Рассказы о книгах - Николай Смирнов—Сокольский

Автограф беловой, с единственной поправкой в первом стихотворении: в четвертой строке зачеркнуто слово «сосуд» и написано «сосуды». В Пушкинском доме имеются черновые карандашные наброски обоих этих стихотворений из собраний Майкова. Напечатаны оба стихотворения впервые в журнале «Библиотека для чтения» (1834, т. 5, № 8, отд. I, с. 20). Из какого источника почерпнул Пушкин, почти не разбиравший по–гречески, стихотворения греческих поэтов, неизвестно. С. А. Венгеров делает предположение, что источник был французский. Белинский чрезвычайно высоко оценил эти стихотворения Пушкина, сказав, что от них так и «веет античным духом»*1.

Трудно переоценить тот интерес, который представляет найденный автограф поэта. Следует сказать, что сам Пушкин относился к рукописям писателей с величайшим вниманием. В своем журнале «Современник» он писал: «Всякая строчка великого писателя становится драгоценной для потомства. Мы с любопытством рассматриваем автографы, хотя бы они были ничто иное, как отрывок из расходной тетради или записки к портному об отсрочке платежа. Нас невольно поражает мысль, что рука, начертавшая эти смиренные цифры, эти незначащие слова, тем же самым почерком и, может быть, тем же самым пером написала и великие творения, предмет наших изучений и восторгов»… Пушкин написал это, держа в руках автографы французского вольнодумца Вольтера, и вряд ли в то время думал, что каждая строчка, начертанная его собственной рукой, станет для русских людей еще более значительной и драгоценной.

Подаренный Пушкиным сто двадцать пять лет назад артисту эстрады Александру Ваттемару автограф этот прошел длинный и сложный путь. Был в Париже, вернулся обратно в Россию, побывал у художника Вакселя, собирателя Келлера, долго хранился у одного московского букиниста, побывал в собрании еще одного художника и вот опять пришел к артисту эстрады, уже другому.

Место автографу, конечно, в Пушкинском доме. Туда он, вне всякого сомнения, и попадет.

Как говорится: «Ветер возвращается на круги своя…»

Несколько подробностей о Ваттемаре.

Приезд этого артиста в Россию в 1832–1834 гг. привлек всеобщее внимание. Кроме цитированной выше статьи о Ваттемаре в «Художественной газете», несколько рецензий на его выступления появилось в «Северной пчеле»9. Ничего нового к уже рассказанному мною эти рецензии не добавляют. Много позже в газете «Новое время» М. Пыляев поместил статью «Былые оригиналы», в которой посвятил Ваттемару такие строчки:

«Много чудесного в народе рассказывали про одного наезжавшего в Петербург иностранца француза–чревовещателя. Про него говорили, что он раз довел будочника, стоявшего на часах у будки до того, что он стал ломать будку алебардой, полагая, что в углу скрывается нечистый. В другой раз он довел бабу, несшую в охапке дрова, до полного отчаяния, разговаривая с ней из каждого полена»10.

Все это, возможно, уже просто анекдоты, но само появление их говорит о широкой популярности Ваттемара.

Кроме А. С. Пушкина, с артистом познакомился и ряд других крупнейших писателей того времени. В дневнике поэта Ивана Козлова есть такая запись от 31 мая 1834 года (на французском языке):

«Были Жуковский и господин Александр, который поражает нас своим исключительным талантом. Что было особенно удивительно — это охотник, который ищет другого, а этот будит жену: ребенок плачет. Различные голоса четырех лиц и лай собак были переданы в совершенстве. Затем он изменил облик, голос, и вот еще одна сцена: пьяный лорд у очага. Это был прелестный и интересный вечер. Потом мы беседовали. Я написал ему стихи…»

Эти стихи Ивана Козлова, посвященные Ваттемару, удалось разыскать в «Северной пчеле» (№ 171, 1834 г.):

«К господину Александру.Весь мир дивит твой дар чудесныйИ чародея мне ль хвалить?Но я могу ли позабыть,Как ты, явясь в приют мой тесный,Меня радушно веселил,И хоть от мрака вечной ночиТебя мои не зрели очи,Ты слух внимательный дивил:Как два охотника кричали,Собаки лаяли, визжали,Как мужем вдруг пробужденаШумела сонная женаИ как младенец их единыйЗаплакал на груди родимой.Все было чудо, и тебяЗа то хвалить не в силах я.Но как беседуя со мною,Ты часто увлекал меняВысокой, ясною душою,С каким приветом каждый разТвои глубокие признанья,Забавный, умный твой рассказМои лелеяли мечтанья —Бесценной дружбою твоейПребудет в памяти моейИван Козлов».

Подпись поэта напечатана по–французски. Автограф стихотворения был подарен Ваттемару и позднее был напечатан в его «Всемирном альбоме».

Любопытно, что Я. Грот, перепечатавший приводимое здесь стихотворение Ивана Козлова из «Северной пчелы», первоначально указал, что оно обращено к… Александру Пушкину. Свою ошибку Я. Грот сам же исправил на основе цитированного выше дневника поэта Козлова 11.

Во «Всемирном альбоме» Ваттемара напечатано также весьма интересное письмо к артисту В. А. Жуковского. Как мне кажется, в России оно еще напечатано не было, и я, ввиду чрезвычайной редкости ваттемаровского альбома, решаюсь привести его текст. Письмо на французском языке, привожу его в переводе:

«Так как я вынужден сегодня уйти пораньше, спешу об этом Вас предупредить, чтобы Вам не пришлось напрасно ко мне подниматься. К тому же, чтобы я мог принять Вас, нужно выждать пока я найду другое помещение, так как моя комната слишком мала, чтобы вместить одновременно офицера, которому повезло, унылого слугу, страдающего водянкой охотника, пьющего доктора, маленькую горбунью, юную красавицу, которая уже не такова, надоедалу, полдюжины собак, пилу, рубанок и тысячи других одушевленных и неодушевленных предметов. Что касается лично Вас, любезнейший господин Александр, Вы всегда желанный гость. Прошу Вас навестить меня в ближайшее воскресенье в 10 часов утра».

Письмо датировано 23 мая (месяц указан неразборчиво, возможно, июня) 1834 года. Кстати, по этому письму Жуковского становится ясным написанное Пушкиным Ваттемару изречение из евангелия «Имя ваше легион — так как вас много». Пушкин намекал на множество образов, представляемых Ваттемаром на сцене.

В том же «Всемирном альбоме» Ваттемара напечатано и письмо к нему великого баснописца И. А. Крылова. Иван Андреевич пишет: «Желаю Вам всякого благополучия, любезный Александр; я не говорю о славе — вы ею богаты. Прошу иногда вспомнить человека, который удивлялся Вашему таланту и любовался им. Желание и стремление сердца, чтобы Вам опять приехать охотно в Россию, где, хотя по словам злословия живут варвары, но умеют чувствовать прекрасное и отдавать ему справедливость. Ив. Крылов.»

Автограф этого письма Крылова не найден. В Пушкинском доме имеется только печатное факсимиле из ваттемаровского «Всемирного альбома» 12.

Полный экземпляр «Всемирного альбома» А. Ваттемара мне удалось посмотреть только в Государственной публичной библиотеке имени М. Е. Салтыкова—Щедрина. Точное его наименование (в переводе с французского) таково: «Всемирный альбом, или избранное из собраний г. Александра Ваттемара. Составлено из исторических сюжетов, пейзажей, бытовых сцен, морских видов и т. д. Оригинальные рисунки виднейших художников Европы. Сопровождено текстами и факсимиле автографов государей, ученых, писателей и т. д. Напечатано под руководством М. Б. Гейнрихса. Париж 1837»13.

По принятой Александром Ваттемаром манере, каждое воспроизведение рисунка или факсимиле в его «Всемирном альбоме» сопровождалось небольшой заметкой об их авторах. В частности, при автографе А. С. Пушкина (евангельском изречении) напечатано следующее:

«Газеты сообщили о смерти несчастного Пушкина, стихи которого в России повторяют так же, как немцы распевают песни Шиллера, а венецианские гондольеры — строфы Тассо. Пушкин был не меньшей величины поэтом, чем они. «Цыганы», «Онегин», «Дон—Жуан», «Борис Годунов», «Кавказский пленник», «Руслан и Людмила», «Бахчисарайский фонтан» и многие другие произведения поставили его в ряд самых знаменитых писателей его времени. «Кавказский пленник», которого он сочинил в дни своих странствий, является дидактической поэмой. В ней изображены живописные места Крыма (автор путает Крым с Кавказом. — Н. С. — С). В «Цыганах» он с увлекающим очарованием описал нравы этого народа–кочевника. Но среди его наиболее ценимых произведений прекрасная трагедия «Борис Годунов» справедливо считается его высшим достижением. Пушкинский гений и чистота его стиля создали русскую литературу. Но, являясь образцом, он стоит слишком высоко, чтобы можно было с легкостью ему подражать. Его мать была дочерью арабского принца, любимца Петра Первого, и поэт, как говорят, сохранял еще в своем облике черты своего происхождения. Питомец Санкт–петербургского лицея, где он получил либеральное воспитание, он, в силу своей экзальтированности, рано пришел к руководству демократической партии (переведено дословно. Надо, по–видимому, понимать, что Пушкин стал близок с руководителями демократической партии, т. е. декабристами. — Н. С. — С). Его первые стихи были откровенно революционны и повлекли за собой ссылку в Бессарабию, а потом на Кавказ. Он снова вошел в милость с воцарением ими. Николая, который дал ему придворное звание и поручил написать историю Петра Великого. «Я больше не популярен», — говорил он с тех пор. (Тоже переведено дословно. Имеется в виду боязнь Пушкина потерять в народе имя революционно настроенного поэта. — Н. С. — С). Но европейская известность его имени и его творений вполне стоила популярности, которая его так пленяла. Злополучная дуэль, в которой он пал в возрасте 38 лет, была для России одним из наиболее достойных сожаления событий».