Ящик Пандоры. Книги 3 – 4 - Элизабет Гейдж

– Никого… Пожалуйста, Тим! Не надо… Прошу тебя… У меня нет никого…

– Ты получала удовольствие? – спросил он. – Ты кончала? Расскажи мне, Лаура, сколько раз ты кончала. Ты должна помнить такие значительные детали.

Его оскорбления добавили к ее ужасу еще и возмущение. Она стала вырываться еще отчаяннее, пустила в ход свои маленькие кулачки. Одним рывком он бросил ее на диван, прижал голову к подушкам и, склонившись, стал хрипло нашептывать на ухо:

– Подумай! Вспомни, неужели это так трудно. Сколько именно раз ты кончила той ночью, Лаура? Сколько раз ты кончила в ту ночь, когда он сделал тебя беременной? Ну? Сколько раз?

Он почувствовал, как она содрогается после каждого его слова. Значит, проняло! Значит, попал в точку!

– Правильно, – еще больше приблизив свое лицо к ее лицу, проговорил он. Он продолжал с силой вдавливать ее голову в подушки. – Правильно, дорогая. Я узнал!

Затем он ее вдруг оставил. Лицо ее было багровым. Она в шоке смотрела на Тима.

– К-как ты… – начала она, но голос ее растворился в Тишине комнаты.

– Ты хочешь спросить, каким образом я узнал про твою прошлую беременность? – прищурившись, злобно подсказал он. – Как я узнал о твоей небольшой неприятности? Как я узнал о ребенке, которого ты убила? Как я узнал о том, что ты испоганила свое тело? Как я узнал о том, почему умер мой ребенок? Ну что ж, это очень хороший, а главное, интересный вопрос, моя милая, не правда ли? И в самом деле? Как это Тиму удалось до всего докопаться? Как он пронюхал, если я с такой ловкостью и умением, так долго все это скрывала от него? Черт возьми, каким образом ему посчастливилось обвести меня, такую умную и хитрую, вокруг пальца?!

Странное спокойствие вдруг овладело им. Оно было еще глубже, чем его ярость. Он был настолько спокоен и расслаблен, что даже ничего не почувствовал, когда увидел, что его рука вдруг ударила ее, когда увидел, что она попыталась уклониться, когда увидел, что другая его рука схватила ее вновь за волосы и швырнула ее голову к нему на колени.

– Расскажи-ка ты мне вот что, – попросил он спокойно. – Он знал о том, что ты убила его детеныша? Ну, что касается нашего ребенка, то об этом он, конечно, ничего знать не может… Или может, а? Может? Ну, отвечай же! Ты все еще встречаешься с ним? Ты все еще трахаешься с ним? Скажи, что вы делаете, когда встречаетесь? Весело смеетесь над тем, как много детей вам повезло уже угробить?

Он не знал, говорит ли она ему что-нибудь в ответ. Действительность была закрыта от него мощным экраном, который выборочно подходил к различным картинкам и звукам внешнего мира: некоторые задерживал, другие пропускал к Тиму. Он, например, видел слезы в ее глазах, видел выражение боли и ужаса на ее лице, он видел, как шевелятся ее губы, но, черт возьми, не мог услышать, что она там бормочет. У него сложилось такое впечатление, как будто он смотрит старое, «заезженное» немое кино.

– Только не пытайся увильнуть от этого, – предупредил он ее. – Любишь кататься, люби и саночки возить. Ты вволю позабавилась, а для того, чтобы скрыть это, ты пошла на убийство. А теперь ты еще и моего ребенка уничтожила. Ты испоганила свое чрево своими забавами и убийствами, Лаура. Но я обо всем узнал. Не так ли? Что, интересно, ты теперь можешь сказать в свое оправдание? Нет, мне просто интересно! Ну, скажи что-нибудь, а я послушаю.

Она перестала сопротивляться. Она больше не смотрела в его сторону, пронзая своим взглядом. Она устремила глаза в пустоту.

Но вид ее тела, распластавшегося перед ним, ее тонкое нижнее белье, обнажившиеся во время борьбы груди и ягодицы повернули ход его мыслей в другое направление. Он схватил ее, поднял с дивана и понес, как куклу, в спальню. Там он швырнул ее на кровать. Она закрылась от него простыней, как делала иногда для забавы.

Это теперь только подлило масла в огонь. Он наклонился, грубо схватил ее обеими руками за плечи и притянул к себе. Подождав, пока соберется во рту хорошая порция слюны, он смачно плюнул ей в лицо, которое было от него на расстоянии всего нескольких дюймов.

После этого он ее отпустил. В ее глазах застыло смешанное выражение ужаса и неверия. Он увидел, как по ее щеке ползет плевок, оставляя за собой блестящий след. Его губы скривились в неком подобии ухмылки. Он стоял над ней еще какое-то время. Настороженный, готовый пресечь градом ударов любое ее движение.

Наконец, он повернулся на каблуках и быстро вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Лаура долгое время неподвижно лежала в тишине. Из-за закрытой двери до нее доносились приглушенные звуки, свидетельствовавшие о действиях Тима. Вот он где-то с грохотом задел стул. С треском стянул с себя пиджак. Хлопнул где-то дверью. Затем на кухне открыл холодильник. Послышался стук кусочков льда о стекло, затем стук донышка бутылки о поверхность стола… Значит, он решил еще налить себе.

Она поднялась с постели, прошла в ванную и ополоснула лицо. Скинув белье, потому что на нем тоже были следы слюны Тима, надела новое. Затем она вернулась, легла в постель и уставилась в темноту.

Все. Конец.

Долгое время она могла сосредоточиться только на этих двух коротких словах. Детали того, что случилось этим вечером, уже не имели никакого значения. Главное в том, какие будут последствия.

Она поняла, что Тим планировал все заранее. Это была месть, но не простая, а на удивление жестокая и извращенная. Такую месть мог придумать больной человек. Каким-то образом где-то он узнал о том, что шесть лет назад она делала аборт. Все последнее время он талантливо притворялся, жил как обычно и только ждал того дня, когда она не сдержит свое желание, дойдет до предела и решится проявить любовную инициативу… В эту минуту он собирался нанести свой удар.

Его план сработал. С максимальным эффектом.

Сколько времени он уже жил, зная о ее аборте? Сколько времени он вынашивал в голове замысел этой страшной мести?

Она поняла, что не сможет получить ответы на свои вопросы. Но точные цифры и даты не так и важны. Достаточно было бросить один внимательный взгляд на него сегодня, чтобы осознать: он долго терпел, выращивая внутри себя ненависть. Он лелеял это чувство, подогревал его осторожно и ждал благоприятного момента.

Вот он наконец наступил, и Тим выпустил свою ненависть на волю.

Она подумала о том, что ей сейчас делать. У нее появилось желание подняться, одеться, собрать чемодан и уйти. Но она знала, что он не позволит ей сделать этого. Он надежно отделял ее от входной двери. Поджидал, словно тигр в засаде. Охранял, словно тюремный надзиратель. От него не убежишь. Он не даст ей уйти. Она даже не пыталась думать о том, что будет, если она сейчас выйдет к нему и попробует его успокоить. Это было так страшно, что она даже не помышляла об этом. Теперь она корила и проклинала себя за то, что не распорядилась поставить телефон в спальне сразу, когда они только въехали в эту квартиру. Тогда бы у нее оставалась хоть какая-то ниточка, ведущая к людям. Ей нужна была помощь внешнего мира, но она была от него полностью отрезана.