Золото Арктики - Николай Владимирович Зайцев

– А ты не сомневайся, Федор, – с задором в голосе парировал Микола и продолжил скороговоркой: – Казав мини батько, шоб я ожынывся, по досвиткам нэ ходыв та й нэ волочився.

– Тады ходымо! – сказал староста. – Или чай для начала?

– Сначала дело, опосля и почаемничаем, – ответил Билый.

Федор цокнул довольно языком:

– Слухай, Микола, ты мне все больше и больше нравишься. Вот сравнить тебя с другом твоим. Вроде и граф, а в глазах нет той свободы, какая у тебя во взгляде. Видимо, его сиятельство имеет не один десяток работников, да и состояние тоже имеется. Но внутри него самого, душа, будто в заточении. Вроде и летит, а парить не может.

– Тебе виднее со стороны, – ответил казак. – Я с ним уже давненько знаком. Не в одном бою бок о бок басурмана били. Стало быть, побратим он мой, односум. Худого сказать не могу.

– Да и Бог с ним! Пошли, Микола, как обещал, хозяйство свое покажу.

Оба перекрестились на образа и, надев теплую верхнюю одежду, вышли на крыльцо.

Утренняя прохлада обдала северной свежестью. Где-то там, среди черных вод бухты, сливаясь с краской тьмы, мерно покачивался на небольших волнах корабль. Лишь тусклые сигнальные огни на мачтах говорили о его присутствии. Деревня, будто молоком, была залита густым туманом. Вдали, словно ощетинившиеся громадные ящеры, темнели очертания сопок с редкими перелесками на них. Осколок луны, видневшийся среди туч, напоминал большой ломоть сыра. Вся эта картина словно была вырезана из какого-то причудливого сказочного сюжета, в котором главную роль играли леший, водяной и русалки, куда же без них. Билый посмотрел на то и дело скрывающийся меж играющими в догонялки тучами кусок луны. Он напомнил ему кусок свежей, чуть солоноватой брынзы, которую готовила Марфа из овечьего молока.

– Эх, брынзы бы с ирьяном да лепешки бы свежей, с пылу-жару, – произнес он негромко.

Федор, стоящий рядом, потянувшись, размял плечи, спину. Усмехнулся по-доброму:

– Что, казак, по домашней снеди соскучился?

– Есть такое дело.

– Дома-то давненько не был?

Микола на секунду задумался, махнул рукой, словно отодвигая что-то от себя:

– Таааа…

– Ясно, казак! – посочувствовал староста. – Жизнь. Остается лишь к Создателю нашему взывать, чтобы путь жизненный у нас не такой каменистый был. Без ухабов.

– Имейте к Богу сердце сына, к ближнему – сердце матери, а к себе – ум судьи, – задумчиво произнес Микола.

– А ведь так и есть! – согласился Федор. – Твои слова, друже?

– Да я что? Пыль на ичигах Господа! Шаланда в море жизни, – усмехнулся с грустинкой Билый. – То деда Трохима слова.

– Ммм, – многозначительно отозвался староста.

– Есть у нас в станице дед. Трохимом зовут. Пластун истинный. Хранитель старины черноморской. Сказитель баек. Стихи нет-нет сочиняет. Бывало, сидит среди таких же стариков на майдане, байки травит. А молодые казаки да казачата вокруг него гуртом соберутся и наперебой вопросы за времена прошлые задают. А деде и в радость, что внимание ему от всей станицы. Вот и старается дед то стихом, то сказом станичников удивить. А станица у нас, у казаков, шо одна семья.

– А у нас, поморов, говорят: «Семья – царство отца, мир матери и рай ребенка», – ответил Федор. – В соответствии с этим и стараемся уклад семейный строить.

– Ну, дорогой ты мой человек, – сказал Микола. – У вас иное. Хоть и север, но живете все равно что в раю. Нет у вас соседей, что норовят с разорением и войной к вам пожаловать. А у нас казака с рождения как воина воспитывают. Иначе кирдык. Придет басурман с гор и разорит станицу. Даже казачки наши с оружием управляться могут не хуже, чем с делами по дому. У деда Трохима по этому поводу сказ имелся.

– Давай так, Микола, – вежливо прервал казака Федор. – Идем на хозяйственный двор, а по дороге ты мне расскажешь сию байку. Добре? А то вона уже светать понемногу начало.

Билый посмотрел по сторонам. Край горизонта, там, где сопки касались тяжелых туч, подернулся серой краской северного рассвета. Туман, будто воздушная река, влекомая слабым бризом, идущим с побережья, растекался по воздуху, открывая взору деревенские дома. В окнах многих из них, то тут, то там, загорались огоньки свечей. Поморы, проснувшись, собирались на двор, управляться со скотиной.

– Да, Федор, ты прав, – согласился казак. – Говорить можно много, а дело не ждет. Пошли.

– Да и идти-то далеко не нужно. У нас, у поморов, все компактно, все рядом. И человек, и скотина, почитай, в одном здании. Это я тебе хотел показать, как у нас тут все устроено, посему на улицу и вывел. А так в каждом доме имеется проход напрямую в хлев, да и в иные хозяйственные постройки.

Федор указал Миколе рукой на задний двор, расположенный не с парадного входа, через который они вчера заходили в дом, а с противоположного. К нему вела укатанная, посыпанная крупным морским песком дорожка, упирающаяся в широкие ворота. Билый подошел к ним, по-хозяйски шатнул рукой: «Крепкие!»

Староста с довольной улыбкой на губах кивнул головой, мол, знает толк казак, хозяина сразу видно. Перед взором Миколы в предрассветном сумраке, когда неясные темные очертания обретают реальную форму, открылся вид на задний двор. С интересом смотрел казак, как этот двор устроен. Ничего лишнего, все компактно, и в то же время есть где разгуляться скотине. К дому углом был пристроен большой сарай, что называется, крыша к крыше. Микола внимательно рассматривал почти незаметный переход от дома к сараю. Все было продумано до мелочей. Вроде бы и одно здание, но помещение, где находилась живность, заметно отличалось от самого дома. Во-первых, не было окон, лишь на крыше были устроены проемы, позволяющие в ясную погоду освещать сарай без дополнительных средств. Во-вторых, двери в сарае были двойные. Северные зимы суровые, и таким образом сохранялось тепло внутри, в котором нуждается молодняк.

Федор заметил живой интерес в глазах казака.

– Первый этаж занимает животина и птица. Там инвентарь и мастерская.

– А на втором этаже, постой, угадаю, – улыбнулся Билый. – Сено и корма.

– Гляди-ка, – довольно крякнул староста. – Сразу определил. Да, ты прав. Со второго этажа аккурат и сено скотине задаем, да и корма грызунам достать намного тяжелее. А здесь, как видишь, – Федор показал на территорию возле сарая, – выгул. В стадо в основном не гоняем. Хищники безобразят. Прошлым летом медведь трех коров задрал, да и волки нет-нет поживиться не против. Поэтому скотина в основном на выгуле. Так надежнее.

Микола со знанием дела кивнул утвердительно