Скифская пектораль - Ирина Цветкова

– Ты не сможешь отрицать. Слишком много свидетелей подтвердят, что ты делаешь уколы прихожанам секты, соседи моего деда описывали именно тебя. И все, абсолютно все твои клиенты отдают Богу душу. А руководит этой деятельностью Хопкинс. Он в курсе медицины и фармации, он знает, что нужно вколоть, чтобы сердце остановилось и никто не смог установить причину.

Лидия уже не пыталась ничего отрицать.

– Говорите, мисс Козина, – хриплым голосом сказал начальник тюрьмы, – теперь ваша единственная надежда – рассказать нам всю правду.

Тяжёлым взглядом Лидия обвела всех присутствующих и опустила глаза. Внутренняя борьба раздирала её. Наконец, после длительного молчания она заговорила каким-то чужим голосом, не своим.

– Я посещала стариков на дому. Помимо того, что делала им уколы, должна была разговорить их, чтобы они рассказывали о себе что-то такое, из чего секта могла извлечь выгоду. Старики охотно шли на контакт, многие были брошены родственниками, им не с кем было поговорить. Они с радостью изливали мне душу, а также раскрывали содержимое своих кошельков и банковских вкладов. Я не говорила с ними, я слушала их. Всё услышанное передавала нашему пастору Уильямсу и его заместителям Смиту и доктору Хопкинсу. Ваш дед тоже был одинок, много о себе рассказывал. Пастора заинтересовала история о скифских сокровищах. Я расспрашивала Егора Боброва до мельчайших подробностей. Сокровища из кургана Огуз были перевезены в Великобританию одним шотландцем, который погиб на глазах Боброва. На этом след сокровищ терялся. Бобров считал, что клад затерян где-то в Шотландии. Уильямс перерыл кучу архивов и нашёл дату въезда этого Макбрайта на территорию страны. Сопоставив эту дату с полицейскими данными о дате его гибели перед несостоявшейся встречей с Бобровым, мы поняли, что ни в какую Шотландию он просто не мог успеть съездить, так как жить ему оставалось считанные часы. Значит, клад спрятан где-то близко. Приехав на родину, он отправился переночевать к отцу, который служил у неких Норфолков. Очевидно, там он и оставил клад. Оба они, отец и сын, были убиты на следующий день. Сокровища остались у Норфолков, которые даже не подозревали об этом. Можно воды?

Сделав несколько громких глотков, она продолжала:

– Уильямс и Смит стали собирать сведения о Норфолках. Делали они это не всегда законными способами, подкупая служащих, имеющих доступ к приватным документам. Так мы узнали о завещании, по которому единственной наследницей является Кэт, а в случае её смерти дом и всё остальное должно быть продано с торгов. Решение возникло без колебаний. Её надо было убрать, чтобы завладеть поместьем. В том, что скифские сокровища ещё там и о них никто не знает – в этом не было сомнений. Но когда мы решили охотиться на неё, то её в доме не оказалось. Она исчезла из нашего поля зрения.

Лидия сделала ещё несколько громких глотков и продолжила свой рассказ:

– Мы не знали, какая она из себя. Мы не знали, кого искать и где искать. Мы потеряли её. А потом вдруг моя соседка попросила меня оказывать медицинскую помощь слепой девушке после операции, которая поселилась у неё. Она мало говорила о себе, даже Боброва почти ничего о ней не знала, но я-то имею подход к людям, не зря у меня старички всю подноготную свою открывают, как на исповеди. И вот удача – эта девчонка оказалась той самой особой, которую мы искали. Её звали Кэт Норфолк. Птичка сама залетела в клетку.

– То есть, поняв, кто перед вами, вы уже знали, что убьёте её? – задал вопрос Адамс.

– Она была обречена. Только её смерть открывала нам доступ к скифским сокровищам. Кстати, расспросив её, я поняла, что за все эти годы они не были найдены. Они до сих пор лежали в тайнике. Только где этот тайник, мы не знали.

В это время зазвонил мобильный у Адамса. Он не столько говорил, сколько слушал. Отключив телефон, он сказал, обращаясь в основном к Владимиру:

– После нашего разговора ранним утром или поздней ночью я распорядился задержать Козину, Уильямса, Смита и Хопкинса. И вот сейчас мне сообщили, что эта троица по месту жительства отсутствует. Удалось установить, что они ночным рейсом вылетели в Нью-Йорк.

– В Лос-Анжелесе находится их духовный отец, который, по сути, и руководит ими.

– Они вас бросили, Козина, – продолжал Адамс. – Они не стали спасать вас, оставили на растерзание, а сами исчезли. Они творили бесчинства вашими руками, и вы теперь будете отвечать за всё и за всех.

– Одного я не могу понять, – вступил в разговор Владимир, – ты умеешь убивать с помощью шприца, почти безболезненно. Зачем же ты так жестоко убила Кэт?

Лидия подняла голову и недобрым взглядом уставилась на Татьяну.

– Я хотела, чтобы подозрение пало на неё, – она кивнула подбородком на Таню, – я хотела, чтоб её посадили.

– Меня?! – пискнула Таня каким-то детским голоском. – Почему?

Лидия смотрела на неё немигающим взглядом. Этот взгляд жёг насквозь, как костёр инквизиции.

– А ты помнишь, как ты варенье из банки жрала?

– Какое варенье?… – Таня ожидала чего угодно, только не этого.

– Клубничное! Когда вы с родителями жили в нашем доме! Я пришла к тебе, а ты жрала варенье ложкой из банки.

– Но я ведь всегда делилась с тобой. Я угощала тебя…

– Вот именно! Мамочка варила варенье, а ты угощала! Я тоже хотела угощать других, но моя мать ничего никогда не делала на кухне. А ты всегда жила на всём готовом. Папочка зарабатывал денежки, чтобы ты могла учиться, мамочка для тебя готовила. А ты сама – что ты из себя представляешь? Да ты пустое место! Что бы ты делала без папочки и мамочки? Ты же не привыкла добиваться чего-то своим трудом. Ты была принцессой в своей семье, тебя чуть ли не на руках носили, а ведь ты – ничтожество. Разве ты всё это заслужила? Почему тебе всё досталось, а мне нет? Ведь я же лучше тебя! Я всего в жизни добивалась сама. Только не всегда получалось то, чего я хотела. Ты никогда сама не варила варенья, но всегда его ела. Я пыталась сама варить – и ничего не получалось. И так во всём. Ты ничего не делала – и всё имела благодаря родителям. Я делала – и не имела. Видишь, как несправедливо. А твоя смазливая рожа – это справедливо? Она для тебя как пропуск в иной мир, куда таким, как я, вход воспрещён. Ты пользовалась своей красотой в мире мужчин, а что могла я, если мне этого не дано? И разве есть моя вина в том, что мне Бог не дал такой внешности? Нет тут ни твоей заслуги, ни моей вины, и тем не менее ты вовсю пользовалась преимуществами, которые даёт девушке красивая внешность. А что было делать мне? И тут ещё одна девка появилась. Такая же красивая, богатая. Слепая, правда – тут уж природа не ошиблась, взяла компенсацию за чрезмерную красоту и богатство. Так ведь нет, эта, – она опять недобро кивнула на Татьяну, – надумала её прооперировать. Но это слишком много: красота, богатство и зрение. Если у меня чего-то нет, то и у других этого быть не должно. А она ещё хотела познакомить её с моим Володей. С каким удовольствием я вонзила нож в её сердце… – Лидия вдруг хлюпнула носом. – Нет, не слушайте меня. Я не то хотела сказать. Просто я – зерно, упавшее не на плодородную чернозёмную почву, а на пыльную асфальтированную дорогу, – тихо и почти со слезами закончила она.