Маленький человек - Пётр Пигаревский

— от Москвы до Дальнего Востока. Эх ты, Сашка, на посмешище выставил. Поверил тебе, дурак старый, а надо было контрольный старт устроить. Сам урод и уродину воспитал!

На лице Александра не дрогнул ни один мускул. Внезапно он тихо произнес только одно слово:

— Смотрите.

Ничего не понимая, Пал Палыч повернулся в сторону беговой дорожки. А там, на первый взгляд, ничего не менялось. Катя, как и раньше, была далеко позади основной группы. Лидеры — две девчушки — из Сибири уверенно и пружинисто печатали каждый беговой шаг, постепенно отрываясь от остальных.

Нет, все оставалось по-прежнему. И только очень искушенный глаз мог заметить, как начал меняться беговой шаг Кати. Он становился с каждой секундой все шире. Между опорной и маховой ногой увеличивалось расстояние, а выпрыгивания вверх не было. Катя стелилась над дорожкой стадиона. Создавалось впечатление, что она перестала бежать, соприкасаясь с землей, — она полетела. И это несмотря на усталость, которая не могла не накопиться к концу дистанции.

К середине девятого круга Катя «съела», как принято выражаться среди профессиональных тренеров и спортсменов, предпоследнюю бегунью. К десятому кругу она приблизилась к основной группе сильных спортсменок и начала обгонять их одну за другой.

Стадион замер. Было что-то безумное и завораживающее в том, как она это делала. А она — никак не делала. Просто для Кати это было естественно, так же, как дышать. В этот момент все леопарды, барсы и пумы мира могли бы в недоумении замотать своими лохматыми головами. Такого не может быть! Шаг Кати был такой же пластичный, а может быть, даже еще пластичнее и легче, чем у всей этой братии — самых быстрых животных на земле.

Не только мальчишки, девчонки, их папы и мамы, но и умудренные тренеры в заштопанных свитерах вскочили со своих мест. Стадион взорвался. Все что-то кричали, махали руками, где-то внутри еще неосознанно понимая, что присутствуют при рождении чуда. Пал Палыч снова повернулся к Александру и, не сказав ни слова, просто помотал головой из стороны в сторону.

А Катя летела вперед. К концу одиннадцатого круга она, словно не заметив, обогнала двух лидеров-сибирячек, глаза которых заливали струйки пота, и через несколько секунд на ее груди повисла финишная лента.

Почти не замедляясь, будто и не осталось позади пяти изнурительных километров, она помчалась к трибуне, на которой находился Александр.

На следующий день с легким сердцем Александр толкнул тяжелую дверь тренерского корпуса на стадионе «Динамо».

— Саня, Пал Палыч через десять минут устраивает собрание всего тренерского корпуса. Там еще какой-то туз из Москвы будет. Меня послал тебя разыскать. Хорошо, что ты вовремя пришел, — озабоченным голосом сказал приятель Александра, тренер по прыжкам в длину.

«Хвалить будут, выспрашивать, как сумел так подготовить девчушку, — одним словом, опыт перенимать», — улыбнулся про себя Александр.

При появлении Александра, а он вошел последним, когда уже все расселись, Пал Палыч неожиданно вскочил с места.

— Сволочь ты, Саша! — не сказал, а выкрикнул вдруг он. — Извините, Максим Сергеевич, — обратился он к гостю из Москвы, — извините все. Вы знаете, я редко срываюсь и своих коллег уважаю, но тут случай особый. Как же ты мог так поступить с маленькой беззащитной девчонкой?! Она ведь поверила тебе, негодяю! — Пал Палыч задыхался, давясь словами. — Если бы речь шла о взрослом спортсмене, я бы с тобой поговорил один на один, но тут — тут морду надо бить! И бить при всех, чтоб никому не повадно было повторять!

Александр остолбенел. Он так и не успел присесть. Казалось, он находится внутри ледяного куба. Язык еле ворочался.

— Я не понимаю… — только и сумел он выдавить.

— Не понимаешь, говоришь? А как малолетку сажать на допинг — это ты понимаешь? У нее же организм еще только формируется! Ты же все там поломать можешь! Это ты понимаешь?! Или тоже не понимаешь?! — Кулаки Пал Палыча непроизвольно сжались.

Александр двинулся навстречу тренеру. Кто-то привстал с места, ожидая нехорошего развития событий.

— Какой допинг, я ничего Кате не давал!

— Заткнись, Сашка! — оборвал его Пал Палыч. — Мы тут все профессионалы, и прекрасно знаем: так бежать ни один человек на земле не может. Эх ты! Воспользовался, что девчонка из неблагополучной семьи, отец горький пьяница, мать полусумасшедшая, никто ею не интересуется и защитить не может. А я ведь верил тебе, считал порядочным человеком. Потому и допустил до работы с детьми.

У Александра потемнело в глазах, и он бросился с кулаками на Пал Палыча. Их разняли быстро — здоровые спортивные мужики были готовы к такому повороту событий.

Придя в себя, Александр прохрипел:

— Прежде чем обвинять, вы допинг-пробу взяли?

— Да у детей такого возраста мы проб не берем, нет такой практики. Какому нормальному человеку придет в голову их калечить? — глухо произнес Пал Палыч.

Тут с места поднялся гость из Москвы, главный тренер по видам выносливости в стране.

— Вот что, друзья, я понимаю накал страстей, но обвинять человека без доказательств нельзя. Я уже связался с лабораторией у вас в Питере, и они уже сегодня пробу у этой бегуньи возьмут. Подождем, и после результатов анализа будем делать выводы.

Все собрались расходиться, но тут слово попросил старейшина ленинградского тренерского корпуса Иван Нилыч, которого все безмерно уважали.

— Вот ты, Пал Палыч, говоришь, никто так бежать не может. Согласен: не может. Но ведь и писать так, как писал Пушкин, тоже не может. Я как-то разговаривал с хорошими поэтами. Они пытались разгадать тайну онегинской строфы. Изучали, хотели повторить, подключили лучших литературоведов, пробовали все разложить по полочкам. Ничего не получилось! У других, даже великих поэтов — можно понять, а у Пушкина — нет. Тайна так и остается тайной. Или возьми великого шахматного чемпиона Алехина. Как могли приходить такие гениальные ходы в голову нормальному человеку во время напряженейших партий на первенство мира, до сих пор остается тайной. Так и здесь, не рубите с плеча. Кто знает: может, девчушка — гений. И нам не понять эту загадку природы.

Никакого допинга в крови Кати не нашли. Но Пал Палыч перед Александром не извинился и на время отстранил его от работы с детьми. Катя не могла ничего понять, пыталась прорваться к руководству, но ее никто не принял. Близилось время главного международного старта в Лондоне.

— Александр Николаевич, а вы поедете со мной? Мне без вас никак.

— Катюша, брось ерунду говорить! Ты же знаешь: меня сейчас от работы отстранили и за границу не возьмут. Ты у меня умница и сама справишься.