Переход - Александр Шаповалов

— Прежде, чем уложить камни, — говорил он, — ямы выстелите лыком, или берестой, по центру положите камень. Он убережет продукты от порчи и всякой живности, только плотно прикрывайте. Через неделю действие камней заканчивается. И ещё, как камни уложите, надо их активировать. Для этого достаточно произнести внятно и громко «ХОЛОД», брать после этого камни в руки не советую, обморозите руки в момент.

— Здорово, Семен, — раздалось рядом.

Семен открыл глаза — перед ним стоял священник отец Мирон.

— Что, умаялся?

— Здравствуйте, батюшка, — подымаясь, приветствовал его Семен.

— Сиди, чай не в церкви, — остановил его отец Мирон, — подвинься. Духота, наверное, дождь скоро пойдет.

— Егор обещал, что ещё два дня подержит погоду, — взглянув на небо, сказал казак.

— А вы и рады, не телитесь. Не бережете чародея. На него смотреть жалко, опять исхудал, под глазами круги черные. Это ж, сколько сил надо тучи по небу гонять, — неодобрительно покачал головой священник.

— С чего это мы его не бережем. Да за него мы любому голову открутим. Но ведь и урожай собрать надобно, чего зимой есть будем, ежели сейчас время упустим, — возмутился Семен.

— Как же вы без него раньше обходились? — спросил батюшка, хитро прищурив один глаз.

— Тяжело приходилось, святой отец, тяжело, — признался казак и потянулся к кувшину. — Кваску не желаете?

— Жинка готовила?

— Не, дочурка старшая, — Семен невольно улыбнулся в усы, вспоминая Дарью, — хозяюшка вся в мать пошла. А квас лучше матери навострилась готовить.

— Давай попробую, — заинтригованный похвалой, согласился батюшка, — У Светланы твоей квас всегда был отменный.

Священник сделал несколько больших глотков, пролив немного на рясу.

— И впрямь хорош, холодный, аж зубы ломит.

— Егор перед уборкой холодильные камни раздал, вот и блаженствуем, — пояснил Семен.

— Чудно.

— Батюшка, можно один вопрос задать, уж больно давно он меня мучает? — произнес казак.

— Задавай.

— Вы знаете, что я не всю жизнь был в казаках.

— Да.

— Двадцать лет назад я жил в городе и самого детства слышал, что церковь отвергает всякое волшебство, магию, экстросенсорику. Сейчас церковь практически признала их. Вы, батюшка, не призываете нас отказаться от услуг чародея, да и сами прибегали к его услугам. Как это не противоречит нашей вере? Я хоть и пользуюсь заговоренными вещами, но меня это как-то тяготит. Не хотелось бы идти против веры, ведь только благодаря ей я здесь, у меня счастливая жизнь, семья, дети, любимое дело. — Семен закончил говорить и посмотрел на священника, ожидая ответа.

Прежде, чем ответить, батюшка почесал затылок, собираясь с мыслями.

— Понимаешь, Семен, православная церковь одна из древних организаций, если её можно так назвать. Ей уже не одна тысяча лет, и как ты знаешь, она была основана людьми, пусть даже и услышавшими господа нашего, но людьми. Они донесли до людей волю господа, и, передавая её, люди волей или неволей добавляли к ним своё виденье мира. А были и такие, кто, являясь посредником между богом и людьми, преследовали свои корыстные интересы. Они, прикрываясь волей божьей, выдумывали правила и запреты, чтобы им легче было управлять паствой. А теперь представь. Что таким служителям противостоит человек, который может остановить кровь, заживить рану, разогнать облака, чтобы сохранить урожай. Это прямой удар по их власти. Не в силах объяснить, церковь объявляла всех, кто посмел покуситься на власть, еретиками, обрекала их на мучительную смерть на костре. Я же считаю, любой талант — даром божьим, если он идет на благо людям. Так что, Семен, пользуйся и помни — настоящая вера здесь, — батюшка постучал по груди, — а не в книгах. Книги лишь помогают проникнуться верой, — отец Мирон хотел еще что-то сказать, но замолчал. Он приложил руку ко лбу, загораживаясь от солнца. — Семен, похоже, кто-то к тебе спешит.

Казак посмотрел в сторону, куда показывал батюшка. На дороге, идущей от хутора, поднимались клубы пыли. Через какое-то время, стал слышен цокот копыт, а вскоре показался и сам всадник. В седле, впереди него сидел младший сын Семена, Василий.

— Здравствуйте, батюшка, — поздоровался первым делом со священником всадник.

— И тебе доброго здравия, сын мой, — ответил поп.

— Чего случилось, Никита? — спросил Семен, которого начали одолевать нехорошие предчувствия.

— Атаман объявил сбор. В станице захватили школу, — быстро проговорил посыльный, едва успевая перевести дыхание.

— Рассказывай, я пока вещи соберу, — сказал Семен и принялся собирать нехитрый скарб.

— В одиннадцать часов неизвестный микроавтобус проскочил патруль и направился к станице. Хлопцы из патруля обстреляли машину, но те на спущенных колесах успели дотянуть до школы. Они сторожа Николу убили, детвору в заложники взяли. Требуют машину, водки и денег, — быстро ввел в курс дела посыльный.

— Кто из наших на месте? — спросил Семен.

— Когда я уезжал, оба патруля обложили школу. Атаман приказал собрать твою сотню и пластунов.

— Понятно. Васька, дорогу к Михалычу через овраг знаешь? — обратился казак к сыну.

— Да, батя.

— Бегом к нему, я его жду на хуторе. Пусть домой не заезжает, у меня запасная шашка и пика есть. Самострел, я знаю, он всегда с собой таскает. Скажи, чтобы не переодевался, сейчас не до формы, — отдав поручение сыну, Семен обернулся к патрульному. — Слазь, возьмешь мою кобылу. Твоего мерина я на хуторе оставлю.

Посыльный не стал спорить с авторитетным казаком, а молча слез с коня.

Семен вскочил в седло и оглянулся на неубранное поле:

— Эх, чуток не успели, — произнес он с сожалением.

— Езжай, Семен, не волнуйся, — сказал батюшка, вставая, — а я здесь за тебя управлюсь.

Священник засучил рукава рясы и направился к косилке, из которой посыльный пытался распрячь кобылу.

— Не спеши, сын мой, — остановил молодого казака священник, — тут до хутора всего пара верст, пешком дойдешь. Лошадка здесь ещё нужна.

— Мне ещё на два хутора поспеть надо, — попытался возразить посыльный.

— Тогда чего стоишь, давай бегом, — рявкнул батюшка.

Семен пулей влетел во двор своей усадьбы. Он соскочил с коня, бегом направился в дом. Оказавшись в хате, Семен увидел, что форма и оружие лежали на большом, обеденном столе.

— Коня я уже оседлала, — раздался сзади голос Светланы. — Пошли, умоешься, а то весь в грязи. Не подобает сотнику перед казаками в таком виде появляться.

— Ты права, — согласился Семен, тем более до прибытия Михалыча есть минут пятнадцать.