Банда профессора Перри Хименса - А. Вороной

Из‑за дверей соседней комнаты доносились приглушенно голоса сотрудников Белого дома губернатора, видимо, взбодренных тоже пивом. И Дик, еще не сообразив четко, зачем он это делает, громко кашлянул и без стука вошел туда. Еще более просторная комната была вся заставлена по углам какой‑то аппаратурой. У экранов в полумраке сидело человек шесть. Красные и зеленые огоньки горели на индикаторных панелях. Бесшумно работали две мощные ЭВМ. В креслах у пультов сидели в таких же рубашках, как и у столпившихся вокруг круглого стола посредине комнаты, заставленного бутылками пива, Фрэнка, Ларри и Мюккеля; из‑за его спины выглядывал и Генри.

Из одного угла донеслась чья‑то речь, кто‑то звонил с Луны, с какого‑то заводика, просил что‑то передать губернатору Ральфу Хилдберу. Только смолк этот голос, как с противоположного угла, заставленного чуть иной аппаратурой, послышался чей‑то хрипловатый голос: «Белый дом! Белый дом! Я база «Лесной колодец»!.. Белый дом! Белый дом! Я база «Лесной колодец»! Прошу сообщить…» Сидевший за пультом рыжий детина, обернувшись, заметив постороннего, тут же перебросил тумблер в другое положение, оборвал тот хриплый голос.

Пустые бутылки валялись около круглого стола на полу, в пепельнице горы окурков, но дыма в зале не было, свисавшая с потолка вытяжка работала исправно. Эта четверка, кажется, о чем‑то спорила, но при появлении Ричардсона смолкла.

— Фрэнк, я забыл нож, — сказал Дик первое, что пришло в голову. — Кусачки туда не залазят. Нужно проверить контурные катушки резонаторов. Осталось работы минут на двадцать.

— Нате, вот, возьмите, — протянул Дику свой складной нож тот, феминизированный Мюккель с большим животом и такими же грудями; он нажал кнопку, выскочило длинное лезвие. Нож был именным. На перламутровой ручке стояла гравировка: «Примерному сыну своей нации».

— Угощайтесь, — предложил он, подсовывая Дику начатую бутылку пива.

Тот выпил, угостил всех сигаретами, положил портсигар около пепельницы, прикурил от золотой зажигалки, но что‑то огонек слабо горел, и ему пришлось щелкнуть раза три‑четыре, потом вернулся в свою комнату, к биогенераторам.

В двух остальных были такие же незначительные поломки, их он устранил минут за десять. Все, дело было сделано, с заданием по командировке он успешно справился.

Они вошли в комнату все сразу, минут через двадцать, как и было оговорено им, веселые, подвыпившие, уверенные в своем будущем.

— Ну, как там? — спросил, слегка пошатываясь, Фрэнк.

— Все в порядке, Фрэнк. Я выбросил биорезисторы БР‑21‑45. Они уже потеряли свои качества, сильно занижают сигнал на выходе излучателя.

— Он большой дока по излучателям, — хихикнул Фрэнк, обращаясь к своим приятелям. — Великий дока! — засмеялся опять он, и те тоже заржали.

— Губернатор останется доволен вами, — сказал Мюккель. — Я позвоню ему сейчас, — икнул он и подошел к тевиду.

Мюккель поднял трубку, набрал номер, все радисты вытянулись по стойке смирно, пытаясь удержать вертикальное равновесие и не шататься. Лицо губернатора было озабоченным и недовольным. Он невидящим взглядом уставился на них.

— Все ГСД работают отлично, господин губернатор! — отрапортовал Мюккель писклявым голоском.

— Уже начали отмечать праздник, Мюккель? — спросил губернатор.

— Дя, сэр, немножко, пива, сэр.

— Фрэнка попросите к экрану!

— Приветствую вас еще раз, сэр! Мы все сделали. Работают как новенькие. Биорезисторы забарахлили. Мистер Ричардсон нам очень помог.

— Пока не уезжайте, Фрэнк. Может быть, вы мне еще понадобитесь. Будьте в номере. Возможно, за вами заедут. Часов в восемь. Отдыхайте.

— Спасибо, сэр!

Фрэнк, напыщенно улыбаясь, повернулся к ним, подмигивая Дику, достал золотой портсигар, язвительно спросил:

— Подарок незабвенной женщины?

— Да, жена подарила на день рождения, — ответил зло Дик, опуская портсигар в свой карман. — И зажигалку тоже, — добавил таким же тоном он, прикуривая потухшую сигарету, ни у кого не спрашивая на то разрешения.

Те ничего не сказали, лишь Мюккель покашлял в кулачок. На всех стенах висели таблички: «Курить строго воспрещается!»

По дороге к машине, еще в коридоре, он перевел пальцем кнопку на золотом портсигаре вправо. «О чем же они там беседовали? — крутилось в его голове. — Не об одном же только пиве? Кто эти типы? Радисты? А те, в другой комнате? Чем они занимаются? Держат связь с Луной? И еще какой‑то базой «Лесной колодец»?… И куда это возили наши ГСД? Где это их так растрясли?…»

Бронированный лимузин со знаками Белого дома штата Пенсильвания несся по центральной авеню. Полицейские, завидев ее, выпрямлялись, вытягивались, каменели лицами. Водитель косился в зеркальце на Дика Ричардсона, на Фрэнка Хейса, как бы намереваясь запомнить этих важных персон, которых губернатор приказал отвезти в гостиницу «Империал», в самое фешенебельное заведение в городе, в Гаррисберге, в их Гаррисберге.

Глава 11. К ДЕВОЧКАМ ЗАХОТЕЛОСЬ, ДИК?

Их разместили по разным номерам. Фрэнка — в трехкомнатный номер с тремя цветными телевизорами и тремя тевидами. Дика — в двухместный с двумя цветными телевизорами и двумя тевидами. Бытовые комнаты сверкали глянцевой чистотой. Голубой унитаз, сделанный в форме макета первого американского корабля, доставившего космонавтов на Марс, со срезанной верхушкой. Он был поверху перевязан золотистой ленточкой с голубыми словами: «Стерилизовано. Обработка космическая.» Голубая ванна, с такой же ленточкой. Золотые трубочки, золотые краники, золотые полочки. Роскошная кровать, такой ширины, что на ней можно было лежать поперек. Дюжина полотенец с эмблемой отеля — золотой лев, привстав на задние ноги, застыл перед прыжком.

Дик продолжал все думать о неизвестном блочке, о тех двух красных проводах в ГСД, о десятке фургонов с эмблемой частной телекомпании Кей‑кей‑си, о словах юной боевички, о каком‑то, возможно, совещании, назначенном на вечер.

В номер без стука вошел Фрэнк, поцокал языком, постоял, вышел на балкон, посмотрел вниз на город.

— Дик, прекрасный вид открывается из твоего номера, — сказал он весело, чему‑то радуясь; и он не лгал. на самом деле, с десятого этажа гостиницы «Империал» город выглядел сказочным, фантастическим. — Но мне уже хочется домой, надоело что‑то…

И ему, Дику Ричардсону, уже тоже хотелось домой. Все уже было сделано, можно было бы и улетать. Но что‑то внутри не отпускало, сидело там, как заноза, что‑то напоминало — ты еще не попытался выполнить поручение «Дже», а ведь для тебя это пустяк, а ведь «Дже» тебе всегда верил, он ведь тебя и называл за это только кличкой «Лорд», он ведь где‑то волнуется, ждет, ведь нужно понимать, не в бирюльки же вы играете с ним.