилась и дала ей немного каши с остатками жареной рыбы, которой, правда, кормила обычно кошек, но, видимо, кто-то из этих зверей вчера что-то не доел и сегодня стал привередничать, вот Нашке и досталось перекусить.

— Это ты? — послышался из глубины дома не очень-то и старческий голос.

Этого у Васохи было не отнять — она казалась малосильной, старой, сгорбленной, обиженной всеми и всегда, разумеется, если не хотела произвести другого впечатления, обратного… Тогда она становилась заметно сильной для своего-то возраста, прямой, жесткой, зычной, громкой и даже грубоватой, будто копье. Кто же может еще быть, удивилась про себя Метательница, но отозвалась вежливо:

— А ты ждешь кого-нибудь, тетка Васоха?

Старуха-гадательница вытащилась из-под лестницы, из тех комнат, где обычно варила свои самые вонючие смеси и зелья. Лицо у нее было неестественно бледным, она отчего-то изрядно переживала. Нашка даже хотела спросить, мол, что случилось, но не спросила, если тетке взбредет в голову поделиться своими жизненными проблемами, она сама скажет.

— Ты вот что, девонька… Ты мне должок-то отдай, за все про все, считаю, ты мне должна пару золотых, одну большую серебром, а остальное я тебе прощаю. — Тетка пожевала старческие губы, обычно это выдавало или ее крайнее раздражение, или то, что у нее опять разболелись старые, желтые, кривые зубы. — И съезжай давай, уходи куда-нить… Чтоб глаза мои тебя больше не видели.

— С чего вдруг такая немилость?

— Дак ты ж сама знать должна, что и как у тебя… Я-то — что, я — всего лишь простая городская колдунья, многое для меня за семью печатями спрятано. Да и глазки уже не те, что были некогда… — Нести подобную околесицу, которую Васоха привычно прибавляла к своим гаданиям, она могла часами, и без всякой усталости.

Нашка пригляделась, тетка старалась выглядеть более старой, сморщенной и жалкой, чем обычно.

— Ничего я не знаю, тетка, — грубовато отозвалась Нашка, но с лестницы сошла и к старухе подошла так близко, что стал заметен ее жуткий запах — смесь каких-то жженых не очень-то приятных трав, старости и кошек — Нечистый их забери себе совсем и на веки вечные! — Что случилось, можешь сказать?

— Не просто могу, но и должна, девонька, обещала, раз уж… — Старуха взяла себя в руки, выпрямилась, разом сделалась выше Нашки на голову и забормотала с металлическими прищелкиваниями, будто не слова выговаривала, а из самострела била. — Не знаю, во что ты попала, в какую неприятность — могла бы, конечно, разузнать аль разгадать по картам, но не буду, неинтересно мне… Приходил один из этих, ваших, сказал, что от Сапога. И якобы главарь этой вашей нечистой шайки велел тебе ввечеру быть у него. Сказал посланец этот еще, что тебя там накормят, но и заставят какое-то дело свершить.

— Что за дело? — Нашка и хотела оставаться спокойной, но все же не сумела скрыть напряжения и возникшей настороженности.

— Так не сказал он, лишь по сторонам зыркал, все поглядывал да на ус мотал, словно бы хотел на будущее себе план составить — чем тут можно поживиться, если ночью да с топориком явиться… — Тетка запричитала опять, хотя горбиться не стала: — И-эх, годы мои несчастные, кто меня, сироту, и защитит-то от этих вот разбойников? На тебя была надежда, Нашка, думала я, что ты их отвадишь своей молодой силой-то, да наоборот вышло — навела ты на мой дом злодеев…

— Тетка, перестань хныкать. Еще ничего не произошло, а если кто-то из них и явится, я за тебя постою, как и договаривались прежде. Ну раньше, когда договаривались о цене за жилье…