Выбор - Николас Спаркс

Тревис с трудом сглотнул.

– Не сегодня.

Гретхен поджала губы, кивнула. А потом ушла.

Два с половиной месяца назад Габи на каталке привезли в операционную. Она была без сознания, из глубокой раны на плече обильно текла кровь. Врачи в первую очередь занялись раной из-за сильной кровопотери, и Тревис впоследствии гадал, изменилось бы нынешнее положение вещей, если бы они поступили иначе.

Тогда он об этом не думал. Его, как и Габи, привезли в операционную на носилках; он, как и Габи, до утра лежал без сознания. Но на следующий день Тревис очнулся от боли в сломанной руке, а Габи так и не пришла в себя.

Врачи не пытались скрыть свои опасения. Черепно-мозговые травмы всегда очень серьезны, но они надеялись, что все со временем придет в норму.

Со временем.

Иногда Тревис удивлялся, понимают ли врачи, насколько это время насыщено эмоциями – от надежды до отчаяния… А еще – что оно истекает.

Никто не знал, что он чувствует. Никто не понимал, какой выбор ему предстоит сделать. На первый взгляд все было просто: он должен был сделать то, чего хотела Габи. То, что он ей обещал.

Однако…

В том-то и дело. Он долго раздумывал, размышлял целыми ночами. Тревис снова и снова пытался понять, что такое любовь. В темноте он ворочался и метался, мечтая, чтобы кто-нибудь сделал выбор за него. Он боролся с самим собой, наедине, и чаще всего просыпался на залитой слезами подушке – там, где обычно покоилась голова Габи. И первые его слова поутру были всегда одни и те же:

– Прости меня, милая.

Выбор, который надлежало сделать Тревису, был связан с двумя вещами. Во-первых, с историей Кеннета и Элеоноры Бейкер. Во-вторых, собственно с катастрофой, которая произошла дождливой и ветреной ночью два с половиной месяца назад.

Авария мало чем отличалась от ей подобных – результат серии ошибок, как будто не связанных друг с другом, которые каким-то образом привели к ужасающему финалу. В середине ноября Тревис и Габи поехали в Роли, чтобы посмотреть шоу Дэвида Копперфилда. Обычно они смотрели пару представлений в год – отличный повод, чтобы провести вечер наедине. Как правило, перед этим ужинали, но в тот раз не успели: Тревис задержался в клинике, они поздно выехали из Бофора и оказались в Роли лишь за несколько минут до начала. В спешке Тревис забыл зонтик, несмотря на зловещие облака и поднимающийся ветер. Ошибка номер один.

Они с удовольствием посмотрели шоу, а когда вышли из театра – погода испортилась. Шел сильный дождь; Тревис стоял рядом с Габи и думал, как бы побыстрее добраться до машины. Тут они встретили друзей, которые тоже были на представлении, и Джефф предложил проводить Тревиса под зонтом к машине, чтобы тот не промок. Но Тревис не захотел задерживать приятеля и отказался. Вместо этого он выскочил под дождь, шлепая по щиколотку в воде. Промок до костей, когда сел за руль. Особенно ноги. Ошибка номер два.

Поскольку обоих утром ждала работа, Тревис ехал быстро, невзирая на ливень и ветер, в надежде выгадать несколько минут. Обычно поездка занимала два с половиной часа. Хотя через стекло почти ничего нельзя было разглядеть, он гнал вдоль самой разметки, обгоняя машины, за рулем которых сидели более осторожные люди. Ошибка номер три. Габи неоднократно просила мужа сбавить скорость; Тревис подчинялся, а потом снова жал на газ. В Голдсборо, за полтора часа езды от дома, Габи так рассердилась, что перестала разговаривать с мужем. Просто откинулась назад и закрыла глаза. Габи разозлило, что Тревис ее игнорирует. Ошибка номер четыре.

Следующей ошибкой стала сама авария. Если бы не предыдущие промахи, ее можно было бы избежать. Если бы Тревис не забыл зонтик или не отказался пойти с Джеффом, ему не пришлось бы бежать под дождем к машине и ноги бы у него не промокли. Если бы он сбросил скорость, то не потерял бы контроль над автомобилем. Если бы он выполнил просьбу Габи, они бы не поругались. Она бы следила за тем, что делает муж, и остановила бы его прежде, чем стало слишком поздно.

Вблизи Ньюпорта шоссе делает широкий поворот, на котором стоит светофор. До дома оставалось двадцать минут, ноги Тревиса зудели нестерпимо. Ботинки сели от влаги, Тревис пытался сбросить обувь, но мысок одного ботинка соскальзывал с пятки другого. Он нагнулся, почти не глядя вперед, и принялся расшнуровывать ботинки. И не заметил желтый сигнал светофора.

Узелок не поддавался. Когда наконец Тревис его развязал и поднял голову, было слишком поздно. Горел красный, на перекресток въезжала грузовая фура. Тревис инстинктивно нажал на тормоз, и машина заскользила по мокрой от дождя дороге. Он не справился с управлением. В последнюю секунду столкновения с грузовиком удалось избежать. Машина вылетела с дороги и устремилась по направлению к соснам.

Грязь оказалась скользкой, и Тревис ничего не смог сделать. Он крутанул руль – напрасно. На мгновение ему показалось, что время замерло. Последнее, что он помнил, перед тем как потерять сознание, – это кошмарный звук разбивающегося стекла и скрежет металла.

Габи даже не успела вскрикнуть.

Тревис отвел прядку волос с лица жены, заправил ее за ухо и прислушался к бурчанию в собственном животе. Он был голоден, но не мог даже думать о еде. В желудке как будто стянулся узел – а когда это ощущение проходило, пустоту тут же заполняли мысли о Габи.

Это было своего рода наказание, потому что на второй год брака Габи решила приучить мужа к иным блюдам, нежели та простая еда, которой он долгое время отдавал предпочтение. Видимо, она со временем устала от его аскетизма. Следовало бы догадаться, что грядут перемены, когда Габи начала словно невзначай намекать, как вкусны поутру в субботу бельгийские вафли, а в холодный зимний день нет ничего лучше тарелки тушеного мяса.

До тех пор еду готовил Тревис, но мало-помалу Габи начала отвоевывать свое место на кухне. Она купила несколько поваренных книг, и по вечерам Тревис мог наблюдать, как жена, лежа на кушетке, время от времени загибает страничку. То и дело она спрашивала, нравится ли ему то или иное блюдо. Вслух читала рецепт телятины со сливочным соусом «Марсала» или джамбалайи по-кажунски. Тревиса пугало и то и другое, и сам тон его намекал, что если Габи приготовит эти блюда, то он скорее всего не станет их есть.

Но она была крайне настойчива и принялась вносить небольшие изменения. Добавляла к своей ежевечерней порции цыпленка масло, сливки или винный соус и просила, чтобы Тревис хотя бы понюхал. Обычно он соглашался, что запах действительно аппетитный. Потом она начала подавать небольшое количество приправ к столу и предлагала их Тревису вне зависимости от того, хотел он того или нет. Понемногу, к собственному удивлению, Тревис начал пробовать.