Индейская страсть - Мэдлин Бейкер

– Келли!

– Что?

– Пора укладываться. Завтра я хочу тронуться в путь с самого утра.

Она продолжала молча смотреть на него, словно не поняла смысла его слов.

Калеб с трудом подавил желание обнять ее и прижать к груди.

– Что-то не так?

– Нет-нет. – Келли покачала головой, не смея даже самой себе признаться, что больше всего ей сейчас хочется оказаться в его руках, почувствовать на губах его поцелуй. Но она же приняла решение до поры до времени ему не доверять. Надо вести себя благоразумно, а не то Калеб Страйкер с легкостью выкрадет ее сердце – а заодно и тщательно оберегаемую невинность, – и она останется ни с чем.

Келли поднялась и обхватила себя за плечи, словно озябла.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Келли.

Голос звучал мягко, обволакивал бархатной мантией, притягивал к себе. И она сделала к нему шаг.

Не успев понять, как это произошло, Келли оказалась в его объятиях. Запрокинув голову, смотрела в его лицо, на котором, как угольки в костре, жарко горели потемневшие глаза, зажигая ее своим огнем.

Калеб сжал ее сильнее, и она судорожно сглотнула подступивший к горлу комок. Молчание затягивалось. Хоть бы он что-нибудь сказал, мысленно взмолилась Келли, ну хоть какую-нибудь ерунду, но он только молча смотрел на нее, не скрывая страстного желания, – оно ясно отражалось на его лице.

Келли хотела было объяснить, что он неправильно ее понял, что она ни в коем случае не собиралась его соблазнять, но слова замерли на губах: он склонил к ней голову и закрыл рот своими губами. От обжигающего поцелуя ее охватил жар, мгновенно разлившийся по телу подобно разогретому меду, тягучему и сладкому.

Когда он оторвался от нее, Келли растерянно заглянула в его глаза. Ей вдруг стало на удивление холодно и одиноко без его губ; она поежилась и совершенно инстинктивно обхватила его за талию, тем самым теснее прижимая к себе. Возбуждение его было настолько велико, что она невольно ахнула.

– Приятных снов, Келли, – усмехнулся Калеб. Высвободился из ее рук и ушел, оставив ее в темноте.

Келли смотрела вслед удалявшейся фигуре и прислушивалась к легким, кошачьим шагам.

Забираясь в свой спальник, она дрожала с головы до пят. Последней осознанной мыслью, мелькнувшей в голове, было то, что она совершила огромную ошибку: надо было остаться дома.

Кто-то упорно тормошил ее за плечо.

– Оставь меня, – простонала Келли.

– Нам пора. Вставай.

– Нет.

Она натянула на голову простыню. Господи, только бы он ушел! Прошедшей ночью она несколько часов проворочалась с боку на бок, прежде чем ее сморил сон. Едва закрывала глаза, как перед ней непрошено возникал образ Калеба, а в ушах звучал полный страсти голос. Когда же Келли все-таки уснула, то он явился ей во сне. Явился во всей красе – высокая, стройная фигура, едва покрытая набедренной повязкой, бронзовая кожа, блестящая в мерцающем свете огня…

– Ну давай же, Келли, – терпеливо, как маленькую, уговаривал девушку Калеб, не переставая трясти за плечо. – Завтрак готов.

– Я совсем не хочу есть…

– Но через час-другой непременно проголодаешься. Лучше уж поесть сейчас, пока не остыло.

Издав тихий стон, она откинула простыню, села и, угрюмо насупившись, взяла из рук Калеба миску и чашку кофе. Бобы, бекон и кофе – больше ничего. Однако бобы были горячие, бекон аппетитно похрустывал на зубах, что же до кофе, то он был обжигающим, очень крепким и без молока – именно таким, какой любил Калеб.

Метис задумчиво наблюдал за тем, как Келли, хмурясь, пила крепчайший напиток. Скоро они поженятся. От этой мысли у него потеплело на душе. И девушка, и ранчо будут полностью принадлежать ему. Он заплатит по накладным, потом, возможно, продаст городской дом, если, конечно, Келли не станет возражать. Сам-то он не собирался перебираться в Шайенн, но знал, что многие женщины не любят коротать долгие холодные зимние вечера на природе.

Позавтракав, Келли помыла посуду и причесалась, а Калеб тем временем оседлал лошадей и затушил костер.

Когда он предложил подсадить ее в седло, она решительно отказалась:

– Благодарю, я в состоянии справиться с этим сама.

Она и не думала скрывать свою гордость, что теперь может без посторонней помощи сесть в седло. Вставила ногу в стремя, легко забралась на лошадь и радостно улыбнулась. Так или иначе, это путешествие укрепило ее мускулы, и, хотя ей, конечно, никогда не сравниться с Калебом в искусстве ездить верхом, теперь-то уж она не будет валиться с ног от усталости после верховых прогулок.

Скот остался в резервации, поэтому они ехали значительно быстрее. Келли наслаждалась ясными солнечными деньками. По дороге всегда можно было увидеть что-нибудь интересное: то самку скунса, шествующую впереди своего выводка к водопою, то величаво парящего в высоком небе орла, то рассевшихся на ветвях пташек, чистящих яркие перышки. Калеб занимал ее рассказами о своей жизни с индейцами, когда был мальчишкой, о том, как учился охотиться, как овладевал навыками стрельбы из лука. Днем все было прекрасно, однако девушку страшили ночи. Было что-то очень интимное в этих привалах в темени прерии, когда единственным источником света являлся разожженный костер. У нее вошло в привычку рано отправляться спать, объясняя это страшной усталостью после восьмичасовой скачки, но это была явная ложь, и оба знали это.

Она боялась оставаться с ним наедине, боялась саму себя, своих чувств, боялась поддаться натиску страсти, горевшей в его глазах. Келли поклялась отправиться к брачному ложу невинной и твердо намеревалась исполнить клятву. Это было бы намного проще, если бы он не был так дьявольски красив, в отчаянии думала Келли, если бы улыбка его не была столь заманчива, а низкий голос не заставлял ее сердце предательски трепетать в груди.

До дома оставалась всего неделя пути, когда рано утром Келли незаметно улизнула со стоянки и направилась к речке, протекавшей у самого подножия крутого холма. В последние дни им не приходилось располагаться на ночлег поблизости от воды, и ей было трудно отказаться от соблазна искупаться в источнике, пусть даже очень холодном.

У самой кромки воды она немного помедлила, залюбовавшись фантастическим зрелищем восхода солнца. Будто зачарованная, стояла она, наблюдая, как небо из сине-фиолетового становилось сначала серым, а потом вдруг взорвалось таким буйством красок, какого не создать сотне самых лучших художников.

Как же ей нравились эти места! Она восхищалась холмистыми прериями, бесконечным простором неба, цветами, тихо покачивавшимися на легком ветерке, зверями, время от времени встречавшимися им. Неудивительно, что белые поселенцы так жаждали завладеть этой прекрасной землей.