Спорим, моя? - Рошаль Шантье

Глава 25.2

Дорога до Таиного дома проходит в хохоте и подробном обсуждении козы Саши. Постепенно мы переходим с противной козы Саши на не менее противную ее тезку в овечьей шкуре.

— А Влад так и не звонил?

— Неа. И сомневаюсь, что позвонит. Погряз он конкретно так, ну и невестушку его со счетов списывать не приходится, — говорю откровенно, — судя по тому, что она несла в лицо мне лично на новогодние праздники, могу только вообразить список выражений в сторону нашей семьи за моей спиной. Учитывая то, что нам с мамой тогда пришлось услышать, уверена, картина разворачивается довольно красочная.

Тая только недовольно цокает и вдыхает. Я ее понимаю. Что на это сказать? Семья она на то и семья, может раздражать, обижать, но ты все-равно их любишь. И я Влада люблю и скучаю по нему очень, но видеть не хочу. И слышать тоже.

Будто бы подслушав мои мысли в куртке звонит мобильник. И я уже готова прочесть на экране «Тот, который идет в жопу», но нет. Это Попутный. Показываю экран Тае, и она понимает без слов. Глаза светятся нежностью.

— Я поднимусь через пять-семь минут, ладно? — больше утверждаю, чем спрашиваю, и подруга входит подъезд одна.

— Алло, — говорю, прижав сотовый к уху.

— Привет, удивительная, интересная, настоящая Арина, — я слышу, что он улыбается.

— Я рада тебя слышать, — признаюсь и надеюсь, что он не слышит моего шумного выдоха.

Макар говорит, что скучает и надеется, что суббота придет как можно быстрее и мы наконец увидимся. Хоть он и не видит моего лица, но от его слов улыбка на моем лице становится только шире и у меня уже скулы сводит, так я демонстрирую в никуда свои белые зубы. Этот разговор наполнен чувствами и эмоциями, живым человеческим теплом. Я как раз дослушиваю о том, как прошла его консультация у какого-то очень крутого известного юриста, который приехал из Харькова на несколько дней и какая удача быть с ним вообще знакомым, а тут целых пять минут содержательного разговора.

— Да я за это время узнал больше, чем за два года в универе! — восторгается как ребенок и я улыбаюсь, считая это преувеличение очень милым.

Я слушаю и слушаю, в основном поддакивая и угукая в трубку, хоть это и вовсе не свойственно мне, но ему так хочется выговориться, что пусть. Только тянусь к сумке, чтобы найти там мятную жвачку, роюсь пару минут, когда слышу:

— А как прошел твой день?

«Скучно» — но этого, конечно, не говорю. Рассказываю о предметах и своих в них достижениях, я как раз хочу сказать ему о Наташе и вечеринке послезавтра, как вдруг…

— Черт! — вскрикиваю от неожиданности. Потому что выглядит эта дрянь жутко! Очень-очень жутко!

— Арина? Что-то случилось? — обеспокоенно спрашивают на том конце, но отвечаю я только после паузы, за время которой силюсь прийти в себя.

— Макар, все хорошо. Я позвоню тебе позже, ладно? Тая уже заждалась меня, — лепечу первую пришедшую в голову отговорку.

— Точно все хорошо?

— Конечно, а теперь мне пора, — сейчас мне нужно отключиться как можно быстрее, и я не сопротивляюсь этому желанию.

Просто кладу трубку после непонимающего «Ладно», а потом снова раскрываю большую валентинку. С половинки сердца на меня смотрят лица меня и Макара. Вырезанные головы с фотографий инстаграма которые разорвали лишь для того, чтобы склеить. А на другой половине сердца надпись: «Не разобьетесь сами, я помогу разбиться. По-настоящему».

И это я нашла среди тетрадей, случайно. Кто? Когда? Я ведь оставила сумку всего раз сегодня… Но никого же не было.

Нет.

Много кто проходил там, просто я не видела. Коридор равно проходной двор. Вот же… дерьмо!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍