Зелёный рассвет - Токацин

От света и сияющих мечей в углу спряталось чёрное мохнатое существо, завернувшееся в огромные перепончатые крылья. Из-под когтистой ладони едва мерцали выпуклые золотистые глаза.

— Квэнгин? Южный демон, повелитель летучих мышей? Какая сила выгнала тебя из моховых лесов и привела в мою пещеру?! — Фрисс в удивлении потянул существо за крыло. Квэнгин ничего не ответил, только спрятался под крылом. Для своего рода он был мелким, на две головы ниже Речника, и сейчас всем видом показывал, что он самое безобидное существо. Речник посмотрел на него озадаченно.

— Не бойся меня. Если ты не нападёшь снова, я тебе вреда не причиню, — сказал он успокаивающим тоном. Квэнгин выглянул из-под крыла и вдоль стены отполз в самоё темное место. Первый удар Речника повредил ему руку, сейчас крылатый пришелец зализывал рану и тихо скулил.

Фрисс оставил его в покое и пошёл дальше. Почему-то он был уверен, что Квэнгин не нападёт.

В других комнатах никто не жил, все вещи стояли там, где Фрисс оставил их, и ни одна летучая мышь не завелась и не нагадила тут. Может, Квэнгин отгонял их от своего логова? У себя в джунглях эти демоны селятся в пещерах и развалинах, и там, где они живут, летучие мыши не заводятся…

Речник вернулся в главную комнату, заглянул в тёмный угол, переглянулся с Квэнгином и пожал плечами. Пусть всё остаётся как есть, а ему сейчас нужно разгружать хиндиксу и переносить припасы в кладовую… если только там не завёлся дракон!

Менно Сия помогал ему по мере сил, но даже вдвоём они провозились целый Акен, таская бочки, связки и пучки и складывая их в холодных нижних пещерах. Фрисс вымел гору мусора и сгоряча хотел выкинуть огромное гнездо из травы и листьев, но вовремя понял, что оно принадлежит Квэнгину.

Пришелец с Юга так и не выбрался из угла, хотя выглядел уже не таким напуганным. С интересом наблюдал за Речником, пристраивающим в главной комнате трофеи из Туннелей Аскес. Потом перебрался в пещерку с лиственным гнездом и устроился там. Фрисс, поразмыслив, погасил цериты в коридоре около этой пещерки. Может, в темноте существо не будет так бояться?

— Квэнгин! — окликнул он пришельца, когда цериты погасли. — Здесь вода и рыба. Если голоден — ешь, я не буду на тебя смотреть.

У него ещё много было дел в пещере — найти место для сна и то, чем застилают его, прочистить зимнюю вентиляцию — в комнатах было душновато, принести воды и наполнить бочки. Он и не заметил, как стемнело.

Никто не тронул Речника ночью, хотя он слышал сквозь сон, как в комнату вошёл Квэнгин, посмотрел горящими глазами и направился к выходу. Наверное, существо летало на охоту — они ведь ночные хищники…

С рассветом оно спряталось в тёмной пещере. Фриссу было не до существа — он расставлял по комнатам пластины-самогрейки, искал почётное место для теплового кольца и торжественно — даже обитатели четырёх пещер по соседству пришли посмотреть на это — соединял все элементы со стальной рыбой. Речник быстро нашёл, как заставить накопитель испускать лучи и как останавливать излучение — оно исходило из "глаз" рыбы и управлялось прикосновением к плавникам. Фрисс зарядил и цериты, теперь в пещере было светло, как днём. Потом сходил к соседям и поделился энергией с ними. Благодарный Менно Сия принёс ворох листьев Агайла — на циновки. Речник сказал, что сплетёт их сам — это не работа, а отдых.

— Крылатый демон теперь у тебя живёт? — спросил Менно с живым интересом. — Не боишься?

— Я Речник, Менно, ещё не хватало демонов бояться, — отмахнулся Фрисс. — Пусть живёт. Рыбу воровать не давайте, но не убивайте, если поймаете. Это житель пещеры Кегиных.

Днём местные кошки сидели у пещеры, принюхиваясь к запаху рыбы и Листовика, Фрисс обрадовался им — их появление означало, что его пещеру признали жилой, и что он снова полноправный местный житель.

Вечером Речник сидел у теплового кольца, смотрел на искры и переливы внутри толстого цветного стекла, источающего жар, и неторопливо плёл циновку из листьев Агайла и Руулы. Часть церитов он погасил, и на тепло и полумрак из своей норы выбрался Квэнгин. Он устроился рядом, глядя то на кольцо, то на Речника.

— Ну вот. Будем зимовать вместе, — добродушно сказал Фрисс, видя, что существо не настроено нападать. — Теперь тут тепло, и всегда будет тепло. Наверное, ты совсем замёрз в наших краях, после моховых лесов Юга?

Квэнгин поёжился.

— Всегда холодно, наверху, под землёй… — еле слышно сказал он. Речник понял его слова — существо говорило на языке хелов, с трудом — мешали клыки — но внятно и осмысленно.

— Теперь будет по-другому, — Фрисс перешёл на тот же язык. — Мой друг подарил нам много тепла, пещера прогреется, а холодный ветер мы не впустим.

— Ты говоришь по-нашему? — Квэнгин сильно удивился. — Никто здесь не говорит по-нашему.

— А я научился на Островах в Зелёном Море. Ты не с Островов родом? — поинтересовался Фрисс. Квэнгин неожиданно засверкал глазами и подался в сторону.

— Ты маг, да? — настороженно спросил он.

— Нет, — ответил Фрисс. — Я Речник. Воин и страж Реки. Кто из магов тебя обидел?

— Речник… — тихо повторил Квэнгин. — Хранитель закона. Великий воин. Здесь много говорят о вас. Значит, мне повезло попасть в твою пещеру… Я Инмес. Инмес из Пурпурного Леса.

— Рад знакомству, Инмес, — Фрисс осторожно сжал кончик крыла. — Моё имя Фриссгейн. Повезло ли тебе, сам решай, но безопасность, еда и тепло — это у тебя будет. Кому из богов ты поклоняешься, и как твой народ относится к Аойгену, повелителю случая?

— Мы уважаем Аойгена, но только смельчаки ему поклоняются. А наш покровитель — Маровит, Туманный Страж, — признался Квэнгин и по-кошачьи потёрся щекой о плечо Фрисса.

— Маровит? Бог Смерти, похититель разума? И кто после этого смельчак, по-твоему? — Речник покосился на хеска.

— Маровит не пускает мертвецов к живым, — серьёзно сказал Инмес. — Он охраняет границу, он скрывает тайны. И он наш покровитель. Я буду ловить рыбу и Листовиков для тебя, но мы не будем ссориться из-за богов…

— Да уж, это пустое дело, — согласился Фрисс. — Не убивай никого в его честь, и мы уживёмся. А боги разберутся без нас. Подержи этот лист…

Над Канумяэскими скалами темнело. Ещё много дней оставалось до зимы, а весна была дальше, чем горизонт.