Мародер - Белла Ди Корте

— Мистер Келли!

Мужчина, который выглядел ненамного моложе Кэша, держа ребенка на руках, подошел к нам. Рядом с ним стояла женщина, держа за руку маленькую девочку. Я предположила, что женщина была его женой, а двое детей — их детками.

Мужчина и Келли пожали друг другу руки, а затем он представил меня как свою жену, полным именем и все, как полагается. Этот человек работал на Келли, хотя я не была уверена, в каком качестве. Он не походил на Мародёра, так что, возможно, он работал на него на законных основаниях. Харрисон сказал мне, что Келли владел законным бизнесом.

Я улыбнулась маленькой девочке, которая смотрела на меня снизу вверх. Мне было насрать, если взрослые пялились на меня, но мое мнение не распространялось на детей. Большинство из них были слишком милыми, чтобы просто их игнорировать.

— Привет, — сказала я девочке.

— Привет… — сказала она, а затем начала размахивать маминой рукой взад-вперед, пока пела: — Кили Келли. Кили Келли. Оооо. Кили Келли.

Мама девочки велела ей замолчать, но она продолжала. Харрисон встал рядом и начал смеяться, причем так сильно, что ему пришлось отказаться от разговора, в котором он участвовал. Рафф сделал то же самое.

Засранцы.

По прошествии некоторого времени, когда я встретила слишком много людей, чтобы запомнить их имена и лица, я решила чего-нибудь выпить и присесть. Это была вечеринка Келли, все хотели получить частичку его внимания, поэтому я откинулась на спинку стула и наблюдала, как все проходит.

Я имею в виду, несмотря на то, что он был мародерствующим ублюдком, эти люди обращались с ним как с гребаным Робин Гудом. Я не могла утверждать наверняка, что он был дружелюбен с ними, но было в нем что-то такое, когда он был рядом с ними, что заставляло меня наблюдать за ним еще пристальнее.

Кэш Келли нашел цель в этих людях?

Харрисон также предупредил меня о войне, которая развернулась в Адской кухне — помимо другой, которую Келли начал со Скоттом, — потому что он хотел, чтобы я была осторожна. Но здесь? Среди этих людей? Казалось, его не существовало. Они великолепно проводили время. Даже мужчины постарше собрались вместе и начали петь старые ирландские мелодии ради забавы.

Если я поставлю эту сцену рядом с той, которую Келли всегда пытался нарисовать в моей голове, в ней не будет никакого смысла.

Или, может быть, эти люди слишком боялись его, чтобы не прийти и не отпраздновать? Он был одержим желанием снова править этими улицами, так что, может быть, он сделал все возможное, чтобы заставить этих людей пойти сражаться за него?

— Присаживайся сюда, Коннолли. Бабушка будет сидеть прямо там.

Я расселась в шезлонге на пляже и, обернувшись, увидела пожилую женщину, занимающую место в кресле, ближайшем к моему. Рядом с ней сидела маленькая девочка, лет семи-восьми.

Пожилая леди встретилась со мной взглядом.

— Поздравляю, — сказала она, наклоняя голову ко мне. Она вовсе не была похожа на обычную бабушку… в обычном понимании этого слова. Я не могла найти в ней ничего милого. Она казалась крепкой, как гвоздь.

— Я должна признать, мистер Келли выбрал хорошую невесту. Ты выглядишь достаточно крепкой, чтобы справиться с таким человеком, как он. И я сейчас не о твоей физической форме.

Я не нашла в ее словах ничего оскорбительного. Мне даже захотелось ухмыльнуться, но я сдержалась из уважения к возрасту.

— Я надеюсь, что это правда, мисс?..

— Зови меня Морин, — сказала она.

Она кивнула в сторону маленькой девочки.

— Это моя внучка. Коннолли.

Несмотря на то, что бабушка девочки заговорила с ней, девочка смотрела в сторону, а не на толпу. Она уставилась в точку на здании, где никто не стоял, чтобы загораживать ей обзор.

— Какое красивое имя, — сказала я, и это было правдой. Оно ей шло. Девочка не ответила, поэтому я попробовал еще раз через минуту. — Тебе весело?

Дети ее возраста были повсюду, но она даже не потрудилась взглянуть на них.

— Коннолли предпочитает хранить молчание— сказала Морин.

Я посмотрела на Морин, надеясь, что мое лицо в полной мере отразило немой вопрос. Предпочитает хранить молчание?

Морин положила руки на спинку лежака, а затем застонала, заставляя себя подняться.

— Ты не могла бы присмотреть за ней? Я собираюсь узнать, будет ли она есть, если я соберу для нее тарелку.

Не потрудившись дождаться моего ответа, бабушка Коннолли направилась в сторону столов, уставленных едой. Может быть, виной было мое разыгравшееся воображение, но она, казалось, испытала почти облегчение от того, что ушла.

Я расслабилась на своем лежаке, но была полна решимости попытаться поговорить с Коннолли, даже если она только слушала. Старики пели песню, которая вызвала улыбку на моем лице.

— У меня была сестра, — сказала я ей. — Моя близняшка. Ее звали Рошин. Что близко к Коннолли, — девочка бросила на меня взгляд, — вроде того.

Я улыбнулась, а она лишь сощурилась, но я заставила ее, по крайней мере, посмотреть на меня.

— Ей понравилась бы эта песня. Она могла бы даже танцевать под нее.

Через секунду Коннолли снова отвернулась от меня.

Я начала напевать песню, двигая ногами в такт мелодии.

— Ты знаешь какие-нибудь старые ирландские песни?

Ничего. Ни кивка. Ни единого взгляда. Ее глаза были прикованы к мертвой точке в пространстве.

— Может быть, однажды, если ты захочешь выучить их или как танцевать под них, я смогу научить тебя. — Тишина. Никакого движения. — Да, кому вообще нравится старая музыка? — вопросительно сказала я. — Ты же должна идти в ногу со временем, верно?

Коннолли вздохнула, и на секунду я задумалась, не надоедаю ли я ей. Потом я подумала, что, может быть, ей просто не нравится непринужденная беседа.

— Понимаю, — сказала я низким голосом. — В честь моей сестры… Я тоже не хотела говорить. Это было больно. Я не знала, что сказать, чтобы это прошло. — Зачем я рассказывала все этому ребенку? Я понятия не имела, но слова продолжали литься из