Надувные прелести - Фаина Раевская

—    Жить будет.

Очень лаконично, а главное, обнадеживающе. Клавка радостно захлопала в ладоши и еще раз спросила:

—    С ним можно поговорить?

—    Попробуй, — усмехнулся Колька.

—    Он без сознания? — предположила я и сама же ответила: — Ну, естественно. Слыханное ли дело — извлекать пулю из живого тела! Хорошо, что бедняга не скончался от болевого шока.

—    Не-е, это никак невозможно. Ваш раненый от ударной дозы алкоголя отключился и до конца операции не вякал. А сейчас вот в себя пришел... Мычит что-то, я разобрать не могу. — Брагин еще раз «сбегал» за молоком в холодильник.

Клавдия поднялась и нетерпеливо затопталась на месте:

—    Так, может, мы разберем?

—    Попробуй, — еще раз повторил хирург. — Пьяный он...

—    А скоро протрезвеет?

—    После спирта? Не скоро. Водички попьет, и снова в нирване. Спирт — штука серьезная.

—    Нам некогда ждать! — воскликнула Клавка и первой ринулась в комнату. Следом за ней робко потрусила я, старательно пряча глаза от пристального взора Николая. Ох, чует мое сердце, расспросов не избежать!

Иннокентий лежал на кровати, бледный, но счастливый, словно ему наконец-то открылся смысл жизни. Может, и открылся. Как известно, наше сознание в критических ситуациях на многое способно.

—    Кеша! — позвала Клюквина, осторожно приближаясь к кровати. Я на всякий случай остановилась чуть поодаль. — Как ты себя чувствуешь?

Раненый открыл глаза. Хороший признак! Поначалу Кешкины очи никак не хотели фокусироваться на Клавке, а все время норовили расползтись в разные стороны. Однако после пятой или шестой попытки Иннокентию все же удалось разглядеть склонившуюся над ним фигуру. Блаженное выражение его лица сразу сменилось на страдальческое.

—    Я умираю... — дохнул перегаром Кеша.

Я хотела успокоить человека: дескать, все не так плохо, пулю Колька достал, и теперь можно жить-поживать и добра наживать, но Клавка меня опередила. Безмерно грустя, она трагическим голосом, каким обычно говорят с тяжелобольными или умирающими, посочувствовала:

—    Нам очень жаль, Кеша, но, видать, судьба у тебя такая. Покаяться не желаешь? А мы с Афонькой помолимся за тебя, сердешный! Свечечку за упокой поставим, панихиду закажем, чтобы, значит, предстал ты пред светлым ликом всевышнего чистым, аки ангелочек!

Иннокентий каяться не пожелал. Вместо этого он снова сомкнул вежды и издал протяжный и очень жалобный стон.

—    Эй, — обеспокоилась Клавдия, похлопывая «умирающего» по щекам, — не вздумай сознание терять!

—    Может, не стоит его так по щекам молотить? Все-таки человек только что пережил операцию, и вообще...

На сестрицу мои слова не произвели никакого впечатления. Экзекуция продолжалась до тех пор, пока Кеша не передумал умирать без покаяния:

— Хорошо. Я все скажу...

Леонард Эдуардович Карпинский напрасно считал своего красавца-любовника человеком недалеким. Бытующее в народе мнение, что красивые люди непременно глупы, как Винни-Пух с опилками вместо мозгов, сыграло с могущественным Карпом злую шутку. Но не будем его осуждать — сердце влюбленного мужчины хоть и большое, словно у бизона, но оно слепо и глухо.

Узнав у хозяина об источниках поступления его капиталов, а таковых было немало, Кеша решил претворить знания в жизнь. С наркотой, алкоголем, проституцией и торговлей оружием он благоразумно связываться не стал — себе дороже. Что такое «лоббирование» (подобное занятие тоже входило в круг интересов Лео), Иннокентий не знал. Иноземные слова со смутным значением всегда вызывали у него легкую внутреннюю дрожь и приступы мигрени, оттого выбор его пал на шантаж. А что? Доходно и не слишком обременительно. Однако самому заниматься маленьким гешефтом на базе большого бизнеса «большого» Карпа во-первых, было не комильфо для самого Кеши, а во-вторых — опасно. Чего доброго, Карп узнает, и тогда смерть в пасти голодного льва покажется настоящим блаженством. Иннокентий знал, что сбором податей с власть предержащих лиц занимается некто Глеб Крутых. Му-жик, по словам Карпинского, умный, шустрый и преданный ему до резинки от трусов.

«Это то, что мне нужно», — обрадовался Иннокентий и, дождавшись, когда любимый отбудет на несколько дней в командировку, отправился к Глебу.

Когда дверь открыла красивая молодая женщина, Кеша сразу решил, что звезды нынче благоприятствуют любви. Любви двух мошенников к деньгам, причем к таким, которые достаются без особого труда. Марину наш «атлант» знал давно. Вернее, лично не знал, видел несколько раз в доме своего нынешнего хозяина в те благословенные времена, когда любовь Карпа к Иннокентию только-только начиналась. Юный паж не скрыл своего удивления и недовольства при виде жены своего принца.

«Не бери в голову, милый! — Лео погладил Кешу по коленке, заметив, как тот обиженно надул губы. — Жена — понятие абстрактное. Скорее это просто прикрытие. Сам понимаешь: положение обязывает. Тем более что я все равно собрался с ней разводиться...»

Воспоминание об этом давнем эпизоде молнией мелькнуло в красивой Кешкиной голове, там же созрел и план действий.

Шестым чувством Кеша угадал — женщина будет не против поживиться за счет бывшего мужа, отомстив тем самым за нанесенную ей обиду. А в том, что обида имела место быть, сомнений не возникало.

Переговоры прошли успешно. Марочка с восторгом приняла идею Кеши и с готовностью согласилась «дружить» против Карпинского. Однако Кеша, хоть и обладал модельной внешностью, дураком себя не считал.

«Нужно быть полным кретином, чтобы доверять бабе, — рассуждал Иннокентий, — а уж Марочке —

тем более. Стерва еще та, невооруженным глазом видно. Да и Лео рассказывал о ее «подвигах». Тут нужно подстраховаться, иначе можно остаться без штанов. Ладно, пусть сперва она «окучит» своего мужа-теленка, а там посмотрим...»

Как явствовало из дальнейших событий, Кеша в своих подозрениях оказался прав. Мы с Клавкой были свидетелями, как Марочка с ласковой улыбкой аллигатора сообщила партнерам, что они утратили сей высокий статус и перешли в категорию нежелательных свидетелей...

И принялся добрый молодец думу думать. Задачка-то была покруче теоремы Ферма: как не позволить Марине обвести себя вокруг пальца, чтобы не остаться у разбитого корыта, и еще — отвести от себя подозрения Карпа, который после Маринкиных фокусов стал злопамятным и на расправу шибко скорым. Ему ничего не стоило отправить человека к праотцам, а потом, обнаружив ошибку, явиться на свежую могилку с букетом цветов и чувством глубокого раскаяния.

Ну и как же решить проблему, возникшую перед Кешей во всей своей бесстыдной наготе? Да любой нобелевский лауреат при таком раскладе отказался бы от премии в пользу голодающих Гондураса и навсегда ушел бы в монастырь.

К великому сожалению изможденных гондурасцев, Иннокентий отказываться от Нобелевской премии, которую ему, собственно, никто и не предлагал, не стал. Он решил задачку с двумя неизвестными изящно и просто: снял копию с первой дискеты и отдал ее, как было условлено, Марине. Таким образом, часть договоренностей была им выполнена честно, что в нашей суровой жизни встречается крайне редко. Зато дальше вступил в действие хитроумный план самого Кеши.

Глеб Крутых ездил за «откупными» всегда с одним и тем же чемоданчиком. По специальному заказу Кеши частный мастер-умелец изготовил точно такой же, но с двойным дном. Затем Иннокентий самым банальным образом выкрал у Карпа обе оригинальные дискеты. В один из визитов Глеба к боссу Кеша подменил чемоданчик. Теперь Крутых, сам того не подозревая, таскал с собой оригинал первой дискеты. Вторую же Кеша надежно спрятал и попытался жить спокойно. Получалось это плохо. Виной тому были вовсе не мысли, что он обманул своего благодетеля. Нет! Экспроприировать награбленное — святое дело, в этом у Кеши сомнений не возникало. Угнетало подозрение, что Глеб и Марина обманут бедного пажа и оставят его без цента в кармане. Предпосылки к подобным сомнениям имелись весьма существенные. Мара требовала вторую дискету, ибо без нее шантаж аппаратчиков превращался в фуфло. Кеша, страхуясь, дозированно выдавал доказательства и требовал едва ли не поминутного отчета о встречах Глеба с «потерпевшими».

Что тут скажешь? Схема простая, но действенная. При самом неблагоприятном исходе все подозрения со стороны Карпа падут на Глеба, и доказательство его вины в виде оригинала дискеты «случайно» обнаружится в его же чемоданчике. Крутых, пылко влюбленный в свою Марочку, будет молчать, как рыба об лед. И, кстати, еще один немаловажный Момент — время. А оно как раз работало на жуликов! Когда еще Карп узнает, что его самым наглым образом обворовывают...

Вот тут-то Кешка и просчитался. Откуда же ему было знать, что депутаты прекрасно осведомлены о бизнесе Лео и легко отстегивают ему деньги, а повышение тарифов вызовет в их стройных рядах возмущенный ропот? Делегатом от депутата выступил товарищ Митрохин. Он нанес Леонарду Эдуардовичу неофициальный визит. В результате длительной беседы консенсус был достигнут: Лео обязался найти и строго наказать ослушника и дело свое безобразное свернуть. Да и то верно — адюльтер и прочие грешки в высоких кругах стали привычными, даже обыденными событиями. Впрочем, как и публичное покаяние. Мистер Клинтон однажды показал пример искреннего раскаяния, чем здорово поднял свой рейтинг. Наши чиновники-шалуны сочли это хорошим пиаровским ходом и взяли на вооружение.