Возлюбленная виконта - Луиза Аллен

Эллиотт забрался коленом на постель и принялся расстегивать ее простенькое ежедневное платье.

Ему понадобилось пятнадцать минут, чтобы стащить с нее юбки, сорочку и корсет. Каждая тесемка, крючок и пуговица удостоились его поцелуя, прикосновения языка. Белла закрыла глаза, размышляя, не собирается ли он оставить на се теле отпечатки на память. Она не знала, что и думать, но с нетерпением ждала, чувствовала жар и беспокойство. Ее нежные груди набухли, соски отвердели.

Наконец на ней остались лишь чулки и подвязки. Белла открыла глаза, увидела, что Эллиотт стоит на коленях у ее ног, и снова закрыла их, когда он стал развязывать ленты, стаскивать чулки, а его уста коснулись ее ноги. Тут, к ее огромному удивлению, он взял в рот пальцы ее ноги и стал сосать их.

— Эллиотт! — От возмущения Белла уселась прямо.

Муж поднял голову, продолжая сосать и покусывать ее пальцы, пока она снова не упала на постель, не в силах сопротивляться или стыдиться. Вскоре наступила очередь второго чулка и пальцев другой ноги, затем Эллиотт развел ей ноги и начал ласкать нежную кожу под коленями.

Белла потянулась к нему, желая коснуться, но он ловко уклонился.

— Отдыхайте, — резко приказал Эллиотт.

Отдыхать? Как это возможно? Ведь приходится думать и тревожиться о столь многом. Белла изогнулась, точно лук, от неожиданности и восторга, когда Эллиотт еще больше развел ей ноги и коснулся языком жаркой и страждущей сердцевины. Она перестала думать, чувства взяли верх над всем. Тело горело и дрожало, напряглось от желания. Белла ощутила, как один, затем другой палец проникает в нее, ею завладело сладострастие, потребность слиться с ним, ощущать его внутри себя. Но язык мужа не позволял сосредоточиться, перед глазами все поплыло, растворилось и рассыпалось на куски.

Раздался крик, Белла догадалась, что кричит она. Эллиотт лег на нее, она вцепилась в него. Пока ее тело подрагивало от восторга, он вошел в нее. Беллу охватила радость. Эллиотт заполнил ее. Она прильнула к нему всем телом.

— Арабелла?

Она убрала руку с плеча мужа, привлекла его голову к себе и поцеловала. Он начал совершать осторожные движения внутри ее. Белла не почувствовала, как ритм движений Эллиотта изменился. Начала двигаться ему навстречу, вонзила ногти в крепкие ягодицы мужа, стремясь прижать ближе к себе. Не могла насытиться им, ощутила приближение чего-то вроде головокружения.

Белла услышала стон и обхватила его. Эллиотт совершил резкое движение и вскрикнул. Белла почувствовала внутри себя жар его извержения. Он лежал на ней, тяжелый, жаркий самец. Она крепче обняла мужа и подумала, что никогда не отпустит его.

Эллиотт проснулся, Белла чувствовала, как его тело немного напряглось. Он старался лежать неподвижно, чтобы не разбудить ее. Она улыбнулась, прижавшись щекой к его груди, захлопала ресницами, пытаясь коснуться темных волос на его теле.

— Проснулись? — прошептал Эллиотт. Она кивнула и наклонила голову, чтобы взглянуть на него.

«Похоже, он снова пришел в согласие с собой, — подумала она. — Элегантный, довольный самец. Мой самец».

— Вам было хорошо?

— Вы напрашиваетесь на комплименты? — Белла оперлась на локоть и пристально взглянула на него. — Все было прекрасно, и вы знаете это. Эллиотт, мы должны поговорить о ребенке.

— Нет, тут больше говорить не о чем. — Сразу стало прохладно, будто поток воздуха остудил разгоряченные тела. — Уже ничего не поделаешь. Мне придется смириться с этим по-своему. — Эллиотт снова привлек ее к себе. — Знаете, вы очень красивы.

«Сейчас он избегает этой темы. Раньше говорил об этом лишь потому, что вышел из себя. Теперь пытается убедить меня в том, что способен забывать». Нет смысла снова злить его, особенно после столь приятных любовных утех. Белла игриво сказала:

— Лжец. Вы ведь говорили, что я не красивая.

— Я ошибался. Вы грациозны и очаровательны, но, пылая в моих объятиях, вы просто выше всяких слов, причем это относится к каждой частичке вашего тела.

Он исследовал каждый дюйм ее тела, на нем нет такого места, которого не коснулись бы его уста и руки.

— Скоро я располнею, — жалобно произнесла Белла. — Талия уже расплывается. Только взгляните. — Она легла на спину и провела рукой по изгибу живота. «О боже, как я могла сказать подобную глупость!»

— Вы расцвели, — возразил он ласково, однако ощущение интимной близости, воцарившейся на короткое время, снова исчезло.

Белла устроилась на подушках и накрылась смятым покрывалом. Похоже, не оставалось ничего иного, как сменить тему разговора.

— Расскажите мне о поездке к епископу.

— Епископ проявил понимание. Неодобрительно отозвался о ребенке, но не стал читать нравоучения. Не удивился, когда я рассказал об умственном состоянии вашего отца. Посчитал его письмо несдержанным, если принять во внимание ваше совершеннолетие. Он ничего не сообщит епископу епархии вашего отца и ответит ему, что брак законен и получил его одобрение.

Белла вздохнула. Слава богу! Мысль о возможном скандале и неприятностях, если епископ не проявил бы внимание, лишила ее сна. Если бы только отец приехал сюда и одобрил брак. Белла надеялась, что он проявит безразличие, хотя и не простит ее.

— Затем по вашей просьбе ходил по магазинам, — продолжил Эллиотт, играя ее волосами.

— Я ведь просила образцы тканей, а не нижнее белье и шляпки. — Белла провела пальцами по его груди. — Но они очень милы. Спасибо.

— Всегда рад помочь. А чем вы тут занимались? — В тоне Эллиотта снова почувствовалась сдержанность. Он что-то скрывал от нее.

— Знакомилась с домом, слугами и окрестностями. Побывала в садах. Эллиотт, знаете, Рейф уволил помощников садовника, которые прежде занимались декоративной работой? Старый Джонсон говорит, что они устроились на временные случайные работы, а ему приходится полоть большую часть клумб самому. Нельзя ли снова нанять их на работу?

— Если вам угодно. — Эллиотт все еще смотрел на нее. — И чем еще вы занимались?

— Я посетила Доуэр-Хаус, а в воскресенье ходила в церковь на утреннюю службу. Туда приехал Даниэль. Он говорил, что видел вас в Вустере и поэтому приехал сопровождать меня. — Эллиотт снова поглядел на нее, прикрыв глаза. — Эллиотт, что вы скрываете от меня?

— Видно, я для вас открытая книга. Я отправился в крепость и взглянул на список офицерского состава армии. Не знаю, как сказать мягче, но муж вашей сестры лейтенант Джеймс Халгейт мертв. Он погиб у Витории в августе 1812 года.

— Джеймс? О боже! — Джеймс был таким жизнерадостным, лихим, в это трудно поверить. — Но это произошло почти два года назад. А где сейчас Мег? — Белла смотрела на мужа, будто он фокусник и может найти ответы на все вопросы.