Куколки - Джон Уиндем

Я вспомнил кухню в домике Уэндеров. Чистую, светлую комнату; такую уютную и дружелюбную из-за того, что на стенах ее не висели назидательные надписи. Пламя свечей в пещере колебалось, клубы, жирного дыма поднимались к потолку и мерзко воняли.

Софи окунула чашку в бадью, пошарив в нише, достала относительно чистую тряпку и подошла ко мне. Она смыла кровь с моего лица и волос и посмотрела, откуда она текла.

— Только неглубокая царапина, — успокаивающе произнесла она.

Я вымыл в чашке руки, потом Софи, вылив воду в ручеек, ополоснула и убрала ее.

— Ты голоден? — спросила она.

— Очень, — ответил я.

После нашей краткой остановки по пути к селению я ничего не ел весь день.

— Побудь здесь. Я быстро, — сказала она и скользнула под кожаный занавес.

Я сидел, глядя на тени, танцующие на каменных стенах, и слушал звук падающих капель. Очень может быть, что в Зарослях это считается роскошью. «Если бы у тебя было так мало всего, как у меня», вспомнил я слова Софи, хотя она имела в виду совсем не вещи. Чтобы не затосковать окончательно, я связался с Майклом:

— Где вы? Что происходит?

— Мы стали лагерем на ночь, — рассказал он. — В темноте двигаться слишком опасно.

Он попытался показать мне это место, каким он сам видел его перед закатом, но оно было похоже на десятки встречавшихся нам по дороге.

— Мы продвигались весь день очень медленно. Так утомительно. Эти жители Зарослей хорошо знают свои леса. Мы ждали где-нибудь большой засады, но все ограничивалось выстрелом там, вылазкой здесь. Троих мы потеряли убитыми и семеро ранены, но только двое из них серьезно.

— Вы собираетесь двигаться дальше вглубь?

— Да. Здесь царит такое настроение: раз уж мы в кои-то веки собрали большую силу, надо дать Зарослям хороший урок, чтобы они надолго притихли. Кроме того, все очень хотят поймать вас. У нас разнесся слух, что не менее двух дюжин таких, как мы, разбросано по Вэкнаку и его окрестностям и вас надо поймать, чтобы вы всех выдали. — Он на мгновение запнулся и огорченно продолжил: — Но боюсь, Дэвид, очень боюсь, что на деле наш человек там только один.

— Один?

— Рэчель удалось войти со мной в контакт на пределе ее возможностей, очень слабо. Она говорит, что с Марком что-то случилось.

— Его поймали?

— Нет. По ее мнению, нет. Он бы передал ей, если бы что-нибудь подобное произошло. Он просто замолк. От него ничего не поступает уже больше суток.

— Может быть, несчастный случай? Вспомни того мальчика, Уолтера Брента, которого убило деревом. Он тоже просто замолк.

— Может быть, и так. Рэчель просто не знает. Она испугана, что остается сейчас совсем одна. Она передавала на пределе своих сил, да и я тоже. Еще две-три мили, и мы не сможем связаться.

— Как странно, что я не слышал хотя бы только тебя, — удивился я.

Проснулась Петра.

Я тут же ответил. Петра мгновенно переключилась с грусти на восторг. Это было очень лестно, но слишком болезненно. Очевидно, она разбудила Розалинду, потому что я уловил отблеск ее мыслей в этом хаосе, а затем возмущенные вопросы Майкла: «В чем, черт возьми, дело?» Зеландская подруга Петры тоже запротестовала.

Наконец Петра взяла себя в руки, и буря стихла. Все смогли расслабиться.

— С ней ничего не случилось? Из-за чего весь этот гром и молния? — поинтересовался Майкл.

Ответила Петра, явно прилагая немалые усилия, чтобы сдерживать себя:

— Мы думали, что Дэвид мертв, что они убили его.

Теперь я начал улавливать мысли Розалинды, они прояснились, прорастая сквозь шумный хаос и приобретая четкие формы. Я был пристыжен, побежден, счастлив и несчастен в одно и то же время.

Я не мог внятно отвечать ей, как ни пытался.

Положил конец этому Майкл, заметив:

— Это не для третьих лиц. Когда разделитесь друг с другом, нам надо кое-что обсудить.

Спустя некоторое время он продолжил:

— Как обстоят дела теперь?

Мы стали разбираться. Розалинда и Петра по-прежнему находились в том шалаше, где я их видел в последний раз. Человек-паук куда-то ушел, но оставил присматривать за ними крупного парня с розовыми глазами и белыми волосами.

Я рассказал о своем положении.

— Неплохо, — сказал Майкл. — Ты говоришь, что человек-паук, по-видимому, обладает здесь какой-то властью и сейчас отправился туда, где дерутся. Не знаешь, он собирается драться сам или будет только командовать своими? Потому что, если верно последнее, он может вернуться в любой момент.

— Понятия не имею, — ответил я.

Внезапно в разговор включилась Розалинда, она была в состоянии, близком к истерике, такой я ее никогда не знал.

— Я его боюсь. Он совсем другой породы. Не такой, как мы. Совсем не такой. Это будет надругательство, как с животным. Я не смогу никогда… Если он попытается взять меня, я себя убью…

Майкл ответил ей, будто вылил ведро холодной воды:

— Ты не сделаешь подобной глупости. Если понадобится, ты убьешь человека-паука.

Решив это окончательно и бесповоротно, он перешел к другим вопросам и обратился на пределе своей силы с вопросом к подруге Петры:

— Вы все еще надеетесь добраться до нас?

Ответ пришел издалека, но уже без малейшего усилия и совершенно ясно. Это было спокойное и уверенное «Да».

— Когда? — спросил Майкл.

Возникла пауза, как будто там советовались, и потом она твердо сказала:

— Самое большее через шестнадцать часов.

Скептицизм Майкла заметно убавился. Впервые он разрешил себе надеяться на возможность помощи.

— Тогда, — стал он размышлять, — вопрос в том, как на это время обеспечить вашу безопасность, всех троих.

— Подождите минутку. Не разговаривайте пока, — попросил я и посмотрел на возвратившуюся Софи. Коптящие свечи давали ровно столько света, чтобы можно было разглядеть, как внимательно и немного тревожно всматривается она в мое лицо.

— Ты «разговариваешь» с этой девушкой? — спросила она.

— И со своей сестрой. Они уже проснулись, — ответил я, — они в шалаше, их охраняет альбинос. Как-то странно.

— Что странно? — поинтересовалась она.

— Ну, скорее к ним надо было приставить женщину…

— Тут ведь Заросли, — горько напомнила она.

— А, конечно… я… понимаю… — смешался я, — пусть так. Дело, видишь ли, в том… Как по-твоему, можно их как-нибудь вызволить оттуда до его возвращения? Мне кажется, что лучше сделать это сейчас. Потому что, когда он вернется… — Я пожал плечами, глядя ей в глаза.

Она отвернулась на какое-то время, разглядывая пламя свечей, потом кивнула.

— Да, пожалуй, так будет лучше для всех нас… для всех, кроме него, — добавила она грустно. — Да, по-моему, это сделать можно.