Виллы, яхты, колье и любовь - Мария Жукова-Гладкова

Я спросила у Важи Георгиевича, в какой степени его интересует антиквариат.

– В большой, – ответил он с легкой улыбкой. Ну хоть рыдать прекратил! – Я считаю антиквариат своим основным занятием.

Татьяна легко коснулась меня рукой. Наступить на ногу она мне не могла из-за места и положения, в котором мы находились.

– А что вы думаете про знаменитое ожерелье Марии-Антуанетты? – продолжала задавать вопросы я.

– Думаю. Много, – сказал Важа Георгиевич.

– Оно существует в наши дни? – подала голос Татьяна. – Его могли собрать заново?

– В наши дни? Могли. И в старые времена могли. Оно, конечно, не совсем то, что было, но это другой вопрос. Легенду можно придумать любую.

– А что вы думаете про убийство «черного» антиквара в самолете, в котором летели мы?

– Думаю, что его убили не вы, – улыбнулся Важа Георгиевич.

– А если серьезно?

– Он был специалистом широкого профиля. Брался за разные дела – если они давали хорошую прибыль. Много раз переходил дорогу разным людям… У него было много врагов и просто конкурентов. Думаю, что в этот раз тоже захотел влезть, куда не просили, и его не пустили. Конкуренты оказались сильнее.

– То есть убитый «черный» антиквар летел во Францию за ожерельем Марии-Антуанетты? – уточнила Татьяна.

– Не факт, – сказал Важа Георгиевич.

– За мощами, что ли? – хмыкнул Пашка.

Важа Георгиевич очень внимательно посмотрел на оператора.

– За мощами?! – пораженно переспросила я. – Они считаются антиквариатом?

– Я же сказал, что он был специалистом широкого профиля, – напомнил Важа Георгиевич и почему-то посмотрел на Аленку.

Я тоже на нее взглянула.

Аленка тут же заговорила – о своем, о девичьем, о наболевшем. Свои проблемы ее, естественно, интересовали больше мощей и ожерелий. После того, как она ушла от мужа, его быстренько подобрала одна бизнес-леди с хваткой бульдога. Правда, бывший Аленкин муж на бизнес-леди не только не женился, а очень быстро выставил вон. Она не успокоилась и преследует его. Если она вдруг выяснила, что Аленка собирается вернуться, то могла организовать и взрыв теплохода. На сопутствующие жертвы этой акуле бизнеса плевать.

– Бред, – высказал свое мнение продюсер.

– А откуда она могла узнать, что вы будете на этом теплоходе? – уточнила я. – Вы кому-то рассказывали?

Аленка покачала головой, но сообщила, что бизнес-леди могла нанять частного детектива.

– Девочки могли кому-нибудь рассказать, что слышали про оружие, – вдруг заявила рыженькая.

Все в шлюпке резко замолчали и посмотрели на нее.

– Кому? – спросил Важа Георгиевич.

– Не знаю, – пожала плечами она. – Я сама не рассказывала.

– С кем вы общались после того, как вас переселили в гостиницу?

– С мужчинами, – сказала девчонка.

– С какими мужчинами?! – заорал Важа Георгиевич. – Где?

– На пляже и в гостинице.

– И эти дуры могли сказать, что слышали про оружие?! – выпучился теперь продюсер, потом посмотрел на меня. – Юля, вы представляете, с каким контингентом приходится работать нашему брату?

– Ну, ваш-то Артур – просто лауреат Нобелевской премии по ядерной физике в сравнении с ними, – заметила я.

Небосклонов послал мне воздушный поцелуй. Рыженькая пожала плечами и грустно улыбнулась. Я считала, что это все равно не версия случившегося. Хотя девочкам при встрече нужно вправить мозги. Если, конечно, есть что вправлять.

Но что сейчас гадать, из-за кого взорвали теплоход? И зачем? Только для того, чтобы знать. Я же обожаю докапываться до истины, покрытой тайной. Главное – мы трое живы, и еще много людей спаслось. До какого-нибудь берега доберемся. Пресная вода есть. Отличный репортаж с места события сняли.

– А если взрывали Собакину? – вдруг подал голос продюсер. – Она ведь многих достала. Ну и заодно светских львиц оптом.

– Это должен быть какой-то сумасшедший, – заметила Татьяна.

– Мне вам рассказывать, сколько преступлений совершают сумасшедшие? Вдруг кто-то свихнулся на художнице, телеведущей, певице, актрисе, светской львице Екатерине Собакиной? Включает телевизор – она все время там. Открывает газету, журнал – опять она. По городу гуляет – ее рожа с какой-то афиши смотрит. Вот и решил очистить землю русскую, правда, чтобы сама земля не страдала, сделать это во Франции.

– Важа Георгиевич, а Собакина выжила? – спросила я.

– Понятия не имею, – сказал он. – Если честно, мне все равно.

– А с вами что случилось? – посмотрела на него Татьяна. – Почему вы уверены, что Валя погибла?

Важа Георгиевич объяснил, что взрыв произошел недалеко от их каюты. Моряки подтвердили, что грохнуло внизу. К сожалению, из-за незнания французского мы не могли толком общаться.

По словам Важи Георгиевича, между каютами обвалилась перегородка, рядом с которой, как он считал, как раз находилась Валька-Магдалина. Сам Важа Георгиевич в момент взрыва был в душе и только успел натянуть трусы. Дверь душевой заклинило, мужчине потребовалось какое-то время, чтобы ее выбить. Когда он наконец выскочил в то, что осталось от каюты, Валентины там не оказалось. В соседней каюте зияла пробоина, теплоход уже погружался, а когда Важа Георгиевич заскочил в соседнюю каюту, в пробоину хлынула вода. Он смог выбраться и стал плавать вокруг в поисках Валентины. В шлюпке ее не было. Он решил обогнуть теплоход и посмотреть с другой стороны, заглядывал во все иллюминаторы, но безрезультатно.

– И шлюпка ушла без вас?!

– Я как раз заплыл за корму. Не знаю, что они подумали…

– Сколько человек было в шлюпке, когда вы смотрели? Хотя бы примерно? – спросила я.

Важа Георгиевич задумался:

– Не знаю. Но могу сказать со всей определенностью: спаслись не все.

– Эй, народ! – вдруг воскликнул продюсер, вглядываясь в даль по ходу движения шлюпки. – Плывет кто-то.

Глава 27

Продюсер, вероятно, страдал дальнозоркостью. Мы же с Татьяной прихватили с собой в путешествие бинокль и теперь решили им воспользоваться.

Над водой маячила человеческая голова, и эта голова приближалась к нам.

Я передала бинокль Татьяне, Пашка уже приготовил камеру. Потом Татьяна опять передала бинокль мне, и я стала комментировать происходящее под запись. Не нужно забывать про работу ни в какой ситуации.

Моряки стали быстрее работать веслами. Я подумала, что их неплохо будет заменить нашими мужчинами. Например, Небосклоновым с продюсером. У Важи Георгиевича горе, Пашке снимать надо.

А голова нас явно заметила и быстро поплыла к нам, потом что-то крикнула, но мы не разобрали. Но этот голос узнал Важа Георгиевич.

– Валюша! – взвизгнул он – и сиганул в воду. Только семейные трусы в цветочек мелькнули. Пашка заснял процесс.

Шлюпку зашатало, но мы, к счастью, не перевернулись. Вообще она была устойчивой и с довольно высокими бортами. Я таких бортов никогда раньше не видела. Но вероятно, те, кто их делает, знают, что так надо.

Потом была встреча влюбленных посреди бескрайнего моря.

– Интересно, это в какую передачу пойдет? – спросил Пашка, не ожидая ответа.

– Виктория Семеновна разберется, – ответила я, продолжая наблюдать.

Потом мы остановились у целующихся Важи Георгиевича и Вальки-Магдалины. И как не утонут-то? Наверное, их хранил морской бог, или Афродита, или все покровители морей и любви, вместе взятые.

– Я веду репортаж из центра Средиземного моря, – сказала я в камеру. – Сейчас я задам несколько вопросов спасшимся жертвам кораблекрушения, которое, похоже, иногда идет на пользу людям, в особенности мужчинам – чтобы разобраться в своих чувствах.

– Занятие любовью в морской воде вредно для здоровья, – заметила Татьяна.

– Друзья мои, вы к нам залезать собираетесь или останетесь поплавать? – спросила я.

Валька-Магдалина широко улыбнулась.

– Я на тебя надеялась, Юля, – сказала Сухоручко. – Я знала, что ты должна на чем-то плыть, раз тебя не оказалось в той шлюпке.

– А ты знаешь, как Важа Георгиевич тебя искал в тонущем корабле? – решила я расписать подвиг влюбленного мужчины – и расписала во всех красках, как, впрочем, и его страдания в шлюпке. Важа Георгиевич был очень доволен. Пашка все снимал.

Потом они вдвоем забрались в лодку. Валька была полностью обнажена. Моряки чуть не рухнули за борт от этого зрелища, но Сухоручко нисколько не стеснялась. Вообще-то правильно. Такое тело нужно показывать. «Мне бы такую грудь», – с тоской подумала я, бросив печальный взгляд на свой первый номер.

– Валя, у меня есть рубашка, – сказала Татьяна. – Юбки мы разорвали. Вон народ прикрывается от солнца.

Продюсер тут же скинул с плеч кусок того, что было моей юбкой, и протянул Вальке-Магдалине, не отводя взгляда от ее шикарного тела. Он явно предпочел бы, чтобы она не прикрывалась.

– Я бы, конечно, пожертвовала тебе майку… – заговорила я.

– Юля, успокойся. Твоя майка налезет мне только на руку. Как, впрочем, и Татьянина.