Василиса Предерзкая - Маргарита Блинова

начать неприятный для обеих сторон диалог, Аленка подскочила в седле и крикнула.

– Ой, смотрите!

Впереди возвышался здоровенный путеводный камень. Его основание заросло травой и глубоко ушло в землю, а верхушка, отполированная ветрами и водой, покрылась пучками мха. Издали камень казался небольшим, но по мере приближения его высота все увеличивалась и увеличивалась, в итоге достигнув метров трех.

– А почему он пуст? – удивилась Аленка, разглядывая щербатую поверхность.

Меня же больше беспокоило то, что широкая дорога, по которой мы приехали сюда, упиралась в камень, а за ним было чистое поле без единой примятой травинки и даже намека на тропинку.

Куда в таком случае указывал путеводный камень?

– Эх вы, молодежь! – покровительственно улыбнулся Соловей, грациозно спешиваясь со своего лося. – Это не обычный указатель на дороге. В нем заключена путевая магия. Она держит все тропки судеб. Стоит путнику дотронуться до путеводного камня, как тот найдет все открытые дорожки и подскажет развилку, на которой ты стоишь.

– А можно я попробую! – пискнула Аленка, спрыгивая с коня, подбегая к камню и опасливо протягивая ладошку к шероховатой поверхности. – Ой, смотрите! И правда, буквы проявляются!

– «Направо пойдешь – трын-траву найдешь, налево пойдешь – знания обретешь. Прямо пойдешь – известной будешь», – громко зачитал Иванушка, тоже спрыгивая на землю и подходя к камню. – Про трын-траву мощно, конечно. А ну-ка посмотрим, какую развилку судьба для меня приготовила.

– «Направо пойдешь – дураком станешь. Налево пойдешь – сестру потеряешь. Прямо пойдешь – в меня врежешься», – не без ехидства зачитала Аленка.

– Вот! – просиял Иванушка. – Хочу сходить налево и больше не слышать твой противный голосок.

– Противный? – возмутилась Аленка.

– Еще какой противный! – кивнул братец и писклявым голоском передразнил: – Иванушка, куда ты с грязными руками? Иванушка, не высовывайся в окошко! Иванушка, хватит страдать ерундой!

Аленка издала странный вопль, больше похожий на рык взбешенной медведицы, и бросилась на брата. Тот с диким хохотом отскочил в сторону и помчался по полю, петляя как заяц, преследуемый голодным волком. Подруга неслась следом, потрясая сжатой в кулак рукой.

– Моя очередь, – объявил Демьян, тоже спешиваясь с коня и направляясь к путеводному камню.

– А ну-ка кыш, – строго глянул на него Соловей, загораживая дорогу. – На обратном пути поиграете. Сперва дело.

Разбойник положил руку на камень, дождался пока на поверхности проступят буквы, а за путеводным камнем откроются три тропинки.

«Направо пойдешь – смерть найдешь. Налево пойдешь – до казны дойдешь. Прямо дорог нет», – зачитала я про себя.

Удовлетворенный Соловей отряхнул руки и развернулся, чтобы взобраться на лося. Бергамот под Володаром внезапно заволновался и подал голос, и магу пришлось наклониться и погладить единорога по шее.

Тем временем Демьян залез обратно на коня, а ёжка подхватила поводья оставшихся. Я же приставила руки ко рту и окрикнула друзей, увлекшихся семейными разборками:

– Аленка! И-и…

Беся встала на дыбы, едва не скинув меня на землю. Ударив передними копытами по воздуху, она с диким ржанием рванула по правой тропинке, игнорируя мой несогласный с ее решением вопль.

«Направо пойдешь – смерть найдешь», – пронеслось в голове предупреждение камня.

– Стой! – орал Соловей нам вслед.

– Прыгай! – вторил Володар с куда более ценным предложением.

И я бы прыгнула, но уж больно быстро мелькали под копытами лошади примятые травинки, а мне моя шея дорога.

Сделав рывок и подавшись вперед, я чудом перехватила выпущенные поводья, чтобы затормозить эту глупую сволочь, мчащуюся на верную смерть, но заметила в высокой траве белое удирающее пятнышко с шикарным хвостом и узнала песца.

– Беся! Ату его! – радостно заорала я, заражаясь азартом погони.

Песец вильнул в сторону, круто развернулся в надежде, что ни одна здравомыслящая лошадь подобное не повторит. Но Беся была Бесей!

Она радостно заржала, прибавила ходу, высоко подпрыгнула и, точно лиса, мордой вниз нырнувшая в сугроб за мышкой, по самую шею погрузилась в черное нутро норы, куда за секунду до этого нырнул пушистый воришка. Не ожидая такой подставы, я вылетела из седла. Испуганной ласточкой пролетела несколько метров, сбив парочку головок одуванчиков, шмякнулась на живот и проскользила так еще немного, оставив после себя примятую просеку.

«Это конец», – пронеслось в голове.

– Василиса! – раздалось встревоженное многоголосье мчащихся на выручку друзей.

«Нет, – мысленно исправилась, не в силах собрать конечности в кучку и подняться. – Это позор».

Но первой до меня добралась не взволнованная команда, а неугомонная Беся. Лошадка обошла мое поверженное тело по кругу, остановилась возле головы и деликатно заржала, привлекая внимание.

С трудом приподняв голову, я встретилась взглядом с белоснежным песцом, которого Беся держала за шкирку. Загнанный зверек тяжело дышал, свесив язык в сторону. Хвост понуро болтался между поджатых задних лап. Передние трепетно прижимали к груди голубой камень размером с куриное яйцо.

– Беся, ты… – Я подняла взгляд чуть выше и закончила мысль. – Ты такая умница.

Лошадка горделиво приосанилась.

Со словом «сарказм» она не была знакома.

***

– Васька, ты жива? – спросил склонившийся надо мной Демьян, послушал страдальческое кряхтение и развернулся к Ивану: – Дележ конспектов откладывается, она в порядке.

– Да блин! Васька, что за подстава? – показательно расстроился приятель, а я так возмутилась, что приподнялась на руках и оказалась в цепком захвате профессиональной лекарки.

– Ты ничего себе не сломала? Пошевели пальцами рук… Отлично! А теперь пальцами ног…

– Аленка, я ж в ботинках!

– Замечательно, – просияла подруга, – значит, обошлось без сотрясения.

– Было бы чему сотрясаться… – вздохнула ёжка, а Володар глянул с молчаливым неодобрением в глубине синих глаз и направился к Бесе.

Лошадка фыркала и пятилась, не желая расставаться с законной добычей. Песец придушенно верещал. Ему вторил глава разбойничьей шайки.

– Казна! Моя казна… – страдал Соловей, баюкая в ладонях голубой камень.

Одноглазый разбойник сочувственно похлопывал своего атамана по спине и пытался быть оптимистом:

– Ну-ну, ваша светлость, не надо так убиваться. Подумаешь, один камушек украли. Так ведь нашли уже!

Но Соловей продолжал посыпать голову пеплом и причитать, что его обожаемая казна лишилась своей неприступности и пала от лап какой-то пушистой крысы.

Крыса возмущенно дрыгала лапами и орала, что она, то есть он, вообще-то чистокровный песец. Еще и братец наш меньший, а порядочные люди с родственниками так не обращаются. На что Демьян просил показать ему «порядочных людей», а ёжка кровожадно предлагала пустить воришку на воротник.

– Слушайте, ну чего вы все на меня взъелись? – хныкал окруженный людьми песец, продолжая висеть в зубах Беси безвольной тряпочкой и трогательно прижимая к груди свой шикарный белый хвост. – Я зверь подневольный, что прикажут, то и ворую!

Я с трудом