Цикл романов "Молодость короля Генриха" - Понсон Террайль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Итальянка произнесла эти слова с такой лихорадочной энер гией, ее глаза засверкали такой властной силой, что Годольфин задрожал и вскрикнул:
– О, не смотрите так на меня!.. У вас глаза мессира Рене!
– Спи! Я хочу этого! – настойчиво повторила Паола. Молодой человек опустился на стул, и его воля мало-помалу таяла, подчиняясь более сильной чужой воле. Сначала он боролся с одолевавшей его дремотой, но борьба была напрасной, и вскоре его веки сомкнулись.
– Ты спишь? – спросила тогда Паола.
– Сплю,- ответил Годольфин.
– Ты будешь отвечать мне?
– Спрашивайте!
– Скажи мне, где Ноэ!
Годольфин некоторое время не отвечал, но на его лице от разились беспокойство и напряжение.
– Я вижу его! – сказал он наконец.
– Ты видишь его? Где же он?
– В Париже!
– Он ранен… умер, может быть? Или в тюрьме?
– Он свободен.
– Почему же он не идет?
– Потому что у ног другой забыл вас… Он около нее стоит на коленях… жмет ее руку… Она так красива!
– О, я убью его! – крикнула Паола, хватаясь за кинжал, висевший у ее пояса.
– У нее черные волосы, красные губы, а ее лицо белее лилии. Он обожает ее…
Сильный припадок дикого бешенства сменился у Паолы злобным спокойствием.
– Где все это происходит?
– В доме, где меня держали под арестом.
– А где этот дом?
– Около Лувра.
– Ты сведешь меня туда?
– Не сейчас… вечером… Он будет у ее ног… Паола задумалась: "Может быть, он притворяется спящим и из ревности обманывает меня? Хорошо же, сегодня вечером я выясню все это! Если Годольфин солгал, я убью его, если же он сказал правду – берегись тогда, Амори де Ноэ!"
Она разбудила Годольфина. Тот взглянул на нее и изумился ее виду.
– Что я сказал вам такого ужасного? – участливо просил он, проснувшись.- Вы бледны как смерть!
– Ты уговорил меня совершить небольшое путешествие! – ответила она.
– Как? Вы хотите уехать и оставить меня одного?
– Нет, ты поедешь со мной.
– Куда?
– Не знаешь ли ты, где именно держали тебя под арестом?
– Точно мне не известно; я знаю только, что это, по всем признакам, был кабачок и что он помещается где-то около Лувра.
– Отлично! Найди возможность незаметно уйти и достать лошадей к вечеру. Пусть они будут наготове у ворот. Вот тебе деньги!
Она подала Годольфину свой кошелек, и юноша ушел. Вернувшись через час, Годольфин сказал:
– В восемь часов вечера лошади будут у ворот! Весь день Паола надеялась, что Ноэ все-таки придет. Но наступила темнота, а его все еще не было.
– Ну, едем! – сказала она и пробормотала: – Месть должна быть быстрой, как молния!
XXIVВ то время как Паола в сопровождении Годольфина скакала в Париж с жаждой мести, по правому берегу Сены ехал какой-то молодой всадник. По костюму его можно было бы принять за мелкого дворянина, приехавшего в Париж в поисках местечка при богатом важном барине, но осторожность, с которой он осматривался по сторонам, тщательность, с которой он старался избежать встреч с полицейскими чинами или часовыми, давала основание подозревать, что этот костюм являлся только маской.
Так доехал он до моста Шанж и остановился там в раздумье, видимо, не зная, куда лучше направить свой путь.
Посредине моста стоял фонарь и освещал задумавшегося всадника. Вдруг налетел ветер, распахнул плащ всадника и откинул низко опущенные поля шляпы.
В этот момент по мосту проходил какой-то пешеход; он взглянул на всадника, затем подошел к нему и сказал:
– Доброго вечера, ваше высочество!
– Рене! – буркнул всадник, узнав прохожего. Невольным движением он сунул руку в карман, чтобы достать пистолет и размозжить голову Флорентийцу, но тот, заметив это движение, только грустно покачал головой.
Тогда всадник внимательно присмотрелся к нему и со смехом сказал:
– Да ты никак в немилости, чертов слуга?
– Да, ваше высочество.
– В таком случае ты можешь приютить меня у себя?
– Очень буду рад, ваше высочество.
– Я знаю, что ты предатель на натуре, но сумею держать тебя в границах. Поворачивай назад и веди меня в свою лавчонку. И помни: при малейшем подозрительном движении я про стрелю тебе башку!
Рене заковылял как мог быстрее. Через несколько минут всадник и пешеход дошли до моста Святого Михаила.
– Пожалуйста, ваше высочество!
– Отопри лавочку! – приказал всадник.
Рене повиновался. Тогда всадник спешился, привязал лошадь к кольцу, приделанному для этой цели у стены, и отправился за Флорентийцем в комнаты, предварительно заперев за собой дверь. Рене высек огонь, зажег свечку и почтительно подставил посетителю кресло.
– Знаешь, Рене,- заговорил гость,- я предпочел бы встре титься с самим дьяволом, чем с тобой! Ведь ты душой и телом предан королеве-матери, ну а ее величество способна приказать заколоть меня, если узнает, что я в Париже.
– Не беспокойтесь, выше высочество, королева ничего не узнает!
– Скажи, ты очень любишь принца Наваррского?
– Я никогда не видал его, но инстинктивно он внушает мне ненависть, так как он – беарнец, а я ненавижу всех беарнцев!
– Что же тебе сделали беарнцы?
– Очень много зла, ваше высочество! Благодаря беарнцу я потерял милость королевы и… даже заменен беарнцем, который лучше моего читает по звездам. Это какой-то сир де Коарасс!
– Как? – с громким смехом спросил гость.- Королева-мать нашла лучшего астролога, чем ты?
– Да, ваше высочество.
– И ты в немилости?
– Не только в немилости, но я еле-еле избежал казни! На этот раз гость с изумлением посмотрел на парфюмера, Рене рассказал ему все с ним случившееся.
– Неужели все это правда? – спросил гость, когда Флорентинец кончил свой рассказ.
– Клянусь честью, правда!
– Нет уж, поклянись чем-нибудь другим!
– Клянусь головой!
– Вот это так! Голова-то у тебя, по крайней мере, действительно имеется! Ну-с, рассказ о твоих злоключениях несколько изменяет положение дела. Теперь я могу сказать тебе, что ты избежал большой опасности. Признаюсь тебе, что, когда я шел сюда, я был твердо намерен порыться в твоем сердце вот этим самым инструментом! – И с этими словами гость показал на шпагу.- Ведь ты из породы тех диких животных, которых следует без жалости и колебаний убивать при первой же встрече!
– Премного благодарен вашему высочеству! – с кривой улыбкой сказал Рене.
– Но раз ты впал в немилость, то ты можешь пригодиться мне. Теперь тебе нет ни малейшего смысла продолжать служить королеве, а потому я беру тебя на службу к себе. На первых порах ты будешь моим посланником любви.
– А, я догадываюсь! – сказал Рене.- Ваше высочество изволили прибыть в Париж с единственной целью еще разок повидаться…
– Хорошо, хорошо! – перебил его гость.- Так вот, ты должен отправиться в Лувр…
– Но меня не пустят!
– Э, что за пустяки! Как бы ни охранялся Лувр, а ловкий человек всегда сумеет пробраться туда. Во всяком случае ты должен во что бы то ни стало увидать ее, а если это никак не удастся, то хоть Нанси. И ты скажешь, что я вернулся в Париж только для того, чтобы во что бы то ни стало помешать ее браку с Генрихом Наваррским, и что я готов наделать всяких безумств, перевернуть вверх дном весь мир… Она должна принять меня сегодня же вечером!
– Но, ваше высочество, если вы вступите в Лувр, вас сейчас же узнают, и королева велит втихомолку прирезать вас!
– Ну так пусть она придет сюда! – крикнул гость.- Или ты думаешь, что она не захочет?
– Гм!..- сказал Рене.- Как знать? Конечно, ночь темна и не так-то просто выбраться незаметно из дворца… Но принцесса поймет, что вы рискуете большим, если сами пойдете в Лувр, и это заставит ее решиться! Я иду, ваше высочество, и через час принцесса будет здесь!
– Но ты только что так боялся идти в Лувр!
– А теперь я вспомнил, что есть средство сделать это вполне безопасно!
– Какое средство?
– Это уж мой секрет, ваше высочество! – ответил Рене подмигивая.- Вот вам книги об охоте; займитесь ими, чтобы не было так скучно ждать, и я очень скоро вернусь!
Рене так быстро, как только позволяла ему больная нога, вышел из лавочки, запер дверь и заковылял к Лувру.
"Хотя королева и выгнала меня,- думал он по дороге,- но в глубине ее сердца все же осталась часть прежней симпатии. и стоит мне только оказать ей серьезную услугу, как милость вернется ко мне во всем прежнем объеме. Случай пришел ко мне на помощь: у меня в лавочке сидит такой красный зверь, как сам Генрих Гиз, и, если я отдам его в руки королевы, между мной и ею восстановится мир!"
Рене был уже совсем близко от Лувра, когда вдруг услыхал заглушенный женский крик, причем голос показался ему знакомым. В этот момент темноту прорезал луч света: это открылась дверь кабачка Маликана. Рене замер в ожидании. Из двери показались два человека; в тот же момент он услыхал знакомый голос, говоривший:
