Зелёный рассвет - Токацин

— Я сам не знаю, как её ищут, — неохотно признался Гедимин, — и тоже никогда не искал. Но сигнал, который "Идис" подала вскоре после Применения, исходил из этого квадрата. А потом она молчала и ни на что не отзывалась. Неприятно говорить об этом, но я уверен — ничего живого там давно нет…

Он помолчал немного и продолжил:

— Это может означать две вещи, Фриссгейн. Либо произошла авария, и станция частично разрушена… либо путь на поверхность открыли раньше времени и впустили излучение. Так или иначе, не выжил никто — и некому было закрыть путь или разобрать обломки. Значит, остались следы… люк или туннель открытого пути — или сильнейшее излучение от взорвавшегося альнкита. Это лишь мои предположения, но других у меня нет. Я успел обыскать некоторые окраины, проверил силу излучений — и знаю теперь, где есть подозрительные люки, а где земля слишком ярко светится. Такие места я и собирался обыскивать. Можешь посмотреть карту, тут кое-что отмечено.

Фрисс осторожно коснулся карты — она была большой, подробной и почти непонятной, из странных сарматских знаков Речник помнил только чёрно-жёлтую Звезду Урана. Гедимин заметил его недоумение и забрал карту назад.

— Одно такое место — остатки городского космодрома, — сказал он. — Тебе, наверное, будет интересно…

— Космодром, настоящий?! — Фрисс ахнул уже не приглушённо. — Настоящие небесные корабли?! Да ещё бы не интересно!

— Ну вот, — кивнул сармат, улёгся на пол и растянулся во весь рост, положив под руку оружие. — Би-плазма под плитой, вода в зелёном контейнере, слева от дома крыс нет, далеко не ходи, меня не буди до утра. Завтра ещё что-нибудь расскажу…

Через несколько секунд он уснул, и Фрисс, глядя на него, понимал, что его и Применение не разбудит. Речник тихо подошёл к плите и сел рядом, рассматривая незаконченную "цацку". Очень странная штука, будто выдранный с мясом кусок древнего мира…

Впереди у Фрисса было долгое приключение. Он сам не подозревал, насколько долгое…

…Первую вылазку они совершили на следующее же утро, когда проснулся Гедимин. Работа на "Флане" была очень тяжёлой, раз так утомила такого сильного сармата — думал по этому поводу Речник и даже высказал мысли вслух. Гедимин буркнул, что тяжёлую он вынес бы, он бесполезную не выносит.

— Пойдём в "грязное" место, — неторопливо объяснял он, проверяя своё оружие и приспособления, встроенные в скафандр. — Лапти не надевай, они потом не отмоются. Лишнего не трогай, тем более — не подбирай. Найдёшь что-нибудь полезное — покажи сначала мне, и я скажу, удастся его отмыть или нет. Если заметил тут люк на второй этаж — там комната для дезактивации, тебе там быть ни к чему — лишнее облучение. Начнёт шатать или в глазах засияет — сразу говори мне. Ну и спрашивай, если что интересно или непонятно…

Фрисс увлечённо кивал, торопливо доедал кусок Листовика, политый цакунвой, и пытался угостить сармата. Гедимин хмыкал и предлагал проверить, насколько ярко светился бы этот Листовик, если бы все излучения были видимыми. Когда погасли сполохи зелёного рассвета, и солнце поднялось над осыпающимися башнями, Речник и сармат покинули безопасные переулки и вышли на широченную улицу, когда-то носившую имя Брайана Вольта.

При первой встрече Фрисс решил, что Гедимин в его тяжеленном скафандре медлителен и неповоротлив, и от него можно удрать по крышам. Теперь Речник очень радовался, что не пытался так и сделать. Сармат пробирался меж развалин и обломков осторожно, ловко и бесшумно, и даже обугленный фрил не хрустел под его тяжестью. От Фрисса было гораздо больше шума, и пару раз он даже поскользнулся на гладких полосах и потёках рилкара. Гедимин, надо отдать ему должное, ни разу не усмехнулся и даже помог Речнику преодолеть коварный участок.

— Дело привычки, и только, — пожал он плечами на вздох Речника. — А вон туда не ходи. Эта плита ползёт вниз уже не первый месяц, и осталось ей немного…

Фрисс посмотрел туда, куда указывал сармат, и вздрогнул. Когда-то это была высокая многогранная башня размером с гору, но что-то сбросило почти все её этажи и раскидало их обломки вокруг. И то, что было плитой между этажами, перекосилось и нависло над улицей. Пара столбов освещения, похожих на причудливые деревья, пока удерживала её от падения, но уже искривилась и грозила сломаться. У одного столба чернело пятно расплавленного фрила. В застывшей пене, присыпанной пеплом, желтело несколько древних костей. Фрисс не хотел рассматривать их, но поневоле пришлось — и поневоле же он отметил, что кости совсем человеческие, не больше и не меньше…

— Гедимин, ты помнишь, какого роста были тлакантцы? Выше тебя? — тихо спросил Речник.

— Чуть пониже тебя… некоторые — на полголовы ниже, — ответил Гедимин с некоторым удивлением.

— Тогда зачем они так строили?! — Фрисс зажал себе рот, чтобы не заорать на всю улицу и не привлечь крыс. Гедимин тихо вздохнул.

— Город как город. Послевоенная застройка, ни одного старого здания. Заметь, он неплохо сохранился. Взрыв был далеко от него, только Пучки его коснулись. Это было посреди ночи, Фрисс, даже ближе к утру. Кто-то ещё спал, кто-то уже заснул. Улицы были пустынны… и поэтому мы не идём по ковру из костей, — неожиданно закончил сармат и запихнул Речника в тёмную нишу. Мимо, выписывая петли и спирали, пролетел заблудившийся Клоа.

— Правда, что дороги двигались? — шёпотом спросил Речник, выйдя из ниши. Сармат кивнул.

— Двигатель сейчас разрушен, тебе не суждено по ним покататься, — сказал он, и Фрисс не мог понять, смеётся Гедимин или нет. — Может, когда-нибудь попадёшь в Ураниум, там они не редкость.

— Гедимин, а есть на Западе живые Старые Города? Только не ваши, а такие, где живут люди? — жадно спросил Речник.

— Ни разу не видел, — равнодушно ответил сармат. — Мы сейчас выйдем на Площадь Памяти, приготовься.

— Главная городская площадь? И храм там стоит? — заинтересовался Фрисс.

— Не главная. Нет тут храма, — коротко ответил Гедимин.

Рилкаровые ленты оборвались, и Фрисс вышел на просторную площадку, покрытую плиткой из красноватого фрила. Какой-нибудь речной город точно поместился бы там, да ещё и с окрестными участками! Речнику даже стало не по себе…

За ажурной металлической оградой в центре площади высился огромный обелиск, весь покрытый непонятными Речнику знаками. Фрисс тут же вспомнил мрачные легенды о Некромантах — повелители мёртвых направляли магические потоки с помощью таких вот штуковин. И хотя в Тлаканте неоткуда было взяться Некромантам, обелиск очень не понравился Речнику…

— После войны Площадь Памяти была в каждом городе, — пояснил сармат, без особых чувств посмотрел на обелиск и указал Фриссу дорогу — выход на самую широкую из местных улиц, Центральную. С двух сторон над путниками нависли ряды одинаковых зданий, огромных как в длину, так и в высоту, и даже покрытых одноцветным фрилом — только по горелым пятнам, потёкам и пузырям, оставленным Пучком на стенах, можно было бы отличить их друг от друга.